— Я хочу писать.

— Писать, — повторила Кэт и взглянула на Мэгги. — Но ты можешь писать и будучи замужем. — Она снова посмотрела на девушку. — Многие женщины ведут дневники.

— Я имею в виду не дневник. Я хочу, чтобы мои работы появлялись в печати.

— Но ведь и замужняя женщина может отдавать свои работы в печать, — пояснила Камилла, снова обращаясь к Кэт.

— Конечно, — согласилась Кэт. — Пишут ведь чаще всего за столом.

— Или на камне, — пробормотала Элли.

— Извини, о чем ты? — удивилась Камилла.

— Эту работу чаще всего делают дома, — повторила Кэт.

Обе женщины откинулись назад. Теперь они снова улыбались.

— У тебя нет никаких причин, чтобы ради этого отказываться от замужества, — сказала Камилла.

— Совершенно никаких, — согласилась Кэт.

— Вы говорите, что Марк Ферроу будет могущественным человеком, — сказала Элли. — Он уже могущественный человек, — поправила она себя, вспомнив, как он говорил с толпой. Обычно такие люди не хотят, чтобы их жены имели собственные увлечения.

Камилла наклонилась вперед:

— Мы живем не в Средние века. Никто не потащит тебя к алтарю силой и не заставит произнести супружескую клятву против твоей воли. Но, Элли… — Она помолчала. И было похоже, что ей трудно говорить от горя. — В эти дни стало ясней, чем когда-либо раньше, что в твоей жизни должен быть такой человек.

— Извини, но почему? — спросила Элли.

Камилла смущенно посмотрела на Кэт. Ей явно было неловко, и Элли почувствовала, что у женщины есть тайна, которую они не раскроют ей — ни сейчас, ни в будущем.

— Мы живем в эпоху империи, — весело напомнила Кэт.

— Но мир и теперь остается опасным, — просто сказала Камилла.

— Объясните же, о чем вы говорите! — взмолилась Элли.

— Разве ты не хочешь… ну, всего, что обычно хочет иметь молодая женщина? — тихо поинтересовалась Кэт.

— Дома, мужа… детей? — договорила Камилла.

Элли помолчала, а потом осторожно ответила:

— Это может показаться странным, но, как я уже говорила, я училась у удивительных женщин. Конечно, любовь очень важна. И уважать себя тоже необходимо. Но я чувствую… что в состоянии… сама создать что-то важное. Что касается остального, я хочу того, что есть у вас. Я хочу любить так, как любите вы. И хочу иметь мужа, который бы смотрел на меня так, как Брайан смотрит на тебя, Камилла, Хантер — на тебя, Кэт, а Джеймс — на Мэгги.

Обе женщины молчали.

Потом Мэгги возразила:

— Но ведь, знаешь, так было не всегда. Мы влюбились не сразу.

— Ты обязательно влюбишься в Марка, — заверила Элли Кэт. — Когда-то я была глупой: Хантер стоял передо мной, а я его не видела. Меня ослепил своим блеском человек, который, как я потом поняла, горько разочаровал бы меня уже через неделю. Любовь не всегда просто… возникает. Иногда она начинается медленно… со слова, с осознания… с желания, которое пробуждается внутри тебя.

Элли молчала. Она чувствовала желание, о котором говорила Кэт. И чувствовала его… к разбойнику.

Но она ни за что не влюбится в преступника!

— Ты познакомься с Марком, — стала умолять ее Камилла.

— Конечно, я это сделаю, — пообещала Элли, чувствуя на пальце тяжесть обручального кольца. — Но я думаю, что должна сказать о моих собственных планах Брайану, Джеймсу и Хантеру.

— Нет! — запротестовала Кэт.

— Пожалуйста, не говори пока! — взмолилась Мэгги.

— Не делай ничего, не поговорив с Марком, — сказала Камилла. — Я прошу тебя дать ему шанс. Пожалуйста, подожди. Ладно?

— Как вы желаете, — пробормотала Элли. Ей это не нравилось, но, по крайней мере, она открыла душу Камилле и Кэт. А поскольку она прекрасно знала их обеих, то была уверена, что Мэгги тоже скоро будет знать все, что она сказала.

Поэтому она познакомится с Марком Ферроу, будущим графом Уорреном. Но она не собирается отказываться от своей мечты.


Марк услышал, что его отец тихо застонал, как только поднялся по ступеням на крыльцо музея.

В следующий момент он понял, в чем дело: сразу за входной дверью стоял, дожидаясь их, Йен Дуглас.

— Прямо сейчас? — почти прорычал Джозеф.

