Шелли Такер - Объятия незнакомца

– Недоверчивый, черт!

Охранник, поспешивший к карете, открыл дверцу, и Флеминг вышел первым.

– Однако, – медленно проговорил он, ступив на землю, – всего не учтешь!

Он резко обернулся. В левой руке его блеснула пистоль. На один ужасный миг ослепительная, смертельная вспышка запечатлелась в мозгу Макса.

А затем выстрел прогремел в ночи – и боль, жгучая как огонь, вспыхнула в груди и повалила его наземь.

Мари вздрогнула и проснулась. Сердце бешено колотилось в груди.

Сидя в постели, она смотрела сквозь газовую занавесь на окна, не понимая, что же разбудило ее. Кажется, она слышала какой-то шум. Или то был сон?

Вот оно. Стреляют! И на этот раз не один, а шквал выстрелов прогремели в тишине.

Французы нашли их. Она вскочила, желая броситься к окну, но запуталась в занавесях. Тонкие и прозрачные, они липли к телу, не отпуская ее. Где Макс? Почему она одна? И тут она вспомнила. Библиотека... Там они любили друг друга, потом он принес ее сюда, гладил ей спину, шептал слова любви... Потом... потом она, наверное, уснула.

А он поехал в Лондон на свидание с другом. Он еще не вернулся. Он в безопасности.

Как? Как удалось французам обнаружить их? Выпутавшись наконец из занавесей, она сошла с возвышения, на котором раскинулось их ложе. Босая, в ночной сорочке, она озиралась вокруг, не зная, куда ей броситься.

Почему, почему так уверена была она, что все опасности миновали?

И что ей теперь делать? Спрятаться? Сидеть здесь? Бежать?

Снаружи продолжали стрелять. Она услышала крики. Паника сдавила ей горло. Она кинулась было к двери, но вдруг остановилась. Дрожь ужаса прошла по ее телу.

Ночь, стрельба... Нужно бежать... Крики. Пожар.

Она застыла. На один страшный миг комната вдруг потеряла свои очертания, и она увидела себя на заросшем травой холме, потом... где-то еще, и все вокруг было таким... знакомым, родным... И зарево пожара в ночном небе...

Она пошатнулась и, чувствуя, что теряет сознание, ухватилась за ручку двери. Холодный металл обжег ладонь и вернул ее к действительности. Однако перед глазами по-прежнему стояло зарево пожара. И еще один образ, живой и зримый, проступил в ее памяти. Она увидела лицо. Это было лицо молодой женщины – милой, хорошенькой блондинки.

Страшное напряжение сковало ее шею и плечи, в ушах звенело, внутри все сжалось. Господи, что происходит с ней?

Она пыталась справиться со страхом. Пыталась думать. Нужно бежать. Нельзя позволить врагам схватить ее. Макс говорил, что они могут использовать ее как заложницу, чтобы получить его. Эти убийцы не остановятся ни перед чем, лишь бы получить то, что им нужно, – ее мужа.

Она дернула дверь и выскочила в темный коридор.

Но куда ей бежать? Где спрятаться? Дом не достроен пока это только скопление огромных пустых комнат.

Хотя, есть одно место, где она сможет укрыться.

Она свернула направо. Побежала в глубь дома, темного и пустого. Сердце колотилось так же сильно и часто, как ступали по мраморному полу ее босые пятки.

Западное крыло осталось позади. Она выскочила в холл.

Бросилась к железной двери, что вела в восточное крыло дома. В оранжерею. В темноте шарила рукой по двери, пытаясь найти щеколду. И никак не могла найти ее. Наконец, нащупав, дернула ее, но та не сдвинулась ни на дюйм. В панике она дергала ее снова и снова и наконец открыла.

Она налегла плечом на тяжелую металлическую панель. Втиснувшись в приоткрывшуюся щель, плечом закрыла за собой дверь и, задыхаясь, прислонилась к ней спиной.

Ночь была безлунной. Лишь холодный свет звезд проникал сквозь стеклянные своды над головой. Преломляясь в стеклянных гранях, он рассыпался серебристым дождем; крошечные осколки света испещряли обступивший ее безмолвный и жуткий лес.

Вся дрожа, она отошла от двери. Как запереть ее, она не знала.

Растительность была такой густой и высокой, что она не видела, что происходит снаружи. Но выстрелы прекратились. Она не знала, как это истолковать. Значит ли это, что их охранники прогнали непрошеных гостей, или...

Она слышала, как хлопнула наружная дверь.

Кто-то вошел в холл. Прокричал что-то.

По-французски.

