Лиза Клейпас - Обвенчанные утром

Ей не следовало приходить к нему. Любые оправдания прозвучат фальшиво и нелепо, потому как беспокоиться о нём, разумных причин не было.

Она нескладно бормотала:

— Я… я пришла посмотреть, не… — голос её затих.

Она стала отступать, но он удивительно ловко схватил её за запястье, несмотря на то, что стояла ночь, а он едва проснулся. Они оба замолчали, когда она оказалась пойманной над ним, — запястье в плену его руки.

Лео сильнее потянул её за руку, вынуждая Кэтрин нагнуться ближе к нему, ещё ближе, пока она не потеряла равновесие и медленно не упала на него. От страха навредить ему, она завозилась, пытаясь упереться руками в матрас по бокам, а он использовал каждое движение, чтобы получше устроить её на своем теле. Она вздрогнула, наткнувшись на обнаженное мускулистое тело, грудь в мягких кудряшках волос.

— Милорд, — прошептала она, — я не…

Он обхватил её затылок ладонью и приблизил её губы к своим.

Это был не поцелуй, а обладание. Лео завладел ею целиком, она чувствовала жар его языка у себя во рту, лишавший её воли и разума. Мужской фимиам заполнил ноздри. Эротический. Восхитительный. Слишком много ощущений за один раз… тёплый шёлк рта, уверенный захват рук, крепкое мускулистое тело.

Мир медленно завращался, когда Лео, обнимая её, перевернулся и почти пригвоздил её к кровати. Поцелуи его были грубыми и сладкими, и губы, и зубы, и язык участвовали в них. Задыхаясь, она завела руки ему за шею и перевязанное плечо. Он двигался над ней, большой и тёмный, целуя её так, словно хотел поглотить.

Полы её халата разошлись, край ночной рубашки задрался до колен. Лео оторвался от губ Кэтрин и начал сладкое исследование её горла, нежными и дерзкими поцелуями прокладывая вниз дорожку до ключицы. Пальцы его работали над передом ночной рубашки, расстёгивая крошечные пуговки, раздвигая тонкую ткань.

Голова его склонилась, губы медленно взбирались по дрожащему склону её груди, пока не добрались до пика. Взяв его в рот, он согрел прохладный бутон игривыми ласками языка. Рвущиеся из её горла мучительные стоны смешивались с порывами его дыхания. Лео более прочно устроился меж её бёдер, давя на неё своим весом, пока она не почувствовала, как его твёрдая часть интимно прижалась к ней. Он отыскал второй сосок и, накрывая его ртом и втягивая в себя, вызвал в ней волны всё возрастающего удовольствия.

С каждым движением открывались всё новые ощущения, лёгкое возбуждение сменялось острой чувствительностью. Лео целовал её долгими, пьянящими поцелуями, двигаясь внизу в медленном ритме, подталкивая и скользя, распаляя её своим мужским естеством. Она извивалась под ним, безрассудно стараясь следовать за его дразнящей твёрдостью. Их тела смыкались, как страницы закрытой книги, и это казалось таким естественным, таким дико приятным, что она испугалась.

— Нет, — выдохнула Кэтрин, отталкивая Лео. — Погодите. Прошу…

Она неосторожно надавила на раненое плечо, и Лео с проклятьем скатился с неё.

— Милорд? — Она выкарабкалась из кровати и встала, дрожа каждой клеточкой. — Простите. Я сделала вам больно? Что я могу…

— Уходите.

— Хорошо, но…

— Сейчас же, Маркс, — добавил он низким гортанным голосом. — Или возвращайтесь  в постель и позвольте мне закончить.

Её как ветром сдуло.

Проснувшись после отвратительной ночи, Кэтрин попыталась наощупь отыскать очки и поняла, что потеряла их во время своего ночного визита в комнату Лео. Застонав, она села за туалетный столик и закрыла лицо руками.

 «Как это глупо», — подумала она. Мгновение безумия. Ей не следовало идти на поводу своих желаний.

Но кроме себя винить некого.

Какое же замечательное оружие она дала Лео в руки. Он не преминёт воспользоваться им, чтобы помучить её, не упустит возможности унизить. Она достаточно хорошо его знала, чтобы сомневаться в этом.

Улучшить дурное настроение Кэтрин не помогло даже появление Доджера, вылезшего из обувной коробки возле кровати. Хорёк отодвинул крышку коробки своей маленькой головкой, фыркнул, весело приветствуя хозяйку, и вытащил оттуда её тапочек. Одному богу известно, куда он собирался его отнести.

