Она не бывала на фестивале уже бог знает сколько лет. Где-то среди этих палаток была палатка и ее ресторана. Она не имела к этому никакого отношения. Все организовали ее управляющие. Ей вспомнилось, как любил этот фестиваль отец. Когда-то и Джулия тоже любила бывать здесь с ним. Ей казалось, что с тех пор он уже утратил в ее глазах свою прелесть, но взглянуть на все происходящее глазами Эмили было здорово. Впервые за долгое время она поняла, что по-настоящему скучала по чему-то в этом городе.

Уставшие, взмокшие и счастливые, они наконец добрались до парка аттракционов на другом конце улицы. День клонился к вечеру, поэтому они собирались прокатиться на каких-нибудь каруселях, купить себе по порции мороженого и чего-нибудь вкусненького для Вэнса и двинуться в обратный путь.

Но тут показался Сойер в свободных брюках и футболке-поло и принялся пробираться сквозь толчею к ним. Джулия собралась по-быстрому увести Эмили прочь и раствориться в толпе, но та тоже увидела его и воскликнула:

— Там Сойер! — как будто он был какой-нибудь диковинной разноцветной пташкой, на которую непременно нужно было взглянуть.

Впрочем, посмотреть там было на что, этого отрицать не стал бы никто. Сойер приблизился к ним, и Джулия вся подобралась. С прошлого вторника она старательно избегала его, пытаясь придумать какой-нибудь план. Лишившись привычной враждебности, она перестала понимать, как себя с ним вести. Долгие годы эта враждебность была постоянной спутницей Джулии, а теперь, когда он сломал эту стену и она приняла решение наконец рассказать ему, что на самом деле произошло много лет назад, она чувствовала себя слишком уязвимой. Джулия была как канатоходец, вышедший на канат без страховки, и тот поцелуй показал ей, с какой легкостью она может сорваться.

Подойдя к ним, Сойер посмотрел на Джулию таким жгучим взглядом, что ее чуть не бросило в жар. Однако первые слова, которые она от него услышала, совершенно не вязались с этим взглядом.

— Можешь радоваться. Мой навигатор вот уже неделю пытается вывести меня к «Туалетному миру».

Эмили рассмеялась, а Джулия сказала:

— Извини.

— У меня такое чувство, что тебе нравится гонять меня в заведомо неправильном направлении. — Пока Джулия собиралась с мыслями, он обернулся к Эмили и спросил: — Ну как, тебе весело?

— Я в полном восторге!

— Мы уже почти нагулялись, — добавила Джулия. — Собирались прокатиться на каруселях, а потом домой.

Сойер предпочел истолковать ее слова как приглашение, а не как вежливый намек удалиться. Он вообще не очень хорошо разбирался в отказах. Слишком редко их получал.

— Отлично, тогда я составлю вам компанию.

— Мы не хотим тебя задерживать, — сказала Джулия. — Ты ведь, наверное, здесь с кем-нибудь.

— Я пришел один, если тебя интересует этот вопрос. Я наткнулся на Стеллу, но потом ее свита слишком разрослась. Стелла как комета, собирает весь космический мусор на своем пути.

Эмили снова рассмеялась, но Джулия, заинтригованная куда сильнее, чем ей хотелось бы быть с тех пор, как Сойер поведал ей о случайной связи со Стеллой, спросила серьезным тоном:

— Ты не захотел влиться в хвост Стеллиной кометы?

— Я внезапно попал в область притяжения другого небесного тела, — глядя ей прямо в глаза, произнес он.

Эмили откашлялась.

— Думаю, вам хочется побыть вдвоем. Почему бы вам не сходить вместе на какой-нибудь аттракцион? Я не прочь побродить вокруг в одиночестве.

Джулия оторвалась от Сойера.

— По-моему, Эм, это не слишком хорошая идея, — сказала она и даже положила ладонь девочке на плечо, пытаясь удержать ее на месте.

— Но что в этом такого?

— Вот именно, Джулия, — с улыбкой поддержал ее Сойер. — Что в этом такого?

— То, что я пообещала твоему деду приглядывать за тобой.

— Со мной все будет в порядке.

— Но…

— Джулия, — рассудительно сказала Эмили. — Мне же семнадцать, а не четыре.

Джулия поняла, что из этого спора победительницей ей не выйти.

— Встретимся у эстрады через час. Только не опаздывай.

Эмили чмокнула Джулию в щеку. Этот неожиданный порыв выглядел по-дочернему мило.

— Спасибо.

