Нора Хесс - Очарование нежности

Вскоре молодая женщина застонала от боли – кровь возвращалась в ее застывшую от холода плоть.

Вздохнув, Трэй разделся и, быстро скольз­нув под пуховое одеяло, улегся рядом.

Лэйси приходила в себя. Обнаженная рука, лежавшая поверх одеяла, замерзла, и Лэйси спрятала ее в ласковое тепло перины. Наткнув­шись на свое нагое бедро, молодая женщина испуганно вздрогнула.

«Как? Почему я в постели раздетая догола? Как я сюда попала?» – думала она. Последнее, что Лэйси помнила, – это то, как она в метель пыталась найти дорогу к дому.

Пока ответов на все эти вопросы не было.

Внезапно Лэйси поняла, что в постели она не одна – рядом с ней кто-то ворочался. Повернув голову, молодая женщина ахнула – ря­дом с ней лежал ее муж.

Лэйси сосредоточенно стала вспоминать, каким образом она могла оказаться в постели без одежды? Сомнений не было – это Трэй нашел ее на улице и принес сюда, в коттедж. Лэйси смутно припоминала, как кто-то расти­рал ей ноги и как ей было больно. Больше она ничего не помнила.

Вслед за этим ее стали мучить сомнения другого рода: уж не случилось ли чего, пока она была без чувств? Неужели Трэй воспользо­вался ее слабостью? Нет, ничего подобного она припомнить не могла. Этого просто быть не могло! Если бы это произошло, она б наверня­ка очнулась.

С какой стати он явился к ней после более чем месячного отсутствия? Вопрос этот наводил на мрачные размышления. Ответ пришел быстро. К певичке явился ее муженек, и на Трэя Сондерса у нее больше не осталось време­ни, поэтому муж и решил снова подбивать клинья к своей жене.

«Ладно, – мрачно подумала она, – это все равно не пройдет». Беззвучно выскользнув из-под одеяла, Лэйси поспешила к камину, огонь в котором уже едва теплился. Дрожа от холода, она стала натягивать одежду, которую снял с нее Трэй.

Стараясь не разбудить спящего мужа, Лэй­си не без труда разожгла камин. Уже несколько минут спустя он ярко пылал.

Часы пробили семь, и она потянулась за курткой. Пора было идти доить корову.

Трэй открыл глаза минут за пять до про­буждения Лэйси и продолжал тихо лежать, вды­хая аромат ее тела. Лэйси находилась всего в какой-то паре дюймов от него, и ему не со­ставляло большого труда представить себе, как она уютно свернулась калачиком. Никогда еще ему так страстно не хотелось повернуться, за­ключить ее в объятия, целовать и любить до полного изнеможения.

Трэй почувствовал, что Лэйси проснулась, и видел, как она поспешно спрятала руку под одеялом.

«Замерзла небось, бедняжка», – подумал он.

Он едва удержался от смеха, когда услы­шал, как жена ахнула, обнаружив, что лежит в чем мать родила. Трэй, казалось, своими собственными ушами слышал вопросы, кото­рые задавала себе Лэйси, как только обнару­жила законного супруга рядом с собой в постели.

Он заставил себя дышать спокойно и раз­меренно, когда понял, что она заметила его присутствие, и все же едва не выругался, когда Лэйси, откинув одеяло, встала и зашлепала босыми ногами по полу.

Трэй слышал, как она возилась у камина, пытаясь его разжечь и как потом мерно загуде­ло пламя в плите на кухне. Лэйси двигалась очень тихо, почти бесшумно, явно стараясь не разбудить его.

Вскоре он услышал, как тихо скрипнула дверь кухни – Лэйси вышла из дому.

Трэй поспешно вскочил и стал лихорадоч­но одеваться, лелея надежду на то, что все же сумеет заманить жену под каким-нибудь пред­логом в дом. Стоит ему только обнять ее, креп­ко поцеловать – и все будет в порядке!

Пройдя на кухню, он умыл давно не бри­тую физиономию, заварил свежий кофе, а за­тем, усевшись за стол, стал дожидаться Лэйси, без конца проворачивая в уме все возможные способы примирения с женой.

Когда Лэйси открыла дверь сарая, Принц приветствовал ее радостным ржанием.

– Ах ты, бедняга! – воскликнула она, когда тот доверчиво подошел к ней. – С тебя даже не сняли седло?

Лэйси погладила животное по белой звездочке, светлевшей между добрыми карими глазами.

– Спорить могу, что ты голоден, – про­должала она. Сняв седло и уздечку, Лэйси дала коню почти полную торбу овса.

Глядя, как Принц ест овес, она припомни­ла свою первую и последнюю поездку на нем из города до ранчо Сондерсов, но тут же ото­гнала это воспоминание и, взяв подойник, отправилась доить корову.