— Перестань, Доджер, — устало сказала она, положив голову на руки и наблюдая за ним.

Перед глазами всё было, как в тумане. Ей нужны очки. Невероятно трудно что-то искать, когда не видишь дальше двух шагов перед собой. К тому же, если кто-нибудь из горничных найдёт очки в комнате Лео, или, не приведи господь, в его кровати, то об этом узнают все.

Бросив тапочек, Доджер понёсся к Кэтрин и встал на задние лапки, оперев длинное пушистое тельце об её колено. Он дрожал, но Беатрис говорила, что это нормально для хорьков. Температура их тела понижается, когда они спят, и дрожь — всего лишь способ согреться после пробуждения. Кэтрин вытянула руку, чтобы погладить любимца. Однако, когда тот попытался залезть ей на колени, легонько оттолкнула его.

— Я неважно себя чувствую, –  печально сказала она хорьку, хотя физически с ней было всё в порядке.

Недовольно прострекотав, Доджер развернулся и шмыгнул из комнаты.

Кэтрин так и осталась сидеть, положив голову на стол. Ей было слишком тоскливо и стыдно, чтобы она могла двигаться.

Она проспала допоздна. С нижних этажей слышались шаги и приглушённый разговор. Лео спустился к завтраку?

Она никак не могла встретиться с ним лицом к лицу.

В сознании всплыли томные минуты прошлой ночи. Новая волна желания накрыла её, как только она подумала о том, как он целовал её, вспомнила ощущение его губ на сокровенных местах своего тела.

Кэт услышала, что хорёк вернулся в комнату, треща и подпрыгивая так, как он это делал, когда был чем-то особенно доволен.

— Уйди, Доджер, — грустно сказала она ему.

Но он не ушёл, а подбежал поближе и снова встал в стойку, вытянув своё тельце наподобие длинного цилиндра. Взглянув на него, Кэтрин увидела, что он держит что-то в передних зубах. Моргнув, она медленно протянула руку и взяла принесённое.

Её очки!

Удивительно, насколько же лучше может почувствовать себя человек благодаря столь малому жесту доброты.

— Спасибо, — прошептала она, и из глаз её брызнули слёзы, когда она погладила крошечную головку зверька. — Я люблю тебя, противный подлиза.

Забравшись к ней на колени, Доджер перевернулся на спинку и вздохнул.

Кэтрин одевалась с особой тщательностью, воткнула в волосы шпилек больше, чем обычно, затянула сильнее пояс на сером платье, даже шнурки на ботинках завязала двойным узлом. Как будто пыталась сделать так, чтобы ничто не могло выбиться наружу. Даже мысли.

Войдя в комнату для завтраков, она увидела за столом Амелию, которая кормила маленького Рая тостом. Малыш сосредоточенно жевал беззубыми дёснами и пускал обильные слюни.

— Доброе утро, — пробормотала Кэтрин, собираясь налить себе чашку чая из самовара. — Бедняжка  Рай… Я слышала, как он плакал ночью. Новый зубик так и не вылез?

— Нет ещё, — грустно ответила Амелия. — Простите, что он разбудил вас, Кэтрин.

— О, он не разбудил меня. Я не спала. У меня выдалась беспокойная ночь.

— Наверное, у лорда Рэмси тоже, — заметила Амелия.

Кэтрин мельком взглянула на неё, но, слава богу, кажется, никакого скрытого смысла в этом замечании не содержалось. Кэтрин постаралась сохранить бесстрастное выражение лица.

— О? Надеюсь, сейчас с ним всё в порядке.

— Кажется да, но он как-то слишком молчалив, занят своими мыслями, — Амелия скорчила гримасу. — Думаю, его настроение не улучшилось, когда я сказала ему, что через месяц мы планируем дать бал.

Преувеличенно аккуратно размешивая сахар, Кэтрин спросила:

— Вы объявите, что этот приём даётся с целью найти невесту лорду Рэмси?

— Нет, даже я не настолько бестактна, — широко улыбнулась Амелия. — Однако это будет вполне очевидно, так как приглашено огромное количество молодых незамужних дам. И, конечно, мой брат — завидный жених.

— Не пойму почему, — пробормотала Кэтрин, пытаясь сделать так, чтобы фраза прозвучала будто между прочим, тогда как внутри она чувствовала отчаяние.

Кэтрин поняла, что не сможет оставаться в доме Хатауэев, если или когда Лео женится. Она совершенно определённо не вынесет вида другой женщины рядом с ним. Особенно если эта женщина сделает его счастливым.

