Девчонка резко остановила поток своих излияний и, прикрыв лицо сжатой ладонью, тихо всхлипнула. Я, ошарашенный такими неожиданными откровениями, не мог подобрать слов: язык будто намертво прирос к небу, в голове царил бессмысленный сумбур. Даже пошевелиться не получалось.

– Бабушка всегда была очень прямолинейной и никогда не скрывала от меня правду, не пыталась щадить мои чувства. Так, она считала, я стану сильной и смогу многого достичь в жизни. Поэтому, когда погиб брат, бабушка, разузнав все подробности, настырно поволокла меня на похороны, надеясь сплотить общим горем с родителями… Но не вышло… Они только сильнее взбесились и в который раз прокляли меня… – Произнося всё это, Венера выглядела необычайно потерянной, голос пару раз срывался от душащих её эмоций, но она упорно боролась со своей щемящей обидой, старалась вести себя максимально равнодушно, постоянно отворачивалась в сторону леса, очевидно для того, чтобы я не заметил катящиеся по её щекам слезы. – Ах, да! Ты же спрашивал про папу. Они с матерью сразу после трагедии с братом спились окончательно: мама умерла год назад, а отца осенью инсульт долбанул. Лежит сейчас овощем в полуразваленном доме… Оплачиваю ему сиделку, раз в две недели навещаю, но он меня не узнает. Мычит какую-то несуразицу, брата зовёт… Не знаю, сколько ещё протянет…

– Если я хоть чем-нибудь могу тебе помочь, скажи! – наконец, хрипло выдавливаю из себя стандартную фразу, подвигаюсь ближе к девчонке и несмело обнимаю её за плечи, чувствуя как она вздрагивает и напрягается под тяжестью моей руки. Но попыток избавится от поддерживающих объятий не предпринимает.

– Да чем тут поможешь?! Понятно, к чему всё идёт…

Венера снова замолчала, но на этот раз не смогла сдержаться и, прислонившись лицом к моей груди, отчаянно зарыдала. Я только сейчас, утешительно гладя её по спине и призывая успокоиться, осознал и прочувствовал всю болезненность и безысходность ситуации. Получается, за всю свою жизнь бедная девчонка не получила ни капли родительской любви и заботы, а сейчас, по собственной воле, содержит и приглядывает за больным отцом. У неё больше никого нет из родных? Я так и не осмелился об этом спросить.

Когда Венера успокоилась и отодвинулась, я, желая хоть как-то помочь, предложил:

– Давай, я хорошенько поговорю с тем типом, что угрожает тебе отчислением?

– Ой, нет! Я сама разберусь. Просто надо было выговориться… И прореветься. Сейчас реально легче стало! Прости, что загрузила тебя всей этой фигней. Расскажи лучше, что у тебя нового?

Да какое там расскажи. Мои проблемы теперь кажутся такими поверхностными и далёкими. Доберусь ещё до них. Сейчас очень хочется увидеть привычную улыбку на лице девчонки.

– Вот только не надо меня жалеть, ладно? Терпеть этого не могу! – Венера мигом отреагировала на мою заминку, отряхнувшись, встала с дерева и мгновенно оживилась. – Давай лучше искупнёмся! А потом расскажешь мне, как у тебя на работе дела.

Что? Искупнёмся? В конце мая? Почти ночью? В незнакомом озере? Она же шутит, правда?

Пока мой мозг дымился от многочисленных вопросов, резкой перенастройки на позитивную волну, изумления, волнения и прочей гаммы чувств, девчонка, не дождавшись ответа, стянула с себя кофту, кеды и джинсы, оказавшись передо мной в спортивном нижнем белье синего цвета.

– Ты идёшь? – Венера размашисто жестикулирует, предлагая повторить её трюк с раздеванием и пристально смотрит на меня. А я по-прежнему в коматозном ступоре.

Во-первых, не ожидал, что у неё абсолютно нормальная женская фигура. Да, она худовата, но там, где ценится большинством мужчин, весьма пропорциональна. Может, как-то намекнуть ей, что одежда бывает и более располагающей к себе? Что за идиотизм… Пусть одевается, как нравится. Этот пункт вообще можно вычеркнуть. Во-вторых, я не очень-то люблю купаться… Личные тараканы, о которых предпочитаю не распространяться. Не люблю и точка.

Расценив мое молчание и ополоумевшее выражение лица, как отказ и цинично буркнув: «Ну, как хочешь!», девчонка развернулась и торопливо зашагала к воде. Резко окунувшись, она, как ребёнок, бултыхалась в озере, напевая какие-то бессмысленные песенки и изредка предлагая мне присоединится к своему заразительному веселью.

