И вдруг он отпустил ее.

Это произошло так неожиданно, что Давина, схватившись одной рукой за сердце, машинально потянулась к нему. И заметила, как пальцы Роба с такой силой впились в плед, что даже костяшки побелели. Казалось, заставив себя оторваться от нее, он испытывал такую же физическую боль, что и она сама.

— Прости меня, — хрипло выдохнул он. — Конечно, я знаю, что тебе предстоит стать Христовой невестой, но… это сильнее меня.

Давина не могла оторвать глаз от его шевелившихся губ, завороженная их чувственными контурами. Она еще не забыла, как они нежно прижимались к ее губам, как от них пахло — ягодами и едва сдерживаемым желанием. О да, Роб всегда старался держать себя в руках! Так старался, что она уже было решила, что совсем не нравится ему, а он, выходит, боялся отбить ее у Господа! Давину так и подмывало рассказать ему правду, но… нет, не сейчас, решила она. Лучше потом. В свое время она расскажет ему все и будет молить Бога, чтобы Роб не оттолкнул ее. А сейчас лучше пусть поцелует ее еще раз.

Она потянулась к нему, помня, как он сказал, что это «сильнее его». Роб был единственным мужчиной, кто был не в силах оставить ее. Даже ее собственный отец смог это сделать.

Слегка смущаясь, она прижалась губами к его губам, ощутила его горячее дыхание. Роб хрипло застонал, словно она причинила ему боль, а затем его руки железным кольцом сомкнулись вокруг нее, и Давина распласталась на его широкой груди, на мгновение испугавшись, что он раздавит ее. Вцепившись обеими руками в его плед, она приоткрыла губы и почувствовала, как язык Роба скользнул внутрь, почувствовала, как ее окутывает запах его тела. Ей хотелось припасть головой к его груди, укрыться в его объятиях, всю жизнь до конца своих дней чувствовать себя такой же желанной, как в этот миг. К несчастью, ее жизнь ей не принадлежит, напомнила она себе. Слишком многое разделяет их с Робом — и не только те, кто охотится за ней. Сладостный туман развеялся.

— Нет. — Упершись ладонями ему в грудь, Давина попыталась отодвинуться. — Нет! Мы не должны.

На этот раз Робу и в голову не пришло просить у нее прощения. Он просто молча смотрел на нее, тяжело и часто дыша. Глаза у него горели.

Давина поспешно отвернулась.

— Скоро стемнеет, — запинаясь, пробормотала она. — Будет лучше, если мы вернемся к остальным.

— Угу, — хрипло буркнул Роб.

Натянув поводья, он повернул жеребца и резко ударил его каблуками.

На обратном пути не было сказано ни слова. Давина, закусив губу, старалась не слышать, как вокруг кипит жизнь, ведь это только напоминало ей о том, что в ее собственной жизни все осталось по-прежнему. Эдвард прав — она была и остается дочерью короля Якова. Судьба не оставила в ее жизни места для любви. Если ей удастся ускользнуть от врагов и остаться в живых, будущее ее давно предрешено — либо она примет небесного жениха, либо выйдет замуж за одного из тех, кто служит новому королю. У нее никогда не будет настоящей семьи, и, как бы ей ни хотелось ее иметь, лучше заранее смириться с ожидающим ее одиночеством. Жаль, что Роб не бросил ее в Курлохкрейге, пока ее сердце еще оставалось свободным. Потому что теперь, после того как она провела с ним столько дней, после того как изведала сладость его поцелуев, одна мысль о разлуке с ним наполняла ее страхом, перед которым отступал даже страх за ее собственную жизнь… да и за его тоже.

Питер Джиллс, брезгливо поморщившись, стянул с рук перчатки. Эта сучка дралась, как дикая кошка, подумал он, расхаживая по двору аббатства Курлохкрейг. Фыркнув, он поднес руки к лицу и принялся разглядывать кровавые царапины, которые оставила на его руках аббатиса, пока он душил ее. Да, эта старуха отчаянно сражалась за жизнь… и упорно продолжала молчать. Ее не испугало даже когда Джиллс, разъярившись, пригрозил свернуть ей шею. Нет, естественно, у него и в мыслях не было оставить аббатису в живых, да и остальных монахинь тоже — учитывая, что они видели его лицо. Они все должны были умереть, однако тех, что помоложе, он отдал на забаву своим людям, оставив аббатису себе. Он знал, что ему доставит удовольствие придушить ее собственными руками, и не смог отказать себе в подобном пустяке.