— Ровно через час, — повторила Джулия вслед девочке, глядя, как ее засасывает людской водоворот.

Ей отчаянно хотелось вернуть Эмили обратно, под свое крылышко, защитить от всего, что так больно ранило в подростковом возрасте ее саму.

Наконец она снова повернулась к Сойеру. Тот вскинул брови.

— Она с самого начала искала предлог улизнуть от меня. Вин Коффи весь день поедает ее глазами. А я видела, как она тоже поглядывала на него.

— Это было неизбежно, — пожал плечами Сойер. — Эта парочка просто обязана была притягиваться друг к другу как намагниченная. Запретный плод сладок.

— Я не хочу, чтобы ей причинили боль. Ей и так слишком многое пришлось пережить.

— Ты по-настоящему к ней привязалась, да? Не волнуйся, пока что ничего страшного не произошло. И Вин неплохой парнишка. Но если он все-таки ее обидит, ему придется иметь дело со мной. А теперь, — произнес он, чуть подаваясь вперед, так что его лицо оказалось рядом с ее лицом, — давай поговорим о том, что случилось во вторник.

— У меня есть идея получше, — сказала она. — Давай пойдем в дом смеха.

Вид у Сойера стал озадаченный. Джулия не могла его в этом винить.

— Это и есть идея получше?!

— Это и есть дом смеха. Кто же не любит дом смеха? — отозвалась она, направляясь к небольшому строению.

Слова Джулии прозвучали по-дурацки даже в ее собственных ушах. Но разговор о том, что случилось во вторник, она намеревалась отложить. Сойер хотел ее. Она знала это с тех самых пор, как вернулась. Но сначала нужно было уладить одно маленькое дельце — рассказать ему о том, что у него есть дочь. После этого все изменится.

Сойер двинулся за ней и купил билеты на двоих. Не успели они войти, как пол у них под ногами пришел в движение и Джулия, потеряв равновесие, налетела на него. Он взял ее за руку и потащил за собой через комнату. Большинство ребятишек предпочитали торчать в этом помещении, катаясь на деревянных волнах, так что, когда Джулия с Сойером перебрались в зеркальный зал, там никого больше не оказалось.

Чтобы передвигаться по зеркальному лабиринту, Джулии пришлось выставить перед собой руки. Где настоящий проход, а где его отражение в зеркале? Какая из множества Джулий реальная? Сойер, шедший следом, куда-то исчез, и она поспешно обернулась.

— Куда ты подевался? — позвала она.

— Сам не знаю точно, — откликнулся он.

Джулия развернулась и попыталась двигаться на его голос. Но тут же едва не врезалась в зеркало, потом, держась за него, добралась до угла и свернула в коридор, в котором, как она полагала, исчез Сойер. Бивший в глаза яркий свет отнюдь не помогал ориентироваться. Такое впечатление, что они очутились в психоделической ледяной пещере. Грохочущая из динамиков музыка напоминала биение сердца.

— Если ты хочешь, чтобы я извинился за то, что поцеловал тебя, я извинюсь, — послышался голос Сойера. Он на мгновение промелькнул где-то в зеркальном лабиринте и снова исчез. — Но извинения будут неискренними. Я сожалею о многих своих поступках, но только не об этом.

Ага! Он показался снова! И опять попытался скрыться.

— Стой на месте, иначе я никогда тебя не найду, — велела она. — Я не хочу, чтобы ты извинялся. Просто… просто я скоро отсюда уеду. Это мое решение, и его ничто не изменит. Если ты сможешь принять это, тогда…

Из соседней комнаты донесся взрыв смеха.

— Что тогда? — осведомился Сойер. — Я смогу поцеловать тебя снова?

— Я не это имела в виду. Ты пока многого не знаешь.

Джулия снова завернула за какой-то угол и очутилась в тупике, похожем на зеркала в примерочной кабинке в магазине. Она попятилась назад.

— Кажется, я начинаю понимать, — сказал Сойер. — Я даже сам заронил эту мысль тебе в голову, да? «Дай себе немного жизни, тебе ведь осталось всего полгода в этом городе». Или ты с самого начала планировала так сделать? Выждать, пока до твоего отъезда не останется несколько месяцев, и напоследок устроить прощальный фейерверк?

Она остановилась как вкопанная. Его слова задели ее за живое. Как все могло так стремительно пойти наперекосяк? Она ведь хотела как лучше.

— По-твоему, я на такое способна?

— Ты оказалась способна уехать на восемнадцать лет, даже не оглянувшись назад. Ты хотя бы немного об этом жалеешь?

