— Никогда еще не слышал такой пространной и горестной исповеди. Когда ты станешь старушкой, Касси, а я — дряхлым старичком, напомни обо всем еще раз, чтобы я сочинил трогательную историю о том, как жестоко ты оступилась в жизни. Могу даже поведать о твоем грехопадении внукам, если твой змеиный язык доведет меня до этого.

— Но ты должен ненавидеть меня, должен! Энтони схватил ее и притянул к себе.

— Если я буду кричать на тебя, обвиняя во всех пороках, тебе станет легче? Возможно, следовало бы избить тебя до полусмерти.., и тогда твоя совесть успокоилась бы? Извини, что отказываюсь разделить этот приступ ненависти к себе. Говоря по правде, твои поступки потребовали немало мужества и решительности. И что важнее всего, в твоем сердце больше нет места Эдварду Линдхерсту.

Касси уставилась на него, открыв рот, но тут же вновь закрыла. Энтони засмеялся и потрепал ее по подбородку.

— Ну, Кассандра, что ты выбираешь? Горячие объятия будущего мужа или сон? А может, все-таки желаешь дождаться обручального кольца?

— Ты терзаешь меня своим.., благородством.

; — О нет, я твой дьявол, неужели не помнишь? Заверяю, во мне нет ни капли благородства. Но ты не ответила на мой вопрос, сага.

Он осторожно провел рукой по ее спине и бедрам.

— Ты клянешься, что делаешь это не из чувства долга.., что искренен со мной?

— Клянусь.

— Но что, если я больше не смогу ответить любовью на любовь?

Его пальцы нежно мяли ее ягодицы, раздвигая их, лаская упругую плоть. Он проник внутрь, в уже влажную расселину, и ее мышцы конвульсивно сжались.

— Твое тело, кажется, еще не осознало, что страсть ушла навеки, а глаза затуманились, словно подернутые дымкой. Вряд ли это говорит об отсутствии чувств.

Касси попыталась возразить, но из груди вырвался лишь глубокий вздох.

— Твой халат, Кассандра, — шепнул граф, и Касси неожиданно обуяло нетерпение. Она лихорадочно дергала пояс. — Лежи смирно, малышка.

Халат распахнулся под его ловкими пальцами, и Энтони, высвободив руки Касси из широких рукавов, уложил ее на спину и сам лег рядом, не сводя с нее глаз.

— Ты очень худая, — покачал он головой, все еще не дотрагиваясь до Касси, — только груди налились.

Нагнувшись, Энтони сомкнул губы на отвердевшем соске. Ее груди действительно набухли и стали слишком чувствительными, но от первого же прикосновения Энтони она выгнула спину в безмолвной мольбе.

Он подмял ее под себя, и Касси ощутила знакомую крепость плоти, мощь и силу возлюбленного. Энтони прижимался к ее груди так, что жесткие кольца волос щекотали соски.

Касси потеряла голову от счастья, когда он раскрыл ее губы и их языки встретились. Напряженный отросток пульсировал у самого живота. Касси хищно впилась ногтями в спину Энтони и широко развела ноги. Но он продолжал терзать ее исступленными ласками, и Касси утонула в безумном жгучем наслаждении. Наконец он вонзился в нее, и потрясенная Касси с изумлением ощутила, как снова трепещет ее пробудившееся тело. С ее уст сорвалось его имя, она лихорадочно прижимала любовника к себе, и он, не помня себя, запрокинул голову и отдался экстазу.

Прошло немало времени, прежде чем он наконец вспомнил о ее плече и осторожно отстранился. Пригладив растрепавшиеся волосы Касси, Энтони торжественно поцеловал ее в кончик носа и вздохнул.

— Еще немного страсти, любимая, и, боюсь, мне просто не выжить.

Касси попыталась улыбнуться, но в следующую минуту уже спала, положив голову ему на грудь.

* * *

Их венчание состоялось на борту “Кассандры”, в капитанской каюте. Синьор Доннетти и Скарджилл были свидетелями и неловко переминались с ноги на ногу под подозрительным взглядом отца Донована, к величайшему прискорбию молодоженов, оказавшемуся католиком.

Проводив священника, нетвердо державшегося на ногах после изрядного количества превосходного шампанского, выпитого за здоровье новобрачных, команда стала готовить яхту к отплытию.

— Куда мы отправляемся, милорд? — спросила Касси, прислонясь к бронзовому поручню.

Энтони запустил пальцы в ее золотистые волосы, развевавшиеся на ветру. Несколько мгновений он просто глядел на нее, наслаждаясь близостью жены, наконец твердо уверовав в ее любовь.

— Насколько я понимаю, дорогая, Англия чудесна весной.

Касси вспыхнула от удовольствия: она ожидала, что он назовет Геную.