— Всё просто, — озорно ответила Амелия. — Лорд Рэмси — пэр с волосами на голове и всеми зубами во рту, к тому же в детородном возрасте. И не будь он моим братом, я бы, пожалуй, считала, что он недурён собой.

— Он очень симпатичный, — запротестовала гувернантка, не подумав, и покраснела, когда Амелия бросила на неё проницательный взгляд.

Кэтрин принялась пить чай, надкусив булочку, а затем отправилась на поиски Беатрис. Пришло время для их утренних занятий.

У Кэтрин и Беатрис был установленный порядок: в начале урока они посвящали несколько минут этикету и светским манерам, а всё оставшееся утро занимались такими науками, как история, философия и даже естествознание. Беатрис давным-давно изучила «светские» предметы, которые преподаются юным леди исключительно с целью сделать из них подходящих жён и матерей. Теперь у Кэтрин было чувство, что они с Беатрис учатся наравне.

Хотя Кэт не довелось узнать родителей Хатауэев, ей думалось, что им обоим, особенно мистеру Хатауэю, доставили бы радость достижения их детей. Хатауэи были семьей интеллектуалов, каждый из них мог непринуждённо вести разговор на совершенно отвлечённые темы. И все они обладали ещё одним общим свойством — способностью быстро перескакивать на другой предмет разговора и соединять, казалось бы, несоединимое.

Однажды вечером, например, дискуссия за ужином сосредоточилась на новости о воздушном паровом экипаже, спроектированном неким производителем бобин из графства Сомерсет по имени Джон Стрингфеллоу. Из этого, конечно, ничего не получилось, но сама идея была восхитительной. Во время спора о том, способен ли человек летать в эдаком механическом приспособлении, Хатауэи вспомнили греческую мифологию, физику, китайских воздушных змеев, животное царство, французскую философию и изобретения Леонардо да Винчи. От стараний уследить за темой разговора едва не кружилась голова.

Кэтрин про себя беспокоилась, не оттолкнет ли такое остроумие в разговоре возможных поклонников Поппи и Беатрис. И в случае с Поппи, это и в самом деле оказалось проблемой, по крайней мере до того, как она встретила Гарри.

Хотя, когда Кэтрин пыталась деликатно поднять этот вопрос в разговоре с Кэмом Роаном почти сразу после того, как приступить к работе, он очень решительно ответил:

— Нет, мисс Маркс, не пытайтесь изменить Поппи или Беатрис. Это не сработает, только сделает их несчастными. Просто помогите им усвоить, как вести себя в обществе и как разговаривать ни о чём — так, как делают эти гаджо.

— Другими словами, — сказала Кэтрин с кислым выражением лица, — вы хотите, чтобы они выглядели благопристойно, но не хотите, чтобы они таковыми стали?

Кэм был в восторге от её понимания.

— Вот именно.

Кэтрин теперь понимала, как же прав был Кэм. Никто из Хатауэев не будет похож на обитателей Лондона, да она и сама теперь этого не хотела.

Она пошла в библиотеку, чтобы взять несколько книг для занятий с Беатрис. Однако, войдя в комнату, она, ахнув, остановилась — за длинным библиотечным столом сидел Лео и что-то писал на разбросанных повсюду чертежах.

Он повернулся и пристально посмотрел на неё. Её бросило сначала в жар, потом в холод. В голове, в тех местах, где было слишком стянуто шпильками, запульсировало.

— Доброе утро, — выдохнула она и сделала шаг назад. — Я не хотела вам мешать.

— Вы не мешаете.

— Я пришла взять кое-какие книги, если… если позволите.

Лео только кивнул и снова вернулся к своим чертежам.

Испытывая чувство острого смущения, Кэтрин подошла к книжным полкам и стала искать нужные книги. В комнате было так тихо, что ей казалось, будто наверняка слышно, как стучит её сердце. Ощущая жгучую необходимость разрушить напряжённое молчание, она спросила:

— Вы проектируете что-то для поместья? Дома для арендаторов?

— Пристройку к конюшне.            

— О.

Кэтрин уставилась невидящим взглядом на ряды книг. Они собираются притворяться, что прошлой ночью ничего не произошло? Она-то уж точно на это надеялась.

Но тут она услышала голос Лео:

— Если рассчитываете на извинение, то вы его не получите.

Кэтрин повернулась к нему:

— Прошу прощения?

Лео всё ещё рассматривал чертежи: