Николь Берд - Обворожить графа

Он поднимался и опускался над ней, и она двигалась в одном с ним ритме, и когда он, тяжело дыша, ускорил свои движения, она была готова, и их тихие стоны наслаждения слились воедино. Она почувствовала, как сильно забилось его сердце, и он содрогнулся. И она приняла его, восторгаясь его силой и страстью.

Они вместе достигли наивысшего пика страсти, он обхватил ее руками и крепко прижал к себе, и только позднее Лорен поняла, что ему удалось удержать ее от ухода после соития. В эту ночь это было не в ее спальне, и даже не на ее постели. Они лежали на полу, и ковер не смягчал их твердого ложа, но она была слишком расслаблена, и блаженство удовлетворенности не позволяло ей жаловаться на это неудобство. Лежать в его объятиях было слишком приятно, чтобы думать об уходе.

А ее обычное чувство вины, ждавшее своей очереди овладеть ею, оставалось где-то в стороне от объятий графа. Она на несколько мгновений закрыла глаза и наслаждалась иллюзией, которую вызывали эти объятия.

И ей не приходило в голову открыть глаза и посмотреть на выражение лица графа. Может быть, она боялась сделать это.

Только после того как его сердце спокойно забилось, и она почувствовала, что он поднял голову, чтобы взглянуть на ее лицо, она изобразила вежливое равнодушие, надеясь, что ничем не выдает себя. И только тогда она открыла глаза.

Но граф хмурился, и у нее упало сердце. Неужели она все еще не угодила ему?

– Как его зовут? – грозно спросил он.

– Что? – Она удивленно посмотрела на него.

– Вы по-прежнему не отдаете мне себя, всю себя, – с упреком сказал граф. – Кто этот мужчина, о котором вы думаете, миссис Смит, когда лежите рядом со мной в постели?

Она не знала, что ему ответить, Они лежали так близко друг к другу, и в то же время, казалось, глубокая пропасть разверзлась между ними. Она почувствовала дуновение холодного ветра, ворвавшегося в комнату и разделившего их, и дрожь пробежала по ее телу.

Она вдруг осознала, что она совершенно голая, и села. На мгновение у нее мелькнула мысль, что он заставит ее снова лечь, – он уже протянул руку, – но тут же опустил ее. Она повернулась и, взяв одеяло, лежавшее в ногах постели, завернулась в него.

Его губы плотно сжались.

– Я веду себя как глупец. – Он одним энергичным движением поднялся и, не обращая внимания на свою наготу, прошел к столу в углу комнаты, на котором на серебряном подносе стояли графин с вином и несколько бокалов. Он наполнил два бокала и один из них предложил ей.

Она отрицательно покачала головой, но тут же спохватилась, чувствуя сухость во рту. Она сделала глоток, чтобы успокоиться, и сказала:

– Что вы имеете в виду, милорд?

Что такого она сделала или не сделала, чем он был недоволен? Она подготовилась к этой роли любовницы по найму. Она старалась доставить ему удовольствие. Он сам запретил ей говорить о любви. Неужели он передумал?

Чего он хотел от нее сейчас? Может быть, истина была проста – она не была и никогда не будет достаточно искусна в любви для такого опытного любовника? Лорен плотнее закуталась в одеяло и отвела глаза, отказываясь посмотреть графу в глаза…

Маркус залпом опустошил бокал прекрасного выдержанного вина. Он вел себя как последний дурак. Он хотел, заключив это деловое соглашение, пользоваться ее обществом, ее прекрасным телом. Разве он когда-либо раньше ожидал от «леди на вечер» верности и преданности? О, конечно, они притворялись, эти его любовницы, часто повторяя слова о необыкновенной любви, но это была всего лишь игра, и они оба понимали это.

А сейчас он только напрашивался на неприятности.

Действительно, в их отношениях не было ничего обычного; во-первых, она не была женщиной на одну ночь, и он понял это с самого начала, хотя она все еще не догадывалась, что он это знал. И казалось, она на самом деле стосковалась по мужским ласкам, и он почти сразу же оценил это. Изящная красота ее лица, ее светлые волосы и необычайно выразительные зеленые глаза, в которых он видел ум, силу духа и столько настоящего чувства, что она просто не могла их скрыть… пробудили в нем желания. Ему хотелось, чтобы она полностью отдавалась ему, хотелось видеть ее улыбку, хотелось, чтобы она, черт побери, прямо смотрела ему в лицо и не прятала свои глаза под опущенными веками.

