Ольга Дашкова - Обрыв

Выхожу из своего укрытия, Вера открывает стеклянную дверь парной, шаг не ровный, она еле прикрывает тело полотенцем и держится за шею словно ей не хватает воздуха.

— Вера! Вам плохо? — быстро подхожу, поднимаю на руки, несу в комнату отдыха, чтоб положить на диван.

— От куда вы здесь? — она не сопротивляется, но выглядит очень уставшей.

— Я живу здесь, воды?

— Да, спасибо.

Опускаю девушку на диван, вкладываю в руку бутылку с холодной минералкой. Она жадно пьет воду, та стекает по подбородку, на почти не прикрытую грудь, ее дыхание восстанавливается, поднимает глаза и смотрит на меня.

— Спасибо, и не надо на меня так смотреть. Я не была при смерти, наверно всего лишь скачек давления, так бывает.

— Вообще-то, вы передо мной почти голая.

— Извините, — она кутается в полотенце, но оно небольшое, прикрывает грудь и середину бедра, у нее шикарные ноги, губы и ноги.

— О вашем здоровье мы поговорим позже, — присаживаюсь рядом, всматриваюсь в ее глаза, там нет кокетства и игры, ей на самом деле неудобно. Убираю волосы ее за ухо, беру за подбородок и поворачиваю к себе.

— У тебя такие красивые губы, — голос слегка хрипит, хочется провести по ним большим пальцем, узнать на сколько они мягкие и влажные, она сглатывает, я смотрю словно завороженный, а стояк как был, так и остался.

— Не надо.

— Что не надо?

— То, что вы сейчас хотите сделать. Не надо.

Голос ровный, еле слышный, даже какой-то отстраненный, смотрю в глаза, а в них стоят слезы.

Долбанный извращенец, какой же ты скотина Воронцов, запугал девочку, а она ведь совсем девочка, ей не дашь возраст по паспорту. Без косметики, смотрит со слезами на глазах прикусывая губы.

— Простите Вера, не хотел вас напугать, — беру свое полотенце, накидываю ей на плечи.

— Это вы извините, за этот инцидент и мою реакцию, я пойду.

Она встает и не оборачиваясь уходит. Да Воронцов, умеешь ты соблазнять женщин. Что-то с ней не так, то дерзкая и острая, то безумно сексуальная в своих ласках, то ранимая. Ее хочется жестко трахать и нежно целовать одновременно. Ты не глупый мужик Воронцов, думай, а потом делай, но это правило совсем не работало сегодня. И оно совсем не работает рядом с Верой.

Сколько за свою жизнь я встречал женщин без фальши и притворства? Которым от тебя не было что-то нужно. Не припомню таких. Хотя, сам считаю товарно-рыночные отношения прочнее чувств и какой-то там любви. Я даю надежность, достаток, исполнение желаний, мне дают секс и верность, пожалуй, верность самый важный пункт, не потерплю измен и обмана.

Сижу на том же диване в сауне, злюсь на самого себя. Чувствую, что-то не то с девочкой, строит из себе сучку, а сама словно беззащитный котенок. Беру телефон, нахожу контакт и жму вызов.

— Морозов! Если не сплю я, то и не спишь ты. К вечеру нарой мне всю информацию на Стрельникову, — услышав Морозовское «хорошо» сбрасываю.

Стоило ему заговорить о моих губах и все полетело в пропасть. А ведь он меня волновал, его близость, его прикосновения, это движение заправляющие волосы. Такой взгляд без похоти и голода, лучше бы он молчал.

Он горячий, он очень горячий, но рядом с ним успокоилось сердце. В глазах, таких черных, забота и тревога. Не стоило думать о нем и фантазировать, но даже в моих фантазиях больше чистоты чем в прошлой жизни. Это прошлое не дает расслабиться.

Нет, я вовсе не считаю себя жертвой насилия, психологического, разве только. Мне так долго вбивали в голову, что я бесполезна и никчемна, что моя задача ублажать мужа, рожать детей и красиво стоять рядом с закрытым ртом. Я так устала сопротивляется и биться о бетонную стену непонимания, что смирилась и просто молчала.

Почти два часа ночи, сна нет, за окном метель, ветер швыряет снег в стекло. Я ушла в такую же ночь, почти 2 года назад, нет я не выбирала специально число, просто знала, время пришло. С погодой повезло, из-за метели не принимал аэропорт, я услышала случайно разговор охраны, еще днем. Самолеты разворачивали в соседнюю область, значит Толя приедет не скоро, не помчится по трассе в ночь, заночует где-то там, с парой шлюх, под дозой алкоголя или еще чего.

