Лиза Клейпас - Обвенчанные утром

— Да, мама, — последовал скромный ответ.

Пухлые щёки виконтессы Рэмси ещё больше раздулись, едва не лопаясь от улыбки. Её пристальный взгляд обвёл Хатауэев:

— Что действительно имеет ценность, так это родственные узы, семейная привязанность.

— Значит ли это, что вы решили не отнимать у нас дом? — напрямик спросила Амелия.

Кэм положил руку на талию жены и слегка сжал её, предупреждая.

Выглядя озадаченной, виконтесса Рэмси посмотрела на Амелию широко раскрытыми глазами:

— Боже мой! Я совсем не в состоянии обсуждать законность — мой бедный маленький мозг явно претерпевает крах, когда я пытаюсь делать это.

— Однако, — шёлковым голосом произнесла Ванесса Дарвин, — насколько мы понимаем, есть шанс, что у нас не будет прав претендовать на Рэмси-Хаус, если лорд Рэмси женится и родит наследника в течение года. — Её пристальный взгляд смело скользнул по Лео, окинув с головы до пят. — И он кажется хорошо оснащённым, чтобы это сделать.

Лео приподнял бровь, удивлённый искусным намёком, который она вложила во фразу “хорошо оснащён”.

Кэм вмешался, прежде чем Амелия успела сказать что-нибудь резкое:

— Миледи, нужно ли вам жилье на время вашего пребывания в Гемпшире?

— Благодарю за беспокойство, — ответила Ванесса Дарвин, — мы остановились в доме лорда и леди Алстер.

— Однако, освежающий напиток не помешал бы, –  высказала блестящую мысль виконтесса Рэмси. — Я думаю, что бокал шампанского приятно оживит меня.

— Безусловно, — ответил Лео. — Могу я проводить вас к столам с напитками?

— Как восхитительно, — сказала виконтесса, сияя. — Благодарю, милорд, — она вышла вперёд, чтобы взять предложенную им руку, а Ванесса подошла с другой стороны. Выдав очаровательную улыбку, Лео увёл обеих дам.

— Какие ужасные люди, — сурово сказала Амелия. — Вероятно, они здесь, чтобы осмотреть дом. И они завладели Лео на весь вечер, в то время как он должен беседовать и танцевать с подходящими девушками.

— Мисс Дарвин — подходящая молодая девушка, — сказала Уин, выглядя обеспокоенной.

— Боже мой, Уин. Ты думаешь, что они прибыли сюда затем, чтобы мисс Дарвин познакомилась с Лео? Ты думаешь, что она хочет завлечь его?

— Если они поженятся, это будет выгодно обеим сторонам, — сказала Уин. — Мисс Дарвин может стать леди Рэмси и получить имение вместо копигольда. А все мы можем продолжать жить здесь, независимо от того, будет ли у Лео ребёнок или нет.

— Мысль о том, что Ванесса Дарвин может стать нашей невесткой невыносима.

— Нельзя судить о ней лишь по первому впечатлению, — сказала Уин. — Возможно, она внутри хороший человек.

— Сомневаюсь, — ответила Амелия. — Женщины, выглядящие так, как она, никогда не будут хорошими людьми. — Заметив, что Кэм и Меррипен общались друг с другом по-цыгански, она спросила своего мужа: — О чём это вы говорите?

— У неё на платье павлиньи перья, — заметил Кэм, таким же тоном, как если бы сказал: “У неё на платье плотоядные ядовитые пауки”.

— Это очень эффектно, — насмешливо посмотрела на него Амелия. — Тебе не нравятся павлиньи перья?

— У цыган, — серьёзно сказал Меррипен, — перо павлина — плохое предзнаменование.

— А на ней их была дюжина, — добавил Кэм.

Они смотрели на Лео, уходящего с Ванессой Дарвин, так, как будто он  направлялся к яме с гадюками.

Лео проводил Ванессу Дарвин в гостиную, между тем как виконтесса Рэмси осталась возле столов с закусками вместе с лордом и леди Алстер. После нескольких минут, проведённых за разговором с Ванессой, стало очевидным, что эта молодая особа обладала достаточным интеллектом и весьма кокетливой натурой. Лео знавал и укладывал в постель таких женщин, как Ванесса, прежде. Она вызывала в нём небольшой интерес. Однако, знакомство с Ванессой Дарвин и её матерью могло принести пользу семье Хатауэй, если только узнать их планы.

Беспечно болтая, Ванесса сообщила, как ужасно глупо провела год в трауре после кончины отца и как она жаждет побывать в Лондоне в следующем году, провести там светский сезон.