Его голос начал удаляться от нее.

Она бросилась вперед, исполненная решимости нагнать его.

— Это не я кинулась прочь без оглядки. И вообще, откуда ты знаешь, что я не оглядывалась? Ты что, следил за моей жизнью? Нет, не следил. Ты понятия не имеешь о моих переживаниях, Сойер Александер, так что даже не начинай этот разговор.

— Ты права. Не буду. Ты никогда не делилась своими переживаниями со мной. Тебе хотелось страдать в одиночку. Но ты пытаешься мне сказать, что согласна на отношения со мной только в том случае, если они будут временными. Что ты согласна впустить меня в свою жизнь лишь при условии, что в определенный момент вышвырнешь обратно. Никаких обязательств. Никакого багажа в виде нашего бурного прошлого.

— Ты где? — рявкнула она, срывая досаду.

— Так вот, у меня для тебя новость. Ни на какие временные отношения я не согласен. Это все и близко не лежало с тем, чего я от тебя хочу.

— Что ты имеешь в виду?

— Останься в Маллаби, Джулия, и узнаешь.

Скрипнула дверь, открывшись, затем закрывшись.

— Сойер? Сойер!

На то, чтобы найти выход из зеркального лабиринта, у Джулии ушло несколько минут. Выскочив за дверь, она очутилась в чреве вращающейся бочки. Джулия пробежала по ней, потом преодолела трубу с бьющими навстречу воздушными струями, но когда она наконец снова выбралась наружу, на воздух, который был как сахарная вата, Сойер как сквозь землю провалился.

А пыталась она сказать ему следующее: в свете того, что она собирается ему сообщить, заводить с ним какие бы то ни было отношения не кажется ей удачной идеей. Вдруг он возненавидит ее, когда обо всем узнает? Она совершенно не хотела сказать, что намерена закрутить с ним роман. А он решил, что она как раз это имеет в виду, и раскипятился. И ради чего? Просто чтобы настоять на своем? Временные отношения должны были быть для него пределом мечтаний; хочет она их или не хочет, это уже другой вопрос. Однако же он ясно дал ей понять, что она может заполучить его лишь на его условиях. Лишь если она останется.

Он в самом деле считал, что эта незатейливая уловка сработает?

Когда-то она решила, они будут вместе навсегда, и вот что из этого вышло.

Джулия зашагала по улице к летней эстраде, кипя от негодования. Это было хорошо. Привычная враждебность вернулась. Она ничего ему не должна. Имеет право взять и уехать. И ничего ему не рассказывать.

О господи. Если бы она еще в самом деле так считала.

Если бы он не поцеловал ее.

Если бы он не сказал ей…

Не успела Джулия выйти из парка аттракционов, как до нее донеслось:

— Джулия! Джу-у-у-улия!

Она обернулась и увидела, что к ней, цокая своими высоченными каблучищами, направляется Беверли. Рядом плелся ее муж Бад Дейл, до такой степени нагруженный пакетами и пакетиками, что напоминал вьючного осла.

— Беверли, — сухо кивнула бывшей мачехе Джулия, потом обернулась к ее мужу. — Сто лет тебя не видела, Бад. Как поживаешь?

— Да грех жаловаться, Джулия. Спасибо тебе на добром слове.

Он как-то так это произнес, что Джулия на миг опешила. Так мог бы сказать ее отец, с теми же самыми интонациями рубахи-парня. Беверли бросила ее отца, чтобы тут же выскочить замуж за человека, который ничем от него не отличался.

— А у меня для тебя сюрприз, — объявила Беверли.

— И какой же?

— У меня сейчас нет его при себе. — В это Джулии верилось с трудом, учитывая, каким количеством свертков с покупками был нагружен Бад. — Но я заскочу к тебе завтра в обед, договорились? Мне просто не терпится.

— Да ради бога. — Джулия развернулась, чтобы уйти. — Увидимся.

— Джулия, ну почему ты вечно ведешь себя таким образом? — вопросила Беверли, упирая руки в бока. — Почему ты все делаешь с таким несчастным видом? Это тебя не красит. Почему бы тебе не привести себя в порядок? Закрась уже наконец эту свою кошмарную розовую прядь. Улыбайся почаще, носи что-нибудь более открытое. — Беверли огладила себя, поправила на груди сильно декольтированную блузку. — О, я помню, что ты не любишь демонстрировать свои шрамы, но как только ты окажешься с мужчиной в постели, ему будет совершенно не до разглядывания твоих рук, если ты понимаешь, о чем я.