Сегодня Лэйси не особенно утруждала себя своими обыденными хлопотами – руки и ноги, которые она едва не отморозила вчера вечером, еще побаливали. Доить было трудно. Кое-как накормив птицу и скотину, она отправилась домой.

При выходе из сарая она вдруг увидела оставленный накануне подойник с молоком. Как Лэйси и предполагала, молоко замерзло.

«Но ничего, оттает. Поросятам Энни все равно», – мелькнуло у нее в голове, когда она пошла в коттедж с двумя галлонами молока в руках.

Взойдя на крыльцо, Лэйси увидела обор­ванную веревку валяющуюся на досках. По­ставив молоко, она подняла ее и стала рассмат­ривать.

«Нет, ветер не мог оборвать веревку. Ее отвязали специально. Кто-то желал моей гибе­ли, а кто именно – догадаться нетрудно. Я здесь только одному человеку стала поперек доро­ги – своему свекру», – рассудила она.

– Ах ты, старый дьявол, – со злостью про­изнесла Лэйси, открывая дверь в дом. – Если ты и дальше будешь продолжать в том же духе, то твои попытки рано или поздно увенчаются успехом.

Молодая женщина совсем не удивилась, увидев сидящего за столом Трэя.

Муж улыбнулся ей очаровательной белозу­бой улыбкой.

– Надеюсь, ты не разозлишься на меня за то, что я решил без твоего ведома сварить себе кофе? – осведомился он.

– Нет, разумеется. Пахнет хорошо.

– Как ты себя чувствуешь сегодня? – в голосе Трэя звучала неподдельная тревога.

Лэйси молча поставила оба подойника на пол.

– Я собирался помочь тебе сегодня ут­ром, – продолжал он, – но ты поднялась раньше меня.

– Ноги и руки еще побаливают немно­го, – с непроницаемым видом ответила она.

– Ты ведь вчера чуть не замерзла.

– Знаю. Спасибо, что не дал мне погиб­нуть.

– Черт возьми! Да разве я благодарности от тебя жду? Просто хочу еще раз указать тебе на то, какой опасности ты подвергаешь свою жизнь, находясь здесь в одиночестве.

– Послушай, – резко сказала Лэйси, на­ливая себе кофе, – если ты будешь держаться подальше от меня, да еще при этом сумеешь убедить своего папашу, что я тебя не интере­сую, то все мои проблемы исчезнут. Я чуть не погибла вчера по одной причине – потому что веревка была кем-то отвязана. Думаю, тебе не хуже меня известно кем.

– Разумеется, у меня есть подозрение и будь уверена – я этого так не оставлю. Но скажи на милость, с какой это стати я должен убеждать этого старого мерзавца в том, что ты меня не интересуешь? – Трэй, не дожидаясь ответа, очень серьезным тоном добавил: – Дорогая, я хочу, чтобы наше супружество было настоящим. Если ты пустишь меня сюда, то он враз уяснит, что все вполне серьезно.

– Дурак ты, если веришь в это, – в голосе Лэйси прозвучали саркастические нотки. – Сколько раз ты его уже предупреждал, а ему хоть бы что. Нет, этот человек не успокоится до тех пор, пока не сживет меня со свету.

Отхлебнув кофе, молодая женщина стала смотреть на мужа, который безучастно уставился в окно.

«Он же красавец», – думала она, глядя на темные, вьющиеся волосы, еще спутанные после сна. Взгляд продолжал блуждать и остановил­ся на его мощном, красиво очерченном подбо­родке и чувственных губах, которые совершенно обезоруживали ее, как только прикасались к ней.

Лэйси внутренне затрепетала, но на лице изобразила усталую улыбку.

– Я понимаю, почему ты явился сюда, Трэй, – с показным равнодушием произнесла она. – Сэлли Джо теперь при муже, и ты ре­шил заменить любовницу женой.

Трэй дернулся, как от удара.

– Ты что, действительно так думаешь, Лэйси? – повысил он голос.

– Я не думаю, я это знаю, – невозмутимо ответила молодая женщина.

Трэй в бешенстве вскочил на ноги и рванул со спинки стула куртку.

– Мне эта игра уже вот где сидит, – он сделал соответствующий жест ладонью у горла и, прежде чем девушка успела что-либо ответить, захлопнул за собой дверь.

– Хорошо, что миссис Сондерс хоть тебя не возненавидела, – бросил Трэй Принцу, все еще продолжавшему жевать свой завтрак. Вы­ведя жеребца из сарая, Трэй дал себе зарок никогда больше не приближаться к этому дому.

И все же мысль о разводе ни разу в течение всего пути не пришла ему в голову.