— Но как очаровательно это имение, — воскликнула она. — Я помню, как однажды была здесь, ещё когда титул принадлежал моему отцу. Это была груда развалин, а сады — неплодородны. Сейчас — это жемчужина.

— Спасибо мистеру Роану и мистеру Меррипену, — сказал Лео. — Превращение произошло благодаря только их усилиям.

Ванесса выглядела озадаченной:

— Да? Никогда бы и не подумала. Такие люди обычно не настолько трудолюбивы.

— В действительности, цыгане очень трудолюбивы. Только то, что они кочевой народ, ограничивает их интерес в сельском хозяйстве.

— Но ваши зятья, по-видимому, не кочуют.

— Они нашли убедительную причину, чтобы остаться в Гемпшире.

Ванесса пожала плечами:

— Они создают впечатление джентльменов во всех отношениях, и я полагаю, это всё, что можно о них сказать.

Лео был раздражён её высокомерным тоном:

— Они оба связаны родством со знатью, несмотря на тот факт, что наполовину цыгане. Когда-нибудь Меррипен унаследует ирландское графство.

— Я кое-что слышала об этом. Но … ирландское дворянство, — сказала она, немного скривившись от отвращения.

— Вы считаете ирландцев чем-то второстепенным? — лениво спросил Лео.

— А вы?

— Ну, я всегда находил ужасно глупым, когда люди отказываются быть англичанами.

Или Ванесса предпочла проигнорировать высказывание, или оно пролетело мимо её ушей. Она воскликнула от удовольствия, потому что они подошли к гостиной, с её рядами светящихся окон, интерьером в кремовых тонах и высоким сводчатым потолком.

— Как мило. Уверена, что мне понравиться здесь жить.

— Как вы раньше отметили, — обратил её внимание Лео, — у вас может и не быть такого шанса. У меня есть год в запасе, чтобы жениться и родить наследника.

— У вас репутация неуловимого холостяка, что ставит под сомнение то, достигните ли вы упомянутого прежде, — провокационный свет появился в её тёмных глазах. — В последнем, уверена, вы очень хороши.

— Я бы никогда не стал утверждать этого, — мягко произнёс Лео.

— А вам и не надо, милорд. Утверждение часто делалось в ваших интересах. Будете ли вы отрицать это?

Едва ли это был вопрос, который можно было ожидать от воспитанной девушки, особенно при первом знакомстве. Лео подумал, что предполагалось, будто ему должна импонировать её смелость. Однако после участия бесконечное количество раз в подобных беседах в лондонских гостиных он уже не находил такие замечания интригующими.

В Лондоне небольшая искренность была намного большей неожиданностью, чем смелость.

— Я не утверждал бы, что совершенен в спальне, — сказал он. — Просто компетентен. А женщины обычно не распознают разницы.

Ванесса захихикала:

— Что делает кого-то совершенным в спальне, милорд?

Лео взглянул на неё без улыбки:

— Любовь, конечно же. Без неё всё — всего лишь вопрос техники.

Она выглядела обескураженной, но маска кокетливости быстро вернулась на её лицо.

— О, да неужто! Любовь — преходяща. Возможно, я ещё молода, но не наивна.

— Я так и понял, — сказал он. — Вы позволите пригласить вас на танец, мисс Дарвин?

— Зависит от обстоятельств, милорд.

— Каких именно?

— Являетесь ли вы компетентным или совершенным в этом.

— Touché[18], — сказал Лео, невольно улыбнувшись.

После сообщения Амелии о неожиданном прибытии графини Рэмси и Ванессы Дарвин Кэтрин овладело острое любопытство.

Вскоре сменившееся унынием.

Стоя у стены зала, она с Беатрис наблюдала, как Лео вальсирует с мисс Дарвин.

Они являли собой поразительную пару: мрачная притягательность Лео великолепно уравновешивалась сияющей красотой мисс Дарвин. Лео был превосходным танцором, хотя сейчас вёл свою партнёршу скорее энергично, чем грациозно. А юбки сине-зелёного платья мисс Дарвин изящно струились, время от времени складками оборачиваясь вокруг его ног в такт движениям вальса.

Ванесса Дарвин была довольно красива, с пылающими тёмными глазами и роскошными, чёрными волосами. Она негромко произнесла что-то, что вызвало усмешку на лице Лео. Он казался очарованным ею. Совершенно очарованным.

