Кэтрин Коултер - Объятия дьявола

— Обед?!

— Да, мадонна. Вы проспали целые сутки. А вы, милорд, присоединитесь к своей отважной жене?

— Несомненно! — кивнул граф, вскакивая с постели. — А как поживает моя отважная жена?

Он притянул ее к себе и потерся подбородком о макушку.

— Я бы чувствовала себя гораздо лучше, милорд, — язвительно откликнулась Касси, — если бы вы соблаговолили одеться.

— Ты, без всякого сомнения, права.

Он хмыкнул и нехотя отпустил ее.

Скарджилл, добродушно посмеиваясь, уже держал наготове халат графа.

Касси набросилась на еду, стараясь не уничтожать поданные блюда неприлично быстро, и не сразу заметила, что муж обеспокоенно поглядывает на нее.

— Ради Бога, милорд! — раздраженно воскликнула она наконец. — Я не имею ни малейшего желания впадать в истерику.

Граф улыбнулся одними губами.

— Луиджи действительно оказался четвертым убийцей, ты и тут не ошиблась, — озабоченно вздохнул он. — У него на руке наколота змея, обвившая меч. — Граф покачал головой и тихо выругался. — Если бы только у меня хватило ума приказать его раздеть, прежде чем выпороть! Ничего бы не случилось. Ты можешь говорить об этом, Кассандра? Скажи, что произошло?

"Как странно, — подумала она, — что я могу спокойно говорить об этой ужасной ночи”. Касси запнулась, лишь упомянув о стилете, зажатом в руках, и затрепетала, воскрешая в памяти кровавую сцену.

— Напоминай мне время от времени, сага, — попросил граф, — не ввязываться с тобой в серьезные ссоры. Ангельская улыбка осветила лицо Касси. — Вам нечего опасаться, милорд, поскольку я питаю неизменное почтение к вашим исключительным способностям. — Немного помолчав, она нахмурилась. — Знаешь, я издевалась над ним, специально доводила, пытаясь выведать имя того, кто их нанял. Но он молчал. Ни единой ниточки, кроме того, что этот человек был мужчиной. Луиджи утверждал, что он озолотит их. Граф провел рукой по небритой щеке.

— Значит, тайна остается неразгаданной. Я не признался тебе, Кассандра, но перед отъездом из Генуи я назначил большую награду за имя.., и устранение нанимателя Луиджи. — Он с сожалением вздохнул. — Это одна из причин, по которой я решил, что нам стоит вернуться в Англию. Хотел, чтобы ты на это время была вне опасности. Мне и в голову не могло прийти, что один из убийц проберется на судно.

— Как, по-твоему, мы узнаем когда-нибудь?

— Судя по количеству готовых на все негодяев, которым не терпится набить кошелек, бьюсь об заклад, что узнаем, и очень скоро.

Касси сжала обеими руками его большую ладонь.

— По крайней мере — мы спасены, Энтони.

— Иногда, дорогая, я сомневаюсь, что заслуживаю такого счастья, как ты. — И, заметив, как блеснули глаза жены, граф с деланным равнодушием добавил:

— Но тут же вспоминаю, как ты беспомощна и бессильна во всем, что касается устройства собственных дел, и на сердце снова теплеет.

— Ты бессовестный, самодовольный, чванливый… Она вскочила со стула и встала перед мужем, грозно подбоченясь, совсем как разъяренная базарная торговка. Но почему-то не вырвалась, когда он, тихо смеясь, притянул ее к себе на колени, а обвив руками его шею, лукаво прошептала:

— Зато вас, милорд, уж никак не назовешь бессильным.

Граф слегка дернул ее за длинный локон, и Касси послушно откинулась ему на грудь.

— Если вы снимете это платье, мадам, я буду счастлив доказать истину ваших слов, — пробормотал он, припадая губами к бьющейся у нее на шее жилке.

Касси вздохнула, пытаясь принять вид многотерпеливой страдалицы, но непослушные руки почему-то принялись ласкать его мускулистую грудь.

— Мое бедное дитя. Ты снова хочешь потревожить его безмятежный покой, — пожаловалась она и, к своему огорчению, заметила, что Энтони колеблется. — Не будьте глупцом, милорд, — упрекнула она, едва сдерживая смех. — Малыш абсолютно здоров и жаждет получше узнать отца.

— Думаю, — объявил он, торопливо расстегивая ее корсаж, — что нужно воспользоваться моментом, пока ты не стала невыносимо толстой и неуклюжей.

— Негодяй, — простонала она, прижимаясь к нему обнаженной грудью.