Детектив покраснел, затем, понизив голос, сказал:

— Простите меня, лорд Уоррен. Если бы дело не было настолько важным… Но наш шеф был у премьер-министра, и он считает, что мы немедленно должны поговорить с Элеонорой Брендон и ее экономкой.

— Этими убийствами занимается множество людей, в том числе шерифы, полиция Лондона и полиция лондонского Сити, — напомнил ему Джозеф.

Йен неловко переступил с ноги на ногу, огляделся вокруг и лишь затем сказал:

— Извините, лорд Ферроу. Очевидно, королева считает, что к этому делу надо подключить еще один ум, такой как…

— Такой, как у моего сына. А мой сын пришел сюда познакомиться со своей невестой, с которой неделю назад не смог познакомиться на вечере в честь его помолвки.

— Отец, — вмешался Марк. — По-моему, до знакомства мы собирались посмотреть выставку и съесть ланч. Правда, я должен пойти по вызову Йена, но уверен, что успею вовремя вернуться.

Лорд Ферроу хмуро посмотрел на Йена:

— Он просто обязан вернуться к десерту и кофе.

— Да, милорд, — ответил Йен и проглотил комок в горле. — Я привел лошадей. Они ждут нас.

— Отец, я непременно вернусь, — повторил Марк, затем повернулся и вышел на улицу вместе с Йеном.

У входа друзей ждали лошади, принадлежавшие полиции, и полицейский, державший поводья. Йен сделал правильный выбор: во многих местах колесный транспорт не мог проехать по улицам из-за скопления карет и застрявших автомобилей. А верхом Марк и Йен быстро добрались до особняка, в котором был убит Жиль Брендон.

С того дня прошло немало времени, но перед домом по-прежнему стояли полицейские.

Парадную дверь дома открыла экономка — худая, как скелет, женщина с большими карими глазами и лицом похожим на обтянутый кожей череп.

— Хетти Симмонс, — представил ее Йен, дружелюбно улыбнулся и подал экономке руку.

Она, вероятно, не привыкла к такому вежливому обращению, потому что несколько секунд смотрела на Йена и лишь затем догадалась принять его приветствие. Детектив собрался представить своего друга, но тот покачал головой, тоже подал экономке руку и представился сам:

— Мисс Симмонс, меня зовут Марк.

— Миссис Брендон ждет вас в гостиной, — объявила Хетти.

— Нет ли у вас, случайно, чая? — спросил Марк.

Йен слегка нахмурился, потом понял намерение друга и предложил:

— Я посижу с миссис Брендон, а ты не поможешь ли Хетти приготовить чай?

— С удовольствием помогу, — ответил Марк.

— Я экономка в этом доме и должна заварить чай сама, — возразила Хетти.

— Когда-то я помогал своей маме заваривать чай, и это мне нравилось, — сказал Марк, — а у вас были ужасные день и ночь. Пожалуйста, позвольте мне помочь вам.

Экономка ничего не ответила и не проявила никаких чувств — просто повернулась и пошла на кухню. Марк посмотрел на Йена, пожал плечами и последовал за ней, а детектив направился в другую сторону.

На кухне Хетти поставила на огонь тяжелый чайник. Марк увидел, где стоит поднос, переставил его на стол и лишь потом сел. Хетти опустила руку в хлебницу. Марк решил, что экономка ищет что-нибудь, что можно подать к чаю, — лепешки или сдобные булочки. И она, и Элеонора Брендон, судя по их внешности, принадлежали к тем женщинам, которые могут забыть поесть, если им не напомнить.

— Хетти — можно мне называть вас так?

— Так меня называют все, — сурово ответила экономка.

— Хетти, мне жаль, что приходится снова заводить разговор обо всем этом. Но вы ведь знаете, что мы должны поговорить.

Она поджала губы и мрачно кивнула.

— Я уже рассказала то, что знаю, другим офицерам полиции.

— Я не совсем офицер полиции, Хетти. Я хочу услышать все, что вы можете сказать, и решить, все ли мы сделали, чтобы раскрыть эти ужасные преступления.

Она наклонила голову набок и пожала плечами.

— Когда вы утром вернулись сюда, дом был заперт?

— Да. И ворота, и сам дом, — подтвердила Хетти.

— Ваши булочки выглядят чудесно. Я могу попробовать одну? — спросил Марк.

Хотя экономка и была тощей, как умирающая с голоду кобыла, она явно гордилась своим умением печь сладости.

— К сожалению, этим булочкам уже два дня, сэр. Я бы хотела иметь что-нибудь свежее, чтобы угостить вас, — сказала она, подавая ему булочку на подносе.