У наблюдавшей за ними Кэтрин появилось неприятное ощущение в животе, как будто она только что проглотила горсть трёхдюймовых гвоздей. Находящаяся рядом Беатрис легонько коснулась её спины, словно предлагая поддержку. Кэтрин отметила про себя изменение их привычных ролей — вместо того, чтобы быть более мудрой старшей компаньонкой, она стала той, кто нуждался в ободрении и руководстве.

Она попыталась придать лицу безразличное выражение.

— Насколько же привлекательна мисс Дарвин, — заметила она.

— Полагаю, что так, — уклончиво ответила Беатрис.

— К тому же, — мрачным тоном добавила Кэтрин, — она очаровательна.

С задумчивым выражением голубых глаз Беатрис наблюдала за Лео и мисс Дарвин, выполнявшими тем временем безупречный разворот.

— Я не назвала бы её очаровательной …

— Я не заметила ни единого недостатка.

— Я заметила. У нее узловатые локти[19].

Посмотрев, прищурившись, через очки, Кэтрин подумала, что, возможно, Беатрис права. Локти мисс Дарвин действительно выглядели несколько узловатыми.

— А ведь и правда, — согласилась она, чувствуя себя немного лучше. — И разве её шея не кажется несколько длинноватой?

— Она — жираф, — решительно кивнув, подтвердила Беатрис.

Кэтрин напрягла зрение, пытаясь рассмотреть выражение лица Лео, и гадая, заметил ли он неестественную длину шеи мисс Дарвин. Похоже, что нет.

— Ваш брат, кажется, пленён ею, — пробормотала она.

— Уверена, он просто проявляет вежливость.

— Он не умеет быть вежливым.

— Умеет, когда ему что-нибудь нужно, — возразила Беатрис.

Но это заявление лишь погрузило Кэтрин в глубокую меланхолию. Поскольку она не смогла найти ни одного приемлемого ответа на вопрос о том, чего же мог бы хотеть Лео от темноволосой красавицы.

Тем временем к ним подошёл молодой джентльмен, чтобы пригласить Беатрис на танец, и Кэтрин дала своё разрешение. Вздохнув, она  прислонилась к стене и позволила мыслям рассеянно витать в голове.

Бал имел безусловный успех. Все замечательно проводили время, музыка была восхитительной, еда — великолепной, погода — не слишком тёплой не слишком прохладной.

И всё же Кэтрин чувствовала себя несчастной.

Тем не менее она едва ли могла позволить себе разваливаться на части, как какой-нибудь сухой кекс. Усилием воли придав лицу благодушное выражение, она повернулась к паре стоящих рядом пожилых матрон с намерением присоединиться к их беседе. Они были увлечены бурными дебатами о сравнительных достоинствах тамбурного[20] и расщеплённого[21] шва при вышивании контурных узоров шерстью. Пытаясь внимательно слушать, Кэтрин переплела затянутые в перчатки пальцы.

— Мисс Маркс.

Она повернулась на звук знакомого мужского голоса.

Это был Лео, выглядевший умопомрачительно в вечернем чёрно-белом наряде, и его голубые глаза светились озорством.

— Не окажите ли мне честь? — спросил он, жестом указав на вереницу вальсирующих пар. Он приглашал её на танец. Как и обещал.

Кэтрин побледнела, осознав, какое множество глаз устремлено на них. Для хозяина дома это в порядке вещей — перекинуться парой слов с компаньонкой своей сестры. Но приглашение на танец могли расценить как личный интерес. Лео понимал это, но ему было наплевать.

— Уйдите, — шёпотом резко велела она, чувствуя, как бешено колотится сердце.

Слабая улыбка коснулась его губ:

— Не могу. На нас все смотрят. Собираетесь дать мне публичный отпор?

Она не могла оскорбить его подобным образом. Отказ от приглашения на танец являлся нарушением этикета, поскольку мог быть воспринят как нежелание дамы танцевать именно с этим кавалером. И всё же, стать центром внимания… дать пищу для сплетен… всё это противоречило её инстинктам самосохранения.

— О, зачем вы это делаете? — снова прошептала Кэтрин в ярости и отчаянии… хотя где-то в глубине растрёпанных чувств она ощутила дрожь восторга.

— Потому что хочу, — заявил он, расплывшись в улыбке, — и вы тоже.

Он был непростительно высокомерен.

И — так уж случилось — он был прав.

Что заставляло её чувствовать себя идиоткой. Если она скажет «да», то заслужит всё то, что придётся пережить позднее.

— Да, — закусив губу, она приняла его руку и позволила отвести себя на середину зала.