— Надеюсь, мы не опередим мое письмо Эллиоту. Представляешь, что будет, когда перед ним предстанет давно погибшая сестра. Кроме того, нужно подумать и о Бекки.

Граф положил руки ей на плечи:

— Бекки любит тебя, как мать. Надеюсь, ты простишь ее, как простила меня. — И добавил с типично мужским высокомерием, зная, что Касси непременно ощетинится:

— Признай, что все получилось в точности, как я и ожидал. Бекки была слепым орудием в моих руках.

— Тщеславная, самодовольная личность, — пробормотала девушка, правда, без особого пыла. — Но я так счастлива, что могу позволить себе проявить благородство. — Касси резко повернулась, радостно сверкая глазами, и прижалась к нему. — Как чудесно иметь возможность открыто выражать свои чувства, не притворяясь и не сдерживаясь.

— И что же ты чувствуешь, Кассандра? — прошептал Энтони, уверенный, что Скарджилл и синьор Доннетти уставились на них с довольными ухмылками.

Энтони хотел услышать из ее уст признание в любви. Но Касси подняла голову и лукаво прищурилась:

— Боюсь, милорд, что если мы простоим так еще немного, вы повергнете в смущение всю команду своим видом.

— И что же вы, мадам, предлагаете в столь затруднительном положении? — в тон ей осведомился граф, уже давно понявший, как необходимо терпение в тех случаях, когда речь идет о Касси.

— Вероятно, — с деланным раздражением вздохнула она, — придется пригласить вас в свою каюту.

— Твою каюту?

— Будьте же справедливы, милорд. Поскольку вы в конце концов убедили меня выйти за вас замуж, разве не честно будет разделить со мной все свои владения? Кроме того, моя половина каюты — именно та, где стоит кровать, — коварно объявила она.

— Я подумаю над этим, мадам, — серьезно пообещал граф, беря ее под руку. — Если вы к тому же угодите мне, возможно, придется проявить некоторую щедрость.

— Я постараюсь изобразить пылкую страсть. Энтони закрыл за собой дверь каюты и повернул ключ в замке.

— Теперь нам никто не помешает, мадам. При виде жены у него перехватило дыхание — Кассандра стояла посреди комнаты и, не теряя времени, сбрасывала одежду. Она раскраснелась от безуспешных попыток справиться с длинным рядом пуговиц на лифе. Энтони подошел к столу и налил два бокала вина, все еще искоса поглядывая на Касси. Она наконец освободилась от платья, спустила с плеч кружевные лямки сорочки и, поймав его взгляд, подняла лицо и взглянула на Энтони. Сорочка на мгновение задержалась на бедрах, а затем соскользнула на пол.

— Я жду тебя, муж мой.

Энтони улыбнулся и поставил на стол бокалы.

— Неужто, любимая, мы оказались здесь не только для того, чтобы разрешить мои затруднения, но и твои?

— Да, если хочешь знать правду, несчастный! У меня все болит.., тут.

Она легонько коснулась треугольника золотистых завитков. Глаза Энтони искрились весельем.

— Желаю, чтобы у меня всегда находилось лекарство от подобного недомогания, миледи.

— И я тоже, милорд.

Оставшись обнаженным, граф взял ее за руку и повел к кровати. Сначала они ласкали друг друга не спеша, почти лениво, наслаждаясь взаимными прикосновениями. Касси отчаянно хотела давать, давать так же беззаветно, как всегда давал он. Высвободившись из объятий Энтони, она дотронулась губами до широкой груди и проложила дорожку из поцелуев к упругим мускулам живота. Положив голову на бедро мужа, она, чуть дыша, стала ласкать вздымавшийся отросток, вдыхая терпкий мужской запах.

Энтони понял, какое чувство владеет ею, как велико желание доказать ему свою любовь. В это мгновение тело его напряглось, как тетива: плоть словно просила ласки ее губ. Полные груди прижались к его животу, и он услышал, как колотится ее сердце. Когда ее губы, наконец, нежно завладели им, Энтони показалось, что его тело сейчас его предаст, и он попытался отстраниться, но Касси ему не позволила. Она неистово ласкала его языком, и когда Энтони застонал, ей почудилось, что она сейчас умрет от наслаждения.

Не в силах больше вынести сладостной пытки Энтони сжал ее лицо ладонями и потянул Касси наверх. Она молчала, глазами вопрошая, каковы его желания.

Энтони, что-то несвязно пробормотав, посадил Касси на себя и ворвался в нее, пронзая насквозь, осыпая поцелуями, пока Касси не обезумела. Захваченная собственными ощущениями, она едва почувствовала, как он взорвался внутри. Ей хотелось одного — навеки продлить это мгновение.