Она обмерла. Они здесь, в доме. И больше здесь, возможно, нет никого. Некому защитить ее. Дрожа от страха и превозмогая себя, она быстро двинулась вперед, по одной из трех дорожек, проложенных на влажной почве джунглей.

Сколько времени понадобится ее преследователям, чтобы понять, что в пустых комнатах дома спрятаться невозможно?

Она стремительно продвигалась в глубь оранжереи. Считая секунды. Минуты. Слыша свое дыхание и неистовый стук сердца. Лишь мгновения спустя она осознала, что были и другие звуки: встревоженный щебет птиц, журчание ручья.

Однако, где тигр? Почему его не слышно?

– Никобар, – прошептала она.

Ей оставалось только молиться, чтобы он не прыгнул на нее; остановиться она уже не могла. Она продолжала идти вперед.

И тут она услышала, как проскрежетала стальная дверь.

Она застыла. Прислушалась. Больше – ни звука.

Дверь оставалась открытой.

Зато она услышала шага – осторожные, почти бесшумные.

Человек шел за ней. Она закусила губу, чтобы не закричать, и бросилась в заросли кустов. Притаившись там, она напряженно вслушивалась в тишину. Пыталась разобрать, какой дорожкой он пошел. Но не поняла.

Он шел слишком тихо.

Она опустила глаза и оцепенела от ужаса. Сорочка! Шелк, белый как снег, отчетливо выделялся на фоне темной листвы, поблескивая и искрясь при свете звезд.

Она присела. Сжалась в комочек. Пыталась прикрыться листвой. Действуя лихорадочно и бесшумно.

И тут она вновь услышала шаги – всего в нескольких шагах от себя.

Ее сердце остановилось. Безысходная тоска овладела ею. Она едва не заскулила. Никогда она не чувствовала себя такой одинокой, никогда не испытывала такого страха.

Макс. Ну почему он уехал?

Нет. Хорошо, что его нет здесь. Хорошо, что он в Лондоне. Там он в безопасности.

Ветка хрустнула под сапогом. Человек остановился. Она различала его дыхание.

Сердце больно колотилось в груди.

– Мадемуазель ле Бон, я знаю, вы здесь, – глубоким и ровным голосом тихо произнес он по-французски.

Она зажала рукой рот, из которого рвался наружу вопль. Человек был совсем рядом.

Но почему он назвал ее мадемуазель ле Бон?

– Охота была захватывающей, мадемуазель, но она окончена. Предлагаю вам выйти немедленно, пока сюда не пришел мой хозяин. Он сегодня не в лучшем расположении духа.

Она не дышала. Мозг ее лихорадочно работал, сердце болезненно пульсировало. Она не сможет бороться с ними. Она проиграла. Стоит только ему сделать еще один шаг. Пронзительно и хрипло закричал попугай. Мужчина шарахнулся. Громко хрустнул куст.

И прежде чем Мари успела сорваться с места и побежать, она услышала хруст ветвей и шуршание листвы. Совсем близко от себя. Как будто кто-то несся прямо на нее сквозь буйные заросли. Вскрикнув, она бросилась на землю.

Она услышала тихое рычание, ощутила волну теплого воздуха. Никобар, прыжком перемахнув через нее, выскочил на дорожку.

Человек испуганно вскрикнул. Блеснула пистоль, прогремел выстрел, вспышка озарила темноту – и игривое рычание Никобара переросло в рев, полный боли и ярости.

Вопль ужаса раздался в ночи. Мари слышала, как человек убегал, и знала, что шансов спастись у него нет. Ревущий от боли Никобар преследовал его.

Джунгли и темнота давали тигру преимущество перед человеком.

Она поднялась, начала продираться сквозь колючие кусты, цеплявшие ее сорочку и царапавшие ей кожу, к тропинке. Охваченная страхом и надеждой, побежала к выходу. Нужно добраться до конюшен. Взять лошадь. Ускакать отсюда.

Металлическая дверь, широко распахнутая, маячила в темноте. Она считала шаги. Десять. Пять.

Она выскользнула в холл.

И оказалась лицом к лицу с другим человеком.

Он схватил ее за руку и, прежде чем она успела вскрикнуть от боли, сдавил ей горло. Он рывком притянул ее к себе. Правая его рука была в крови.

– Enchants[6] мадемуазель, – проговорил он. Его глаза хищно блеснули, губы скривились в усмешке. – Наконец-то мне представилась возможность познакомиться с прославленной своей соотечественницей.

Мари закричала, но мужчина так вдавил ее в стену, что она едва не задохнулась.

– Кричать бесполезно, мадемуазель ле Бон. Вас никто не услышит, мы здесь одни. – Он налег на нее всей тяжестью своего тела. Из оранжереи доносился страшный рев Никобара. – О Боже! Ну и местечко. Зверинец какой-то. Ужасная участь постигла моего приятеля.