Внутри бушевали противоречивые чувства. Я многое не мог для себя обьяснить, но решил поддаться своей взбунтовавшейся интуиции в тандеме с внезапно проснувшимся духом авантюризма и составить Венере компанию.

Вы в шоке? Поверьте, сам не знаю, кто этот впавший в детство, азартно избавляющийся от ненужной одежды дурачок.

Преодолевая зарытые глубоко внутри негативные воспоминания, под ободряющие визги девчонки, я разогнался и с разбегу сиганул в озеро. Первые десять секунд вода обжигала ледяной прохладой, но стоило проявить активность и начать энергично шевелиться, как бодрящие свойства сменились эффектом привыкания. Почти тепло.

Венера, обрадовавшись моему появлению, тут же стала упрашивать кинуть её с плеч бомбочкой. Сразу вспомнил своих племянников, которые тоже любят вытворять в воде нечто подобное. Лизка с ними чуть ли не с рождения ходила в бассейн и учила плавать. Поэтому, мелкие сорванцы чувствовали себя в воде намного увереннее многих взрослых.

Никогда бы не согласился на эти детские шалости в такое время суток, но очень хотел сохранить девчонке взлетевшее вверх настроение.

Несколько попыток запуска бомбочки мы бездарно провалили. По словам Венеры, её постоянно кто-то кусал и щипал в воде, сбивая с цели. И это был не я, если что.

Когда, наконец, бомбочка идеально протаранила воду, я неудачно отпрыгнул от шквала обильных брызг и наступил на что-то острое на дне. Боль стрельнула молнией в пятку и обосновалась там саднящим порезом. Наступая только на переднюю часть левой ступни, добрался до берега и, сев прямо на траву, пытался понять, что именно проткнуло мне ногу.

Девчонка незаметно оказалась рядом с включённым фонариком на мобильнике и, игнорируя мои протесты, осторожно исследовала небольшую рану пальцами, интересуясь степенью боли. Затем, метнулась к своему рюкзаку и быстро начала перерывать содержимое.

Не успел опомниться, а она уже беспощадно обрабатывает порез перекисью-фломастером, рассматривает и надавливает на повреждение со всех сторон, призывая меня терпеть. Я молча пялюсь на свою ступню, иногда незаметно стискивая зубы от её ловких, но неприятных манипуляций. Вынеся вердикт: «Похоже, стекла внутри нет. Можно клеить большой пластырь», Венера с видом профессионала, принялась за дело.

– Признаюсь, я восхищён твоим умением оказывать первую помощь. Откуда такие навыки? – интересуюсь по дороге домой. Добирались мы, учитывая новоприобретенную хромоту и частично мокрую одежду, на такси. – И зачем ты таскаешь с собой в рюкзаке перекись и гигантский пластырь?

– Я во вторник поднос с посудой уронила и случайно порезалась, собирая осколки, – В подтверждение своих слов Венера демонстрирует мне поджившую царапину на правой ладони. – Тогда и запаслась фломастером и нестандартным пластырем. А по поводу навыков: в детстве часто заставляла бабушку нервничать своими необдуманными выходками. Хождение голыми ступнями по камням, доскам и стеклу – была одной из моих любимых.

– Ты мазохистка, что ли?

– Нет! Но в неприятности всегда охотно влипала… Чтобы бабушку позлить.

– Зачем?

– Сама не знаю. Глупая была.

– А сейчас поумнела?

Венера хитро посмотрела на меня и, ухмыляясь, протянула: «Неее-а!»

Глава 12


– Ух ты! Вот это да! Не могу поверить, что всё это твоих рук дело! – протискиваясь между разносортным барахлом в гараже, чтобы поближе рассмотреть импровизированную выставку, организованную моим двоюродным братом Костей, Венера останавливается напротив приглянувшихся ей работ и эмоционально восхищается. – Почему же ты тогда не набросаешь что – нибудь прикольное на капоте своей машинки? Чёрт! Этот злобный клоун вообще отпад! Хочу себе такого куда-нибудь.

– Его, кстати, мы вместе с Костей долго до ума доводили. Чтобы именно такой жалящий, беспощадный взгляд получился. И, на самом деле, тут большая часть зарисовок выполнена именно Костей. А я так, постольку-поскольку. В последнее время редко сюда заглядываю…

– Блин, это очень круто! Всегда хотела красиво рисовать, но руки у меня не из того места растут… А аэрографом намного сложнее, чем кисточками всякими?

– Хочешь попробовать?