Я не собирала вещи, даже обручальное кольцо, так и осталось лежать в ванной, на полке. Взяла только то, что влезло в женскую сумку, смену белья, наличных денег и чужой паспорт. Было опасно брать много денег, но я понимала, что придется где-то жить, а за это надо платить.

Мой побег был не спонтанным решением, надо было делать это еще раньше. Но тогда еще был жив дядя Геша, хоть я и пыталась донести до него всю утопию нашего с Анатолием брака. Но единственный мне близкий человек ничего не хотел слышать. «Доченька, так будет лучше и хорошо для всех» — говорил он. Да, всем было лучше и хорошо, только не мне.

Охрана отвезла меня в торговый центр, там я была очень часто, изучая все камеры и выходы. Пройдя как можно незаметно к одному из черных ходов, вывернула куртку на другою, более темную сторону, накинула капюшон, спрятав длинные темные волосы я шагнула в темный переулок, навстречу колючему снегу и своей новой жизни.

Охрана хватится не скоро, часа через три, они знают мои привычки. Пара часов хватит на то, чтоб перевернуть весь торговый центр, еще час на изучение запись с камер. Звонить своему хозяину сразу не станут, побоятся, будут бегать до утра, рыскать по городу как шакалы. А за это время, мне нужно как можно дальше быть от них и от гнева их хозяина.

Стоя в туалете вокзала, с купленным билетом на имя Стрельниковой Веры Викторовны, я обрезала свои длинные волосы. Мне не было их жалко, как и жалко своей прошлой жизни. Обидно, да, но не жалко. Обида на саму себя, за то, что была безвольной куклой и позволяла слишком многое. За то, что была бесхребетно овцой, понимая, что так жить нельзя, но все ровно жила. По щекам катились слезы, волосы падали в раковину, мне было хорошо. Больно, но хорошо.

Под стук колес, в снежную ночь, поезд уносил меня в соседний крупный город. Смысла прятаться по маленьким пригородам не было, в крупном легче затеряться, есть дешевые хостелы и работа не требующая документов. Паспорт есть и ладно.

Мне нравилось моё новое имя Вера, я теперь просто обязана верить в себя, в свои силы, верить в свое новое будущее, каким бы оно не оказалось. Краем сознания, я прекрасно понимала, что бегать долго не получится. У Толи слишком мало терпения и слишком много злости. Изнасилует всю охрану, их то мне не жалко, поставит раком полицию, а потом в ход пойдут излюбленные методы — бандитские связи. Он может решить, что я не сбежала, а меня похитили, такое вполне возможно, учесть тот факт чей законной женой я являюсь. Кто оказался таким дерзким и бессмертным, муж долго будет гадать.

Я ехала на север, Толя знал, как я не люблю холод и скорее всего поиски пойдут южнее. Город, что меня встретил первым на моем пути в новую жизнь был довольно милым, сменив куртку на пуховик и осветлив волосы в первом попавшемся салоне красоты, снова двинула на вокзал. Ехать надо дальше, так прошли три моих пересадки, и я уставшая от дороги, решила, все, хватит.

Я прибыла в этом городе 3 месяца, утроится в кафе официанткой не стоило большого труда.

Рассказав историю об украденных деньгах и почти всех документах меня взяли. Так, начался мой первый трудовой опыт в 25 лет. Не скажу, что было трудно, раздражало излишнее внимание клиентов и управляющего. Кафе было среднего уровня, менеджеры ближайших офисов звали на свидание, студенты просили телефончик. Я загружала себя работой, чтоб потом, валится от усталости на кровать и просто спать без снов и страхов в съёмной гостинке.

Первый самый мерзкий момент был от управляющего, он то придирался к работе, то грозил штрафами, то дарил цветы и звал в кино. Мои тактичны и вежливые отказы заводили его еще больше, дело дошло до попытки изнасилования в его кабинете. Пухлые ладони скользили по бедрам, задирая юбку, весь вспотевший, мокрыми губами, целовал шею, прижимая меня к стене. Я как-то опешила первое мгновенье, напал ступор от мерзости происходящего, а потом я начала дико отбиваться и кричать, истерика накатила внезапно, меня всю трясло. Управляющий отшвырнул меня к двери, больно ударилась плечом, кое как выбралась, не понимая, что со мной.

Меня трясло, сердце надрывалось в грудной клетке, не хватало воздуха. Кое-как прейдя в себя на кухне, выпив два стакана воды с накапанным любезной посудомойкой пустырником я ушла домой, понимая, что сюда я больше не вернусь.