Граф осторожно провел рукой по щеке спящей Касси. Глядя на нее, такую юную и прекрасную, невозможно было поверить, что она совсем недавно содрогалась в родовых муках. Но их ребенок, чудесный мальчик, мирно посапывал в маленькой колыбельке рядом с кроватью Бекки Питершем.

Усталость манила его в постель, но Энтони был слишком возбужден, чтобы уснуть. Он коснулся губами лба жены и бесшумно направился по толстому ковру к окнам. Чуть отодвинув тяжелые бархатные темно-красные гардины, он выглянул наружу. Тонкий месяц тускло освещал мокрые листья, окрашенные октябрем в яркие цвета.

Энтони опустил занавеску, лениво гадая, уложили ли в постель доктора Милпаса, опытного врача, не раз помогавшего в трудных родах, после того как насквозь промокший бедняга целый день провел в канаве, проклиная сломанную ногу.

Энтони оглянулся на большую кровать эпохи правления Тюдоров — массивное дубовое ложе под бордовым бархатным пологом, так непохожее на изящную меблировку спальни на вилле Парезе. Касси, казалось, утонула в мягкой перине: пуховое одеяло укрывало ее до самого подбородка.

— Маленькая дурочка, — тихо пробормотал он. Ему следовало бы знать, что она и рожать будет не как другие женщины. Перед глазами возник побелевший Эллиот, судорожно сжимавший ножку бокала и взывавший к Богу.

Только Касси могла не сказать ни слова о начавшихся схватках во время праздника урожая. Она сидела на широком покатом восточном газоне под красно-белым полосатым тентом, не желая, чтобы кто-то узнал, не собираясь портить событие, которое бывает только раз в году; к тому же она его тщательно спланировала. Все утро Касси приветствовала арендаторов, хотя не принимала участия в танцах и сидела за обедом рядом с мужем странно притихшая. Но граф, занятый своими обязанностями хозяина дома, не обратил внимания на ее плотно сжатые губы и необычное отсутствие аппетита.

В Клер-касл к тому же приехали Эллиот и Элиза, обручившиеся пять месяцев назад, и среди всеобщего веселья никто не замечал деланной улыбки Касси. Энтони тоже ничего не подозревал, пока в конце долгого обеда Бекки не сделала Касси знак подняться и встать рядом с мужем. И когда та замешкалась, граф с вопросительной улыбкой оглянулся на нее. Но Касси отвела глаза.

— Кассандра!

Резкий оклик немедленно положил конец оживленной беседе. Энтони увидел, как по щеке жены ползет слеза.

— Простите, милорд, — сдавленно прохрипела она, — но боюсь, ребенок не хочет ждать.

— О Господи! — охнул Эллиот.

— Но гости еще не разошлись, — заплакала Касси.

— Когда начались схватки?! — рявкнул граф.

— И совершенно ни к чему кричать на меня! — с великолепным негодованием объявила Касси.

— Так что же?

— С раннего утра.

— Упрямая маленькая негодница!

— Как вы можете, Энтони!.. — слабо запротестовал Эллиот, еще не придя в себя. Но Касси засмеялась.

Бекки Питершем немедленно оказалась рядом, и хотя она уже несколько раз споткнулась, голос у нее, как всегда, был спокойным и повелительным.

— Эллиот, немедленно пошли лакея за доктором Милпасом! Элиза, помоги уложить Касси в постель. Но граф предостерегающе поднял руку.

— Нет, Бекки, поскольку у моей глупой жены не хватило здравого смысла вовремя все сказать, ей придется довольствоваться моей помощью.

Он шагнул к ней, но Касси не могла шевельнуться: тело скрутил очередной приступ невыносимой боли.

— Не могу, — выдохнула она.

— По крайней мере ты не настолько растолстела, чтобы я не смог поднять тебя, — с нежной насмешкой заметил граф, легко подхватывая ее на руки.

Застонав, Касси крепко обхватила его шею.

— Какой великолепный праздник урожая ты подарила мне, сага! Спокойно, малышка, сейчас я устрою тебя поудобнее.

— Вряд ли тебе это удастся, — процедила Касси и стиснула зубы, чтобы не закричать. Так же мужественно она час спустя восприняла известие о том, что экипаж доктора перевернулся. Но Бекки в молчаливом отчаянии заломила руки.

— Что нам делать?!

— Позовите Скарджилла, Бекки.

— Что?! — взвизгнула она. — Даже вам не следовало бы здесь находиться, и теперь понадобился еще один мужчина?! О, моя бедная Касси!

— Она молода и здорова, Бекки, — спокойно возразил граф. — Я хочу сам принять нашего ребенка, и Кассандра, думаю, со мной согласилась бы.

Но шло время, и граф уже не был так уверен в своих способностях. Касси цеплялась за него с каждой новой схваткой, и, хотя она старалась сохранять самообладание, силы быстро таяли.