Жаль, что времени было в обрез — он бы предпочел позабавиться с ней подольше. Ему всегда нравилось иметь дело с такими мужественными, несгибаемыми женщинами, как эта, однако адмирал быстро терял терпение — единственный из его многочисленных грехов, которого он никогда особо не стеснялся. Впрочем, ее смерть оказалась ему на руку, как и любая смерть. Видя, как мать-настоятельница, хватая воздух посиневшими губами, на его глазах испустила последний вздох, одна из юных послушниц, задрожав, поведала ему то, что он стремился узнать. По ее словам, странствующая послушница по имени Давина заезжала в Курлохкрейг, однако приехала она не одна.

Оказавшись возле монастырских ворот, Джиллс вскочил на коня, потом обернулся и с ухмылкой окинул взглядом притихшее аббатство. Адмирал люто ненавидел шотландских горцев, а, по словам сестры Элайн, их гостья явилась в сопровождении четверых шотландцев — а еще там был английский капитан, который приехал позже, весь израненный, добавила она. Этим капитаном никак не мог быть Эшер, ведь Джиллс своими глазами видел его труп. Если он даже не был мертв, то должен был вскоре испустить дух. Эти самые шотландцы могут доставить ему немало хлопот, мрачно подумал Джиллс. За годы, проведенные в Голландии, он успел понять, что шотландские горцы привыкли сражаться яростно, но при этом не теряя головы — вероятно, этому немало способствовала их религия. Фанатики! Скривившись, адмирал презрительно сплюнул. Нет ничего хуже религиозных фанатиков — и ничего опаснее.

Джиллс пришпорил коня. Они теряют драгоценное время. Если все пойдет, как он задумал, скоро все закончится. К этому времени граф Аргайл, бывший изгнанник, должно быть, уже высадился на западном побережье Шотландии. Очень скоро появится и Монмут, чтобы объявить себя королем. Джиллс слабо верил, что из герцога получится хороший вождь, но, с другой стороны, ему-то какая печаль? Его задача — убедиться, что после того, как он прикончит Монмута с Аргайлом и расчистит дорогу к трону новому королю, не появится новых претендентов на престол.

Элайн упомянула, что эти горцы из клана Макгрегоров. Но больше она ничего не знала — ни их имен, ни куда они направились, покинув аббатство. Следы к этому времени наверняка исчезли, но теперь он хотя бы знал, в каком направлении двигаться… конечно, если они когда-нибудь выберутся из этого чертова Эра, выругался он про себя.

— Маартен! — оглушительно взревел он, повернувшись к аббатству.

И умолк — даже на него подействовала царившая вокруг могильная тишина. Потеряв терпение, Джиллс уже готов был вернуться и собственноручно перерезать оставшихся в живых монашек, когда из ворот наконец выехал его капитан, а следом за ним и остальные.

— Какого черта вы столько возились?! — рассвирепел Джиллс.

Капитан вскинул на него глаза, потом торопливо отвел взгляд в сторону и вытер окровавленный кинжал о землю.

— Успокойтесь, сэр. Мы уже закончили.

— Хорошо. А теперь в путь. Если повезет, Эдгар и его отряд нападут на след этой леди и дадут нам знать. Мы…

— Если эта леди не утонула в реке, через которую нам пришлось перебраться по дороге сюда, — взявшись за поводья, перебил адмирала Хендрик. — Одна из сестер имела удовольствие сообщить мне, что шотландцы прикончили всех наших людей, а потом швырнули их тела в реку. Их вождь, добавила она, собственноручно зарубил шестерых.

Лицо Джиллса перекосило от ярости. Словно почуяв это, его конь, заржав, испуганно попятился.

— Итак, дочка Якова обзавелась рыцарем, — проворчал Джиллс. — Что ж, раз так, постараюсь убить ее у него на глазах.

Маартен молча смотрел, как адмирал, пришпорив коня, вихрем понесся по дороге.

— Дьявол, — проводив его взглядом, с суеверным ужасом прошептал он.

Даже ему было не по себе при мысли о том грехе, который они только что взяли на душу, и к тому же не в первый раз.

— Может, Господь, потеряв терпение, наконец послал мстителя, который отправит его в преисподнюю, да и всех нас вместе с ним? Впрочем, туда нам и дорога, — уныло добавил он.

Глава 16

Они еще не успели добраться до опушки леса, а Давина уже догадалась, что что-то не так. Было слишком тихо. Солнце еще не село, стало быть, в лагере еще не спали. Она с тревогой повернулась к Робу — и перепугалась еще больше, увидев, как он натянул поводья и застыл, вглядываясь в даль.

Перехватив ее взгляд, Роб приложил палец к губам. От лагеря их отделяла небольшая рощица, но сколько Роб ни вглядывался, он не заметил ничего подозрительного.