— Я уверен, что ваши булочки двухдневной давности гораздо вкусней многих свежих, — заверил ее Марк и откусил немного. — И я прав. Великолепный вкус! — похвалил он угощение.

— Спасибо, — поблагодарила экономка и покраснела.

— Итак, Хетти, вы вернулись сюда после ночи, которую провели в другом месте, — кстати, где именно?

— У подруги, ее зовут Мод. Она служит экономкой у семьи Перри, дальше по улице, у нее там своя маленькая комната с отдельным входом.

Марк кивнул и решил, что пошлет кого-нибудь поговорить с Мод и семьей Перри — просто для того, чтобы проверить слова Хетти.

— Значит, вы вернулись домой и начали работать на кухне.

— Да. Я не слышала мистера Брендона. Я знала, что скоро он позовет меня, чтобы я принесла ему чай. Но я стараюсь никогда не беспокоить его первая.

— Понимаю.

Хетти посмотрела на него, а он сделал вид, что наслаждается ее булочкой.

— Скажите, Хетти, во сколько часов вы поднялись в кабинет мистера Брендона?

— Я думаю, было около девяти.

— Была ли дверь кабинета закрыта?

— Да, как всегда. — Хетти немного помолчала, глядя на Марка, потом решилась и стала рассказывать: — Сначала я не хотела стучать в дверь и ушла. Но потом… — Она снова замолчала, на ее лице появились морщины. — Я вернулась и постучала. А он не ответил. Я постучала сильней, потом еще и еще раз. Но он и тогда не ответил. Я спустилась вниз за своими ключами.

— Вы говорите, что спустились за ключами. А где они обычно хранятся?

Хетти показала где. Кольцо с ключами от дома висело на крюке для одежды около задней двери.

— Итак, вы взяли ключи и поднялись наверх.

— Да. Потом я постучала снова и позвала его по имени. После этого я открыла дверь. — На ее лице отразился ужас, который она почувствовала тогда. — Там было столько крови… — слабым голосом произнесла Хетти.

— Вы знали, что он умер?

— Ох, да!

— Вы дотрагивались до него?

Она покачала головой:

— Нет, мне не надо было трогать его. — Она посмотрела на Марка. — Вам тоже не надо было бы трогать, вы бы тоже поняли. Я ничем не могла спасти его. Это было… очевидно.

— И тогда?

Она с трудом проглотила ком в горле:

— Я убежала. И бежала всю дорогу до полицейского участка. Один из полицейских пришел со мной сюда… но я не поднялась наверх. Нет. Я… не могла вернуться наверх. Я… я не могла остаться в доме.

— Что же вы сделали?

— Вернулась к Мод.

— Полицейский проводил вас туда?

Она рассеянно кивнула, потом посмотрела на Марка:

— Я вернулась сюда утром только ради миссис Брендон. Я ей нужна. Она хорошая, добрая женщина. — Хетти на секунду замолчала, но потом заговорила так, словно ее прорвало: — Она по-настоящему прекрасный человек. — Хетти перекрестилась. — Бог свидетель: ни один человек не заслужил того, что досталось мистеру Брендону. Но… она тоже не заслужила то, что ей приходилось терпеть от него.

— Они не ладили друг с другом?

— Я не могу сказать, что они не ладили, — фыркнула Хетти. — Они не дрались. Он орал, она молчала. Он приказывал, она делала, как он велит. Вот как они жили. — Хетти улыбнулась. — Знаете, ведь это был ее дом. Он смог стать писателем благодаря ее деньгам. А миссис Брендон — она ведь еще не совсем старая. Но она выглядит старой. Он высосал из нее все соки своими поучениями и бешеными криками. Он убедил ее, что он — самое лучшее, что есть на свете после Господа Бога, и что для нее огромная честь быть рядом с таким человеком, как он.

Хетти явно не любила Жиля Брендона. Но было похоже, что, хотя деньги и принадлежали жене Брендона, распоряжался ими он один. Посмотрев на Хетти, Марк теперь был уверен, что экономка не поднимала нож на своего хозяина. И все же… при всей ее худобе чувствовалось, что она крепка как сталь. Марк не подозревал ее всерьез, но исключить из числа подозреваемых тоже не мог.

— Хетти… Когда вы днем уходите из дома за покупками или по делам, берете вы свои ключи с собой? — спросил он.

— Да — кроме тех случаев, когда ухожу из дома по поручению миссис Брендон. Когда она дома, мне не нужно таскать с собой эту тяжелую связку: миссис Брендон может впустить меня.