Он протянул руку и закрыл дверь.

Мари попыталась высвободиться, кулаками упираясь ему в грудь и отталкивая его от себя.

– Пустите! – кричала она, стараясь на поддаваться панике, овладевавшей ею. – Мой муж...

– Он мертв. – Засунув пистоль за пояс, он поймал ее руки. – Впрочем, он никогда и не был вам мужем.

– Нет. Нет! – Мари не сдавалась, твердо решив не верить его лживым словам. – Он жив. Он скоро вернется...

– Да он уже здесь. Только лежит в карете – с пулей в сердце, – невозмутимо ответил мужчина, связывая ей руки веревкой, которую вытащил из кармана.

– Нет! – Мари боролась, изворачиваясь, отталкивая его. – Вы лжете! Вы не убьете Макса. Он нужен вам живым вместе с его изобретением!

– Мадемуазель, вы испытываете мое терпение. – Он схватил ее за горло. – Ведь это вы, голубушка, изобрели соединение. А человек, представившийся вам Максом ле Боном, был на самом деле Максимилианом д'Авенантом, английским лордом, работавшим на британские власти. Его послали во Францию, чтобы похитить вас и под видом любящего мужа доставить вас в Англию.

Нет! Она ловила ртом воздух и не могла поймать его. Это неправда! Он сумасшедший. Она задыхалась. Перед глазами поплыл туман.

– Мне нужны вы, – сообщил мужчина. – Чтобы добраться до вас, мне пришлось сегодня пожертвовать моими отличными помощниками. Жаль, конечно, что я так дорого заплатил за вас, но меня утешает одно – я принес эту жертву во имя будущего Франции. – Он опустил руку в карман. – Мадемуазель, я не желаю испытывать судьбу, дожидаясь, когда вы ускользнете из моих рук, и поэтому намерен получить от вас информацию немедленно.

С ужасом она смотрела ему в глаза.

Он вытащил из кармана какую-то металлическую штуку.

Но то было не оружие, а сверкающий золотой диск, прикрепленный к концу короткой цепочки.

– Мне нужна формула соединения, и я получу ее. Прямо сейчас. – Он поднес диск к ее глазам. – Скажите, мадемуазель ле Бон, вас посещают хоть какие-то воспоминания?

Испуганная, дрожащая, она смотрела на него и молчала, решив, что не будет отвечать, какие бы вопросы он ни задавал ей.

Она ожидала, что он рассвирепеет, но он вдруг улыбнулся.

– Ваше молчание обнадеживает меня. Видимо, кое-что вы все-таки помните. Со дня аварии минуло больше месяца, и я склонен думать, что с головой у вас уже все в порядке.

Требуется только время. Или же, – его улыбка стала шире, – один легкий толчок.

Он покрутил в пальцах цепочку, и золотой диск начал вращаться перед ее глазами. От слепящего блеска золота у нее закружилась голова. Мари закрыла глаза.

– Смотрите на диск, – приказал мужчина.

Его пальцы сдавили ей горло, вынуждая ее подчиниться Она ловила ртом воздух, кашляла, но только когда она открыла глаза, он ослабил свою хватку. Чуть-чуть, ровно настолько, чтобы она не задохнулась.

– Так-то лучше, – удовлетворенно проговорил он. – А теперь, – его голос стал тихим и монотонным, – смотрите на диск... Смотрим на диск... смотрим прямо перед собой... на диск...

Его рука сжимала ей горло, она чувствовала себя беспомощной, не в силах отвести взгляда, отвернуть голову. Ни единого звука не доносилось из оранжереи. Да и во всем доме стояла мертвая тишина. Мари ошеломленно смотрела на вращающийся перед глазами блестящий круг.

У нее кружилась голова, перед глазами все плыло. Она заморгала. Казалось, вращается вся комната – быстрее, быстрее, быстрее.

Прошло несколько минут, и она почувствовала, что все ее тело наполняется тяжестью.

– Хорошо, – проговорил он тем же низким, размеренным голосом. – Ваши веки тяжелеют... наливаются тяжестью... они опускаются... опускаются...

Она старалась не слушать его. То, что он говорил, и то, что он делал, приводило ее в полнейшее замешательство. Она вдруг с удивлением поняла, что ее веки... действительно начинают тяжелеть.

– Хорошо... очень хорошо. Веки тяжелые... вам хочется опустить их... вы опускаете их...

Она уже ничего не различала вокруг – только кружащиеся золотые круги, стремительно разрастаясь, мелькали перед ее глазами. Странное ощущение возникло в голове – как будто ватный туман наполнил ее, неумолимо смеживая ее веки.