Однако он знал, что не имеет права спрашивать об этом. Как он мог?

Но он спросил.

И рассердился на себя.

Он понимал, что ведет себя неразумно, в его соглашении не было пункта о верности – и у него не было права требовать ее. Он хотел слишком многого, и это делало его поступок бессмысленным.

«Береги свое сердце, Маркус, – сказал он себе, одним глотком допивая вино. – Ты не зеленый юнец, чтобы выставлять свое сердце напоказ. Вспомни последнюю «леди», которую ты выбросил на улицу, она была такой жадной и похотливой, что могла удовлетворить королевский полк».

А если сравнивать его бывшую любовницу с миссис Смит – ему чертовски хотелось узнать ее настоящее имя, – то это значило бы проявить к ней страшную несправедливость!

Но он все же взглянул на нее. По-прежнему сжавшись под одеялом, она нерешительно поглядывала на него. Не испугал ли он ее? Нет, она встретила его взгляд, вздернув подбородок, – храбрости ей хватало. В ее глазах была тревога, но он не изменил сурового, выражения лица. Обнажившееся гладкое белое плечо, прядка золотисто-рыжих волос, упавшая ей на шею, снова возбудили его. Проклятие, эта леди действовала на него самым непостижимым образом.

Она была подобна опиуму, который на целые сутки усыпляет наркоманов, и они спят в притоне, забыв обо всем на свете. Он не мог насытиться ею. Почти против воли он подошел к ней и наклонился, чтобы поцеловать эту мягкую, нежную кожу, и почувствовал, как она задрожала.

Но к его удивлению, она встала, не спуская с себя одеяло, и смело посмотрела ему в глаза.

– Если я не удовлетворяю вас, милорд, может быть, нам следует пересмотреть наше соглашение.

Отпустить ее?

Он обнял ее за плечи и привлек к себе.

– А я удовлетворяю вас, моя дорогая миссис Смит? Она с удивлением посмотрела на него:

– Конечно.

– Тогда почему вы полагаете, что не удовлетворяете меня?

– Я… – Она покраснела. – Я подумала, что у меня нет такого опыта в любовных отношениях, как у вас, ваша милость.

– В вас есть особая пикантность, которая вполне восполняет отсутствие хорошо усвоенных приемов, но я ни в коем случае не считаю это недостатком. Если бы я так думал, то мы вместе должны были бы изобрести их, – сказал он, засовывая руку под одеяло и поглаживая нежную кожу ее груди. Дрожь снова пробежала по ее телу, и он почувствовал, как желание овладевает всем его существом. Он сохранял самообладание, стараясь скрыть, каких усилий ему это стоило. – И, кроме того, вы мне больше нравитесь такой, какая вы есть.

Его признание явно удивило ее, и она взглянула на него.

– И никого другого я бы не хотел видеть сегодня в моей постели. – В его голосе звучала нежность.

Она широко раскрыла свои удивительные зеленые глаза, и на одно страшное мгновение он увидел, как тень пробежала по ее лицу. Она снова отвела глаза. И он не сдержался.

– И о ком же вы думаете сейчас? – сказал он, почти скрипнув зубами в ожидании ее ответа. – Кто этот мужчина, которого вы хотели бы видеть на моем месте? Кто стоит между нами?

– Нет-нет, – запротестовала она. – Вы неправильно поняли меня, милорд.

– Скажите мне, о ком вы думаете? – потребовал он неожиданно суровым тоном, хватая ее за плечи.

Она со страхом посмотрела на него, но он не сомневался, что она понимает его.

– Кто он?

– Мой муж, – еле слышно ответила она.

Он долго молчал и чувствовал, как сжимаются его челюсти.

– Так вы не вдова? – Неужели он стал жертвой более хитрого обмана, чем подозревал? Неужели он так в ней ошибся? Нанесенный ему удар заставил его похолодеть.

Она побледнела.

– Нет-нет, милорд. Я действительно вдова, – сказала она. – Это правда, клянусь всеми святыми!

Он с облегчением вздохнул, и прошло несколько минут, прежде чем он заметил бледность ее лица и догадался, что слишком сильно сжимает ее плечи. Он слегка ослабил руки, но не отпустил ее, – он просто не мог отпустить ее! Эти слова продолжали звучать в его душе.

Эта женщина была создана для него. Она принадлежала ему, как бы ее ни звали, была она замужем или нет, но, слава Богу, у нее не было живого мужа. И все же…

Он пытался понять, что такое положение значило для него, для них обоих.

– Так, я должен соперничать с мертвецом, – тихо сказал он.