— Почему же он не появляется на свет?! — вскричал наконец Энтони, не зная, что делать.

Касси, охваченная внезапным страхом, умоляюще смотрела на него.

— Неужели и я, как мама… — прошептала она.

— Не будь дурой, Кассандра, — хрипло бросил он. — Ничего подобного не случится!

Боль затуманила ее глаза, и Касси, тихо захныкав, повернула голову. Ее рука безжизненно выскользнула из пальцев графа.

— Кассандра! Черт возьми, не сдавайся! Где же твоя сила воли, которой ты так гордишься? Да взгляни же на меня!

— Прости.., мне так жаль… — прошептала она.

— Не нужны мне твои извинения! Покажи, на что способна! Дай мне моего ребенка! — Он сорвал с нее простыню. — Ну а теперь, тужься! Изо всех сил, Кассандра, иначе я изобью тебя! Еще!!!

Он распластал пальцы на ее набухшем животе и надавил сверху вниз.

Касси вскрикнула — тонкий, пронзительный вопль разорвал тишину спальни.

— Головка показалась! — заорал Скарджилл. Граф осторожно обхватил ладонями крохотную головку, покрытую густыми курчавыми черными волосами.

— Еще раз, Кассандра! Тужься!

И с торжествующим криком подхватил своего первенца и громко рассмеялся, когда из маленького ротика вырвался оглушительный рассерженный крик.

* * *

Граф подошел к камину, носком сапога разбросал тлеющие угли, и языки пламени взметнулись вверх. Он снова улыбнулся, вспомнив негодующее выражение маленького сморщенного личика. Только сейчас напряжение постепенно отступило. Энтони глубоко вздохнул и расслабился. Усталость наконец завладела им. Нагнувшись, чтобы поднять валявшийся на ковре фрак, Энтони случайно нащупал в кармане сложенный листок бумаги и вытащил его.

"И вправду, всему бывает конец и начало”, — подумал он, разворачивая листок. Письмо было датировано концом августа и написано затейливым почерком, с причудливыми завитушками, без сомнения, рукой какого-то грамотного слуги.

"Не удивляйся, Антонио, что именно мне предназначено разлучить тебя с твоими гинеями. Потребовалось лишь передать нужным людям, что мне хотелось бы воспользоваться услугами храброго Андреа. Глупый болван так и не понял, с кем имеет дело. И после того как познакомился со мной, долго ползал на коленях, умоляя пощадить свою жалкую жизнь, чем доставил несказанное удовольствие моим людям. Его душа давно уже отправилась в ад.

Что же до его нанимателя, Антонио, он всеми силами пытался убедить меня, будто состоит с тобой в родстве и не кто иной, как, твой сводный брат, Беллини. Жаль, когда жадность заглушает; голос крови. Я простой человек, друг мой, а твои указания оказались достаточно ясными. Для синьора Беллини и его очаровательной графини было огромным потрясением оказаться связанными по рукам и ногам, подобно курам, приготовленным на продажу, и привезенными в мой дворец наслаждений. Если это послужит тебе утешением, знай, что он умер мужественно. Что же касается графини, я нахожу ее лакомым кусочком, хотя мне не по нраву ее чрезмерная покорность. Моя прекрасная Забетта желает тебе счастья с твоей безумной супругой.

Прощайте, ваша светлость.

Хир эль-Дин”.

Граф еще раз прочел письмо и, взглянув на Касси, скомкал и швырнул в камин. Язык оранжевого пламени вырвался на волю и тут же исчез, оставив горстку серого пепла. Позади послышался тихий вздох. Энтони поспешно подошел к кровати и, сев рядом с Касси, улыбнулся в ясные синие глаза и провел пальцем по ее прямому носику.

— Я думал, любимая, что ты проспишь до нового года.

Не обращая внимания на шутку, Касси торжественно объявила:

— У нас идеальный сын, милорд.

— Поскольку в этот момент малыш сильно напоминает отца, осмелюсь сказать, что он почти само совершенство.

— Я такая опустошенная, — слабо улыбнулась женщина, слегка касаясь плоского живота. — Спасибо, Энтони.

— Это ты, дорогая, потрудилась на славу. Я просто прикрикнул на тебя пару раз — вот и все.

— Кажется, я слышала голос еще одного мужчины. Неужели этот несчастный доктор все-таки приехал вовремя?

— Нет, это был Скарджилл. Бедняга доктор, как оказалось, сломал ногу.

Касси неожиданно очень обрадовалась.

— Я скоро стану считать тебя ведьмой, Кассандра, если ты немедленно не сотрешь с лица эту ехидную улыбочку.