Когда Трэй появился на пороге своего дома, он был мрачнее тучи. Булл, возивший в это время грязной тряпкой по плите, так и замер с открытым ртом при виде своего сына, вид которого не предвещал ничего хорошего.

– Ну а теперь, старый ублюдок, – с поро­га заявил Трэй, едва успев стащить с себя куртку и шляпу, – рассказывай, почему тебе снова понадобилось пытаться избавиться от Лэйси.

– Что за ерунду ты тут несешь? – старший Сондерс не на шутку испугался. – Я эту бабу всю зиму в глаза не видел!

– Может, видеть ты ее и не видел, но вчера, как пить дать, был около ее коттеджа. Вчера, ближе к вечеру, после того как ушел из салуна, ты направился к ней и отвязал веревку, которая была протянута к сараю. Лэйси чуть не замерзла, добираясь до дома в пургу. Если бы не я – она бы точно погибла.

– Меня и близко не было возле ее чертова коттеджа! – грохнув кулаком по столу, заорал Булл Сондерс. – Не хватало мне в бурю шас­тать Бог знает куда и зачем. Я сразу же домой отправился. Будь там, я бы в жизни оттуда дорогу домой не нашел в такую метель.

Трэй знал, что доля правды в словах старо­го Сондерса была. Он вчера на собственном опыте убедился, что найти дорогу действитель­но было очень непросто.

Хотя Лэйси изо всех сил старалась выбро­сить из головы все мысли о муже, ей все же вспоминалось выражение его лица, в тот мо­мент, когда он выскочил вон из коттеджа. Оно было жестким и непримиримым.

– А может, я напрасно обвиняла его все это время? – спросила она себя. – Ведь он, похоже, действительно не лгал мне, утверждая, что с этой певичкой у него ничего не было, с тех самых пор, как мы поженились. Может, ревность застилает мне глаза? Ведь и Мэтт, и Итэн, оба в один голос утверждали, что Трэй любит меня.

Может, это они правы, а не я?

Молодая женщина уже была готова дать волю слезам, которые она сдерживала со вре­мени резкого ухода мужа, как вдруг увидела, что к ней скачет Энни. Наскоро приведя себя в порядок, она бросилась открывать своей под­руге. Ее веселое общество – вот что ей сейчас нужнее всего.

Стоя у окна кухни, Лэйси глядела на сте­кавшие по стеклам дождевые капли. Уже всю неделю лило не переставая. Наступила весна, которая принесла с собой сырость и грязь. Старожилы с удивлением утверждали, что они на своем веку не могли припомнить такого дождливого апреля.

Она отошла от окна и направилась к плите. Присев на корточки, Лэйси достала из духовки противень с печеньями.

– Да, в такую погоду не очень-то много сделаешь по хозяйству, но зато можно что-нибудь испечь.

Всю эту дождливую неделю Лэйси кормила Мэтта пирогами, пирожками и печеньем, так что он даже в шутку осведомился, не собирает­ся ли она, случаем, открыть собственную кондитерскую.

Выложив печенье на стол, чтобы оно осты­вало, молодая женщина снова подошла к окну. Дождь лил, стекая по стеклам косыми холод­ными струями. Судя по низким, тяжелым обла­кам, он будет идти еще очень долго. Лэйси вздохнула. Видимо, все же придется настраи­ваться на то, что по дороге в Маренго она промокнет до нитки.

Лэйси уже целую неделю откладывала эту поездку, но теперь, когда в доме не было ни капли керосина и, кроме того, она израсходо­вала все свои запасы соли и яиц для завтрака, выхода не было. Ей никак не улыбалась пер­спектива сидеть сегодня вечером в темноте или же есть свой ужин всухомятку. Надо было за­пастись и дегтем для смазки колес ее фургона.

Часть этих дождливых дней Лэйси решила посвятить подготовке фургона к предстоящему странствию. Она выскребла и вычистила его, выбросила утончившийся матрас отца, добави­ла пахучего свежего сена в свой собственный, а потом решила сшить для него новый тюфяк. Протерев от пыли бутылочки с лекарствами, Лэйси аккуратно расставила их в деревянных ящичках: вскоре они станут ее единственной надеждой на пропитание.

Обновив и подкрасив старые, выцветшие буквы, когда-то намалеванные ее отцом, Лэйси стала потихоньку складывать в этот домик на колесах припасы – они понадобятся ей, когда она отправится далеко-далеко за пределы Вай­оминга и подальше от своего мужа.

Вдруг Лэйси призадумалась. Когда Трэй будет оплачивать ее счет за месяц у бакалейщика, он непременно задумается над тем, с чего это вдруг ей понадобилось столько еды? А если судить по тому, как он разозлился на нее, ког­да в последний раз был здесь, то вполне можно ожидать, что он отстранит ее от кредита Сондерсов.