А мгновением позже Давина услышала оглушительный грохот подков, быстро приближавшийся с севера. Армия! От ужаса сердце у нее ухнуло в пятки. Где Финн?! А Колин? Зажмурившись, она вцепилась в плед Роба, чтобы не закричать. Потом она услышала негромкий свист — подала голос какая-то птица, похоже, ничуть не обеспокоенная появлением незваных гостей. Приподнявшись в стременах, Роб свистнул в ответ, и Давина облегченно вздохнула, сообразив, что это была за птица. Зажмурившись, она со страхом гадала, кто эти люди. Неужели Джиллс? Или… Аргайл? Им ведь удалось уже один раз отыскать ее.

— Прости меня, — с раскаянием прошептала она, глядя не на приближавшихся к ним всадников, а на Роба.

— За что, милая? — негромко спросил он.

— За то, что навлекла опасность на тебя и твоих друзей. Боюсь, этому не будет конца.

— Кто бы это ни был, я не собираюсь убегать, слышишь?

— Но ведь тебя могут ранить… или даже убить!

Роб, широко улыбнувшись, нагнулся к самому ее лицу.

— Доверься мне. — Его горячее дыхание обожгло ей щеку. — Тебе нечего бояться.

Облегченно вздохнув, Давина молча кивнула.

— Коннор!

Они с Робом одновременно обернулись на крик и увидели Финна, с треском ломившегося через рощу.

— Это Коннор! Коннор! — оглушительно вопил он, размахивая руками, словно ветряная мельница.

— Стой на месте, слышишь? — предупредил Роб, соскользнув на землю. Наполовину вытащив из ножен клеймор, он вышел на открытое место.

Давина уже открыла было рот, чтобы окликнуть его, но тут же, спохватившись, прикрыла ладонью рот. Роб знал, что делает. Он не умрет! Раз за разом повторяя это, словно молитву, Давина наконец заставила себя обернуться и посмотреть на приближавшуюся к ним армию. К ее удивлению, она оказалась не такой уж большой — просто отряд всадников, одетых в те же самые красно-желтые военные мундиры, что и Эдвард.

Подбежавший к ним первым Финн сорвал с головы шапку и замахал ею над головой, приветствуя приближающийся отряд.

— Братишка, это я, Финн! — во все горло вопил он.

Ехавший впереди отряда придержал коня и на ходу спрыгнул на землю. Подняв руку, он дал знак своим людям остановиться, после чего бросился к Финну, улыбаясь во весь рот. Из-под съехавшей набок шляпы с высокой тульей выбились выгоревшие на солнце волосы.

— Коннор, это ты? Какого дьявола ты тут делаешь?

Швырнув в ножны клеймор, Финн в свою очередь принялся тискать в объятиях высоченного капитана отряда.

— Меня с моими людьми в прошлом месяце послали уладить небольшую стычку между Макдоналдами и Кемпбеллами. Сейчас возвращаемся в Англию — нужно успеть на коронацию.

— Ты слегка припозднился, — заметил Роб.

— Угу, — с широкой ухмылкой кивнул тот. На щеках у него появились ямочки, и оттого лицо сразу смягчилось и стало не таким суровым. — Когда я узнал, что туда должны приехать вожди главных кланов, то решил слегка повременить с отъездом.

Привстав на цыпочки, он с любопытством уставился на Давину, которая так и осталась сидеть в седле, предпочитая не выезжать на открытое место.

— А ты, я вижу, прихватил с собой семью?

Роб со смехом покачал головой:

— Не-а. Майри сейчас в Англии.

— Ну, тогда, значит, мне не стоит особо торопиться.

Спутники Роба, как по команде, заулыбались — кроме Колина. Угрюмая ухмылка на его физиономии вдруг напомнила Давине Роба, когда его что-то выводило из себя.

В широкой ухмылке капитана Коннора Гранта, с которой он смотрел на Давину, внезапно промелькнуло откровенное мужское восхищение.

— Твоя? — подмигнул он Робу, не в силах оторвать от нее глаз.

— Не-а… Она…

— Давина. — Подобрав валявшуюся на земле шапку, Финн нахлобучил ее на голову и бросился к окончательно смутившейся девушке. — Это мой брат, капитан Коннор Грант.

Коннор, обойдя Роба, шагнул к ней. Давина не могла оторвать от него глаз — мужчина двигался с непринужденной грацией крупного хищника, уверенного в своей силе и неуязвимости до такой степени, что ему нет нужды спешить, потому что добыча никуда от него не денется. С трудом подавив в себе желание юркнуть за спину Роба, она подняла голову и посмотрела ему в глаза.