— Погоди, — сказал он и потянулся перехватить ее руку. Его ладонь опустилась на ее бедро, и