Нора Хесс - Очарование нежности

– Я не знаю, буду ли я сегодня вообще вставать, – отозвался он. – Прекрасный день, располагающий к тому, чтобы просто повалять­ся в постели. А что ты собираешься делать?

Не требовалось особой проницательности для того, чтобы понять, как бы Трэй предпочел провести этот день.

Но, поскольку в намерения Лэйси это не входило, она ответила:

– Первое – отправиться домой. Потом – обычные дела. А после этого хочу что-нибудь испечь: на той неделе Энни принесла мне поч­ти целый бушель яблок, поэтому я хочу испечь яблочный пирог для Мэтта и для себя. Эко­номка постоянно пичкает его мексиканскими разносолами, а он мечтает о нормальной аме­риканской кухне.

На мгновение муж опешил, потом уселся в постели.

– Я не понимаю, что значит «отправиться домой»? – взвинченно спросил он. – Ты уже дома.

– Дома? И ты называешь домом эту тюрь­му, где даже стены источают злобу? Я бы здесь просто задохнулась и умерла.

Трэй некоторое время не говорил ни слова.

– Ты права. Никакой это не дом, – тихо произнес он. – И никогда им не был. Это просто памятник, который соорудил себе Булл Сондерс.

Вдруг Трэй резко сменил тему:

– Тебе Мэтт очень нравится, да?

– Да, он мне действительно нравится. Не могу себе даже представить, что было бы со мной тогда, когда твой отец выставил меня вон. У меня нет ни капельки сомнений в том, что Мэтт спас мне жизнь.

Помолчав минуту, Трэй сказал:

– Он ведь тебе в дедушки годится.

Лэйси рассмеялась.

– Ну, так уж и в дедушки… Вот в отцы – другое дело!

Она пристально посмотрела на мужа:

– Уж не думаешь ли ты, что у меня с ним роман?

Трэй отвел глаза:

– Я очень многим ему обязан за то, что он тогда заботится о тебе.

– То, что он заботится обо мне, никакого отношения к тебе не имеет. Мэтт из тех людей, которые мимо бродячей собаки не пройдут, не накормив ее.

– А я, по-твоему, пройду? – он сердито поднял брови.

– Понятия не имею, на какие подвиги ты способен. Я ведь тебя не знаю.

– Могла бы и знать, если бы хотела.

– Я не собираюсь ничего узнавать. Если сочтешь нужным, сам себя проявишь.

– Ты имеешь в виду то самое условие, которое мне поставила?

– Именно.

– Значит, ты не уступаешь, женщина?

– Нет, если уверена, что права.

– А права ты, разумеется, всегда? – ворч­ливо переспросил Трэй.

Лэйси широко улыбнулась ему:

– Большей частью да.

Молодой человек опустил ноги на пол и поднялся с кровати. Она невольно ахнула —разгуливает перед ней в чем мать родила, и хоть бы что! Он прошел в другой конец комна­ты, где лежали его вещи, и стал одеваться.

– Привыкай видеть меня в моем естествен­ном обличье, женушка, – усмехнулся Трэй, видя ее смущение. – Тебе еще очень много раз при­дется наблюдать меня в таком виде. Придет время, и ты будешь знать мое тело не хуже своего собственного.

Лэйси лишь многозначительно хмыкнула в ответ и занялась своей прической. Одевшись, Трэй сказал:

– Подожди пока здесь, я схожу упакую свои вещи.

Лэйси настороженно посмотрела на него:

– А зачем?

– По-моему, ясно зачем, – ответил Трэй. – Если ты не желаешь жить у меня, то я буду жить у тебя.

– Так не получится, – Лэйси оставила в покое прическу. – Я с тобой нигде не желаю жить – ни у тебя, ни у себя.

– Послушай, Лэйси, – терпеливо заговорил он. – Теперь мы по-настоящему муж и жена и поэтому не можем жить порознь.

Молодой человек примирительно улыбнул­ся ей:

– Так ведь можно лучше узнать друг друга. – Ты имеешь в виду тело? – Она холодно посмотрела на него и, прежде чем Трэй успел ответить, вышла из комнаты.

Он бросился вслед за ней. Проходя мимо сидевших у камина в гостиной Булла и Руби, Лэйси невольно замедлила шаг. «Вот черт! Не удалось исчезнуть незамеченной», – подумала она.

При виде ее Булл злобно усмехнулся:

– Меня удивляет, что вы оба еще на ногах стоите, после такой ночи. Подозреваю, что постельные баталии отняли у вас все силы.

Молодой супруг, взяв Лэйси за руку, повел ее в кухню. Колкости своего папочки он пропустил бы мимо ушей, если бы тот не затронул одну пикантную тему.

– Трэй, помнишь, ты обещал мне кое-что? Ты сказал, что, если твоя потаскуха переедет сюда, я опять могу привести женщину. Ну вот, теперь твоя баба здесь, стало быть, мне пора отправляться в город за своей.