— Я люблю тебя, — прошептала она, откидывая с его лба темные волосы.

— А я — тебя, — кивнул граф, вспомнив в эту минуту о бесконечном плавании вокруг земного шара, долгих одиноких ночах в этой самой каюте, когда в сердце — ничего, ничего, кроме ярости и неотвязного страха. — В воображении я попеременно бил тебя, насиловал и умолял вернуться. Потом представлял тебя мертвой, и это злило меня куда больше, потому что в таком случае ты избежала бы моего гнева и злобы, копившейся в душе.

Несколько секунд Касси молчала, осознавая смысл так неожиданно вырвавшихся у мужа слов.

— По крайней мере ты не возненавидел себя. Видишь ли, я и представить не могла, что ты отправишься за мной. Я думала, что потеряла тебя навсегда.

Он сжал ее крепко, почти до боли обнял.

— Знаешь, я столько раз представлял эту встречу в Кеннеди-Хаус, что даже репетировал речь, с которой обращусь к тебе.., потому что к тому времени был уверен: я потерял тебя, и ты с радостью бросилась в объятия Линдхерста.

Касси поудобнее уткнулась подбородком в ложбинку у него на груди и снова вспомнила о ребенке. Но сегодня она все равно промолчит: это их брачная ночь, ночь для двоих. Возможно, завтра, она все откроет.

Касси подняла голову и поцеловала мужа в губы.

— А ты знаешь, что я почувствовала, впервые увидев тебя в Нью-Йорке?

— Что дьявол снова явился за тобой?

— Нет, ничего столь драматичного. Если хочешь знать, я нашла тебя неотразимым, ошеломляюще прекрасным. Только гнев делал тебя незнакомым, даже чужим. В этот миг я бы с радостью упала в обморок, причем непритворный.

— Твоя гордость так же велика, как моя, сага, и ты воздала мне мерой за меру. — Граф широко улыбнулся и обнял Касси. — Сегодня ты ни разу не пожаловалась на свое плечо, дорогая. Возможно, не стоит откладывать обещанную трепку.

— Оно ужасно болит, милорд, просто я истинный стоик. Ты обещал мне два дня, а слово нужно держать.

На мгновение граф ей поверил, и глаза его тревожно сузились. Но Касси тут же фыркнула и, обняв мужа, привстала и прижала его лицо к своей груди.

— Если мне придется отправиться на тот свет, Кассандра, задохнувшись под тяжестью твоих грудей, — сообщил он, после того как она освободила его, — я с радостью покорюсь такой участи. — И, расплывшись в улыбке, добавил; — Просто не верится.

— Чему именно, милорд?

— Что ты еще не спишь, дорогая. Неужели я подарил тебе так мало наслаждения, что наша любовь больше не служит для тебя сонным зельем?

— Я никогда не осмелюсь быть настолько невнимательной к своему мужу, — заверила его Касси, — только к любовнику.

Глава 29

Теперь Касси с безграничным доверием говорила с Энтони обо всем. В душе у нее больше не осталось ни сокровенных уголков, ни секретов. Она ничего не утаила от мужа. Кроме известия о будущем ребенке.

Единственный приступ тошноты случился, когда она была одна. Касси, крадучись, шла по проходу после того, как вылила за борт содержимое тазика, когда перед ней неожиданно вырос Скарджилл. Окинув взглядом ее бледное лицо и тазик в руках, шотландец покачал головой.

— Вы должны сказать ему, мадонна. Он протянул руку, и Касси безмолвно вручила ему тазик.

— Просто глупо.., вы же понимаете, это доставит ему огромную радость.

— Знаю, — вздохнула Касси, — по крайней мере я тоже так думаю. От вас.., и Жозефа никогда ничего нельзя было утаить.

Губы у нее задрожали. Судорожно сглотнув, она распрямила плечи. Касси все еще не оправилась от жесточайшей рвоты и поэтому никак не могла собраться с мыслями.

— Не представляю, девочка, как можно считать иначе. Ложитесь лучше, пока силы не вернутся. Вы слишком много натерпелись. Мужчины наверняка будут винить капитана, если увидят, какая вы несчастная и измученная.

— Знаете, Скарджилл, он еще не побил меня, как обещал.

Камердинер заметил легкую улыбку в глазах хозяйки, хотя не понял ее смысла.

— Его милость сейчас придет. Он никогда не оставляет вас надолго.

Шотландец ободряюще кивнул и ушел, унося тазик. Касси ждала графа, наблюдая за волнами, увенчанными белоснежной пеной, и парусами, наполненными мартовским бризом. Устав от ожидания, она заслонила рукой глаза от яркого утреннего солнышка и направилась к синьору Доннетти, стоявшему за штурвалом.