С все еще удивленно раскрытыми глазами она прикусила нижнюю губу и ничего не ответила.

Конечно, сказалась ее неопытность, иначе она сумела бы скрыть правду, подумал он. Она бы не позволила ему заметить, что ей что-то мешает. А он, видимо, совсем обезумел, если его это беспокоит. Ее муж в могиле, он стал прахом, пищей червей; так почему его беспокоит, что она все еще думает о своем покойном супруге?

Но беспокоит же. Потому что ее сердце все еще с ним. Потому что ему самому, черт побери, нужно ее сердце.

Ему нужно ее внимание, она должна думать только о нем. Возможно, неразумно было испытывать такие чувства к этой женщине, вошедшей в его жизнь, но это едва ли имело значение. Он хотел обладать ее прекрасным телом, но в его чувствах было нечто неизмеримо большее; он понял, что с каждым днем он хотел от нее намного больше того, что было в их «деловом соглашении». Он не позволит, не может позволить ей уйти.

И он не решался сказать ей об этом сейчас. Он боялся отпугнуть ее.

Сжав губы, он сдерживал возродившийся порыв страсти. Она смотрела на него с недоверием, которое он хотел бы развеять.

– Вы, должно быть, устали, – только и сказал он. – Не хотите ли еще вина?

Он протянул ей графин, но она покачала головой. Ее бокал еще был полон наполовину.

– Мне уйти и дать вам отдохнуть?

Он надеялся, что она откажется и пригласит его снова заняться любовью. Он со всей остротой осознавал, какой пустой стала бы его постель после ее ухода. Раньше, когда уходили его очередные любовницы, он никогда не испытывал такого чувства. Он охотно оставался один.

К его разочарованию, она улыбнулась, но не стала возражать против его предложения.

– Я устала, – согласилась она. – А вы очень заботливый любовник, милорд.

Сохраняя любезное выражение лица, скрывая свое недовольство, он встал и почтительно поклонился, как будто был полностью одет.

– Увидимся утром, – сказал он. – Слуги уже вернутся и приготовят нам завтрак. Затем мы поедем в портовый город и посмотрим, что я смогу узнать о грузе с «Храброй милашки».

Лорен кивнула, вспомнив настоящую цель их приезда сюда. Конечно, не только для того, чтобы заниматься любовью в этом уединенном удобном охотничьем домике. Когда граф закрыл за собой дверь спальни, она встала, надела ночную рубашку и приготовилась лечь спать.

Она действительно устала, и смятение чувств отнимало последние силы.

Почему графу так надо было узнать о ее муже? Почему он хотел проникнуть в ее личные переживания, – какое ему до них дело?

Она никогда не слышала, что куртизанке полагалось иметь какие-то чувства, скажем, любить человека, которого она обслуживала. И он уже говорил, что, и речи не может быть о каких-то чувствах между ними. Должно быть, она неправильно поняла его сегодня.

Задув свечу у кровати, Лорен легла и натянула на себя одеяла. Ей хотелось привести в порядок проносившиеся в голове мысли и уснуть. В эту ночь, кроме привычного чувства вины, преследовавшего ее, она была озадачена поведением графа. И то, что она не понимала его поступков, не помогало ей понять свои собственные! Она с вздохом повернулась на бок и снова попыталась избавиться от путаницы в голове. Наконец она уснула.

Она проснулась, когда за окном запели первые птицы. Поморгала, зевнула и почувствовала себя отдохнувшей. Она встала и, посмотрев в зеркало, увидела темные круги под глазами – признаки беспокойно проведенной ночи.

Горничная внесла поднос, теплую воду и помогла ей одеться.

Лорен обрадовалась горячему чаю и свежеиспеченному, не успевшему остыть хлебу, как и другим таким же вкусным вещам, лежавшим на подносе. Она покачала головой, взглянув на свое отражение в зеркале, умылась, оделась и сделала все, чтобы скрыть болезненную бледность. Когда граф прислал за ней, она была уже готова спуститься вниз.

Она застала его беспокойно расхаживающим по холлу. Он был одет в костюм для верховой езды. Ожидая, что ей снова придется сидеть в карете в одиночестве, она удивилась первым же его словам:

– Мне следовало бы спросить вас заранее: вы ездите на лошади, миссис Смит?

Он увидел, как в ответ загорелись ее глаза, прежде чем она справилась с выражением лица.

– После замужества я научилась ездить, и мне это очень нравилось, – медленно ответила она. – Но боюсь, я не взяла с собой амазонку.