Лэйси замерла, открыв рот, а Трэй, резко повернувшись к отцу, процедил сквозь сжатые от злости зубы:

– Заткни глотку, старый черт! Лэйси – моя жена, а не потаскуха. Попробуй еще хоть раз назвать ее так, и я тебе расквашу физиономию.

Помолчав, он добавил:

– Кстати, она здесь оставаться и не думает, так что договор остается в силе – никаких женщин!

Булл молча подавил в себе гнев, решив, что лучше с Трэем сейчас не связываться.

– Как только позавтракаем, я сразу же от­везу тебя домой, – сказал Трэй.

Они поели яичницу с беконом и выпили кофе.

– Давай надевай тулупчик, а я пойду зай­мусь лошадьми.

– А где моя одежда?

– В прихожей. Я вчера вечером развесил ее у печки, чтобы подсохла.

Когда он, укутавшись так, что видны были одни глаза, отправился в сарай, Лэйси осталась с Буллом и Руби. Она знала, что раз Трэя нет, то они набросятся на нее, как стая голодных волков.

Ждать пришлось недолго, едва она пересту­пила порог гостиной, как услышала:

– Чего это ты не хочешь остаться? – хо­лодно спросил Булл, сверля ее своими глазка­ми. – Только не пытайся убедить меня в том, что этот дом тебя не устраивает. Я слышал в городе, что ты со своим папочкой в каком-то паршивом фургоне разъезжала, торгуя всякими снадобьями.

Прежде чем она успела что-либо ответить, вмешалась Руби:

– Да ты должна на коленях благодарить Сондерсов за то, что они готовы тебя принять! А если бы умела нос по ветру держать, то и поладила бы с Буллом. А что до Трэя, так он всю жизнь тебе рога ставить будет. Когда ты ему опостылеешь, он снова побежит к своей Сэлли Джо. Трэй не собирается отка­зываться от удовольствия ради какой-то кост­лявой твари.

Не успела Лэйси и рта раскрыть, как заго­ворил Булл.

– Руби правду говорит: Трэя хлебом не корми, только дай приударить за бабенкой. И все норовит тех оседлать, что поздоровее. А ты… – он критически оглядел ее худенькую фигурку, – тебя с ним больше чем на пару ночей, и не хватит. От тебя ничего не оста­нется.

– В конце концов и Лэйси дали слово. Сверк­нув своими зелеными глазами, она сказала:

– Меня меньше всего волнует, с кем спит или будет спать Трэй Сондерс.

– Она повернулась к Руби:

– Он может спать и со шлюхами, и с то­бой. Всем известно, что ты спала и с сыном, и с отцом.

Лэйси снова повернулась к Буллу:

– Да, я действительно считаю, что этот дом мне не подходит, потому что здесь с первого дня живут ненависть и боль. Коттедж Джасперса, где всего-то три комнатки, – дворец по сравнению с этой холодной усыпальницей. Мы с отцом жили в фургоне, но у нас всегда цари­ли мир и согласие. А в этом доме ничего тако­го нет. То немногое, что было, умерло вместе с вашей женой.

– Я люблю этот дом, – Булл даже привстал с кресла. – Я на протяжении многих лет созда­вал его!

– Вот оно что! – ответила Лэйси. – В та­ком случае, вы не знаете, что такое любовь. Вы воздвигли этот дом в качестве монумента само­му себе, чтобы показать всему миру, какой вы богатый и могущественный.

Никто не заметил, как появился Трэй. Он так и остался стоять у двери, слушая эту перебранку. Все головы тут же повернулись к нему, когда Трэй сухо произнес:

– Ну как, вправила она тебе мозги? Ты что, и после этого хочешь, чтобы Лэйси поселилась здесь?

Булл вперил в Лэйси яростный взгляд.

– Пусть здесь лучше поселится змея грему­чая, – сказал он.

– Вот-вот, такое соседство тебе бы при­шлось по вкусу, не сомневаюсь в этом, – мрач­но улыбнулся сын. – Я всегда подозревал, что у тебя в роду одни змеи были.

Когда молодая жена, застегнув свой овчин­ный тулупчик на все пуговицы и повязав шаль, взяла мужа под руку и они вместе вышли на улицу, в спину им вперили недобрые взоры двое ненавидевших их людей.

Трэй предпочел сесть на своего выносливо­го, низкорослого мустанга – ему, в отличие от жеребца, не грозило увязнуть в огромных суг­робах. Лэйси оседлала Гнедую и, как и прош­лым вечером, старалась не отставать от мужа. От холода у нее стучали зубы.