Спустя два дня, утренний рейс автобуса привез меня в другой город. Но, таких моментов потом было много, меня напрягало излишнее внимание мужчин. Они были разные, кто-то предлагал секс и содержание, кто-то руки и сердце, меня это больше пугало чем льстило. Я считала, что не имею право на нормальные отношения. Я и не знаю, какие они, нормальные.

Я не могла расслабиться и позволить себе просто жить, получать меленькие радости, которые имеют такое большое значение. Ходить на свидание с понравившемся парнем, завести подруг. Я была одна, всегда одна.

Глеб меня смешил. Мы стояли на том же крыльце, курили уже вдвоем, рядом работала снегоуборочная машина, снега навалило так, что пришлось выводить ее в бой. Она шумела, снег мелкими искрами летел на нас, оседал на черном пальто, мы опять, как люди в черном.

Глеб мило щурился от солнца, смотрел на меня, рассказывал, какие-то смешные случае из жизни, а я реально за все это время искренне смеялась.

— Вы очень милый, Глеб. Я считала вас другим, более заносчивым.

— Я тоже считал вас другой, что вы не умеете улыбаться и вообще склочная дамочка. И давай на Ты, не люблю весь этот официоз.

— Хорошо, давай, — я легко соглашаюсь, потому что по сути с ним легко. Он сильный, надежный, я бы хотела, чтоб у меня был такой старший брат.

— У меня есть предложение, я приглашаю тебя на свидание.

— Свидание? — я была слегка удивлена, нет не самим фактом предложения, меня звали и не раз, но я никогда принимала эти предложения. Я вообще никогда не была на свиданиях. В теории я знала, как это происходит, но дело в том, что я хотела бы пойти на сидение именно с Глебом, но как это будет, не представляла.

— Да, свидание, хотя мы в глуши, и этот особняк как центр цивилизации в тайге, но я что-нибудь придумаю. Соглашайся Вера!

Глеб был в меру настойчив и безумно обаятельным с этой мальчишеской улыбкой и искрящимися голубыми глазами.

Разговор прервал сигнал автомобиля у центральных ворот. Нам было видно только часть заезда, ехал белый мерседес, плавно объезжающий большую центральную клубу. Из-за неубранного снега машина остановилась чуть дальше. Водитель заглушил мотор, обошел автомобиль и открыл заднюю дверь. Вышла девушка, бежевые сапоги на огромной шпильке, кожаная короткая юбка, розовая шубка и облако белокурых кудрей.

— Почему не розовый? — мой вопрос просто был в никуда.

— Розовый? — переспросил Глеб.

— Да, почему мерседес не розовый? — указала в сторону гостьи и ее авто.

— Да, шутка хорошая, я предам шефу, — Глеб искренне рассмеялся.

— Не стоит, сомневаюсь, что он поймет юмор. У нас гости? — я вопросительно посмотрела на Глеба.

— Надеюсь она не на долго, это Снежана, девушка Егора Илыча, — с легким пренебрежением ответил Глеб.

Тем временем девушка Егора Ильича чинно прошагала в дом и скрылась за дверью. Да, дела интересные, не думала, что у Егора Ильича такой своеобразный вкус, хотя кто я такая, чтоб судить о вкусах.

У Глеба затрещала рация, охрана не могла решить какие-то вопросы без предводителя, он извинился и ушел. О свидании забилось, странно, но испортилось такое хорошее настроение. Я задержалась на крыльце еще минуть пятнадцать, было не так уж и холодно, солнце скользило по верхушкам заснеженных деревьев, искрилось.

Зайдя в дом сразу натыкаюсь на чью-то твердую грудь, на рефлексе опираюсь руками, под тоникой рубашкой горячая кожа, пальцы покалывает от этого тепла. В нос ударяет запах, что-то цветочно-восточное, а еще коньяк и ваниль. Поднимаю голову и вижу черные глаза Егора, он в очках, ему безумно идет, придет солидности.

— Извините, — делаю шаг назад и в сторону.

— Где вас носит Вера Викторовна? — он чем-то рассержен и взвинчен.

— Я была на улице…

— Да, вы били с Морозовым и мило улыбались я видел. Так вот, вы здесь на работе и личную жизнь устраивайте в свободное от работы время.

— Егор Ильич, я откровенно не понимаю ваших претензий. Моя личная жизнь никак не касается ни вас ни работы. А если у вас есть претензии именно по работе, я рада я их выслушать, если они конструктивны и, по существу.