– А можно? – глаза девчонки тотчас загорелись, на губах заиграла лёгкая, предвкушающая улыбка, и я понял, что не жалею о спонтанном решении: показать Венере своё неафишируемое хобби.

– Накинь это, чтобы не заляпаться! – бросаю ей специально предназначенный фартук, а сам переодеваюсь в подготовленную заранее старую футболку. – Начнём с заготовки трафаретов.

В течение этой недели в моей памяти довольно часто всплывали подробности неловкого рассказа Венеры о её семье: поражало, что девчонка открыла такую неприглядную правду о своей жизни постороннему человеку. Или я для неё стал кем-то вроде друга? Теперь мне кажется, что её странность и неадекватность отчасти продуманные: как способ борьбы с гнетущей реальностью, как защита от обстоятельств, которые никто не в силах изменить.

Уж не знаю почему, но я сам стал писать Венере будничные смски. Для чего? Хотел знать, как её дела и настроение. Девчонка, в свою очередь, не скупилась на достойные язвительные реплики в ответ. Хорошо, признаю, мне в какой-то степени нравится общаться с ней. Реакцию и действия Венеры почти не предугадать. Это, определенно, увесистый плюс. Её словечки и высказанные мысли часто заставляют задуматься. Чем не повод поддерживать контакт?

И как-то так само собой вышло, что меня снова потянуло заняться аэрографией. К слову, кроме моего двадцатитрехлетнего креативного двоюродного брата Кости, который этим делом зарабатывает, никто не знает о столь нестандартном увлечении Ильи Угольникова. Даже Олег и Лиза.

Но сегодня утром, когда я направлялся в гараж к Костяну с целью воплотить в жизнь одну из своих творческих фантазий, мне ударило в голову, что нужно позвать с собой Венеру. Я до последнего не говорил девчонке, куда мы едем, чтобы подогреть интерес. И, как вы уже успели заметить, она пришла в полный восторг от предстоящего развлечения.

– Ну вот, я снова всё испортила! Вместо языка пламени у меня получился взорвавшийся лавой кривой апельсин. Ты же сто раз уже показывал, как надо, а мои культяпки только бумагу портят…

– Не заморачивайся! В этом месте очень даже похоже на правду. Сейчас подправлю и будет тебе пламя.

Мы настолько увлеклись процессом, что не заметили прихода Кости. Брат вежливо познакомился с Венерой, посмеялся над нашей совместной незаконченной картиной и принялся за свой очередной заказ. Через какое-то время он попросил меня выйти на улицу, чтобы посоветоваться насчёт варианта оформления чужого капота. Девчонка осталась дорисовывать наш непризнанный «шедевр» в помещении.

– И давно вы вместе? – после плодотворного обсуждения, внезапно выпалил Костя, закуривая сигарету и указывая глазами на входную железную дверь гаража.

– Ха! Нет! – споткнувшись об его заинтересованный взгляд, поспешил прояснить ситуацию. – То есть, ты не так понял. Мы с Венерой просто знакомые… Типа друзья.

– Да? – насмешливое выражение лица брата скрывало что-то ещё. – Типа друзья? Первый раз ты приводишь кого-то с собой. И вы так зачётно друг друга подкалываете. Стопроцентная идиллия. Ну, тебе виднее, конечно.

Мы с Костей никогда особо близко не общались: его отец и мой батя, будучи родными братьями, постоянно ссорились, поэтому семейные встречи в краткосрочные периоды перемирия были редкостью. Да и разница в возрасте в детстве ощущалась. Но, приблизительно пять лет назад, я уловил из осуждающего разговора моих родителей слова о том, что Костя у Вити настоящий бездельник: еле девять классов закончил, в каком-то странном художественно – промышленном колледже учится, занимается неизвестной никому, бесполезной аэрографией. Тут то меня и осенило, что я уже давно собирался совершенствовать свои тайные любительские навыки, и надо с чего-то начинать. Сам связался с братом, и мы неплохо так сошлись на фоне общего увлечения.

Костя меня многому научил. Но я занимался аэрографией больше для души, а у брата это – основной источник дохода. Поэтому, в свободное время старался по возможности помогать ему, если была необходимость срочно выполнить или исправить заказ.

К чему я веду: наше общение с Костей грубо можно назвать тематическим, не выходящим за рамки аэрографии. Мы ни разу не обсуждали личную жизнь друг друга, следовательно, он не в курсе, какие у меня принципы в отношениях с девушками, какие вкусы и предпочтения. Именно по этой причине, он сейчас сделал такое абсурдное предположение относительно меня и Венеры. Меня и взбаламошной девятнадцатилетней девчонки. Смех да и только.