Когда Трэй спрыгнул, чтобы помочь мус­тангу пробиться через снег в три фута толщи­ной, молодая женщина подумала, уж не пере­гнула ли она палку, решив во что бы то ни стало вернуться в коттедж Джасперса. Впро­чем, иного выхода и не было – дома ее ждал некормленый скот и птица, а также недоеная корова.

Когда вдали показался маленький коттедж, Лэйси поймала себя на мысли, что никогда еще так не стремилась домой. Окно кухни было почти доверху занесено снегом, но дверь в дом, к счастью, откапывать не пришлось.

Получасовой путь от ранчо Трэя до коттед­жа Джасперса занял в это утро почти два часа. Молодым не терпелось наконец оказаться под крышей.

Маленький дом продуло ветром до такой степени, что в нем было еще холоднее, чем на улице.

Молодая женщина, дрожа от холода, села в кресло-качалку, а ее муж тем временем быстро развел огонь в камине, а затем и в кухонной плите. Через раскрытую дверь спальни Лэйси увидела лежавшие на полу, в изножье кровати, брюки и рубашку из своего повседневного ра­бочего гардероба, которые она вчера впопыхах даже не успела как следует сложить.

Как много переменилось с тех пор, как она, стоя здесь вчера вечером, переодевалась в свое вечернее нарядное платье! Теперь Лэйси дей­ствительно стала женой Трэя Сондерса. Посто­янно вспоминая о том, с какой несдержан­ностью она отзывалась на его любовные ласки, Лэйси невольно краснела. Если бы не остатки гордости, она была бы не прочь оказаться в объятиях мужа еще раз.

Лэйси наблюдала, как Трэй, размахивая шляпой, пытается раздуть огонь. Как испугали ее слова Руби об отношении Трэя к женщинам и, в особенности, о его связи с этой певичкой, Сэлли Джо! Но, тем не менее, у нее хватило выдержки выслушать все это и даже не возра­зить.

Когда муж нагнулся, чтобы взять поленьев для камина, она отметила, какими грациозными и целесообразными были все его движения! Лэйси вспомнила, как нагое тело Трэя накрыло ее собою, как медленно и плавно он входил в нее, и ту теплую волну непередаваемого бла­женства, укрывшую ее с головой. Слава Богу, что Трэй не стал упрашивать ее снова лечь с ним в постель и согласился довезти ее до дома. У Лэйси почти не было сомнений в том, что попроси муж ее об этом сейчас, вряд ли у нее нашлись бы силы отказать ему.

Но сейчас Трэй, занимаясь хозяйственными делами, судя по всему, ни о чем таком просить ее не собирался.

– Ты мне не нальешь кофе на дорожку? – спросил он.

Молодая женщина с трудом удержалась от усмешки. «Куда там! Наверное, уже ждет не дождется, когда вскочит на эту Сэлли Джо», – подумала она.

– Сейчас, только вскипячу воды, – ответи­ла Лэйси, стаскивая с себя тулупчик. Домик постепенно наполнялся теплом.

Пока она хлопотала у плиты, заваривая кофе, Трэй отправился на веранду, где были сложены дрова, и стал таскать поленья, напол­няя ими деревянный ящик, стоявший в кухне. Покончив с этим, он сказал:

– Пойду возьму лошадей и пройдусь с ними пару раз по снегу, чтобы проложить тебе тро­пинку до сарая.

Чуть позже, когда они сидели в кухне, при­хлебывая горячий кофе, Трэй признался:

– Мне страшно не хочется оставлять тебя здесь одну. Всякое может случиться.

– Например? – Лэйси поставила свою круж­ку на стол.

– Например, ты можешь поскользнуться и сломать ногу. Можешь схватить воспаление легких, и ни одна живая душа так и не узнает, что ты заболела. Или, например, сюда может вломиться какой-нибудь громила и изнасило­вать тебя.

Не успела она ответить, что все сказанное им хоть и весьма правдоподобно, но все же мало вероятно, как снаружи застучали копыта.

Еще через несколько секунд кто-то затопал по доскам крыльца.

Лэйси хотела было подняться из-за стола, но муж усадил ее на место.

– Я посмотрю, кого там принесло, – сказал он. – Может, кто-нибудь не из местных иску­шает судьбу – я ведь только что предупреждал тебя об этом.

Молодая женщина услышала, как Трэй рас­пахнул дверь и приветливо произнес:

– Доброе утро, Мэтт.

–Привет, Трэй, – отвечал тот, слегка удив­ленный его присутствием. – Знал бы я, что ты здесь, не стал бы так мучиться, пробиваясь сюда, – сказал он, топая ногами, чтобы отряхнуть снег с ботинок.

– А мы уже полчаса как здесь, – сообщил молодой человек.

«Мы?» – недоуменно подумал Мэтт, пере­водя взгляд на зардевшуюся от смущения Лэйси. Это смущение красноречивее всяких слов сказало ему, что они все-таки провели ночь вместе. «Давно бы пора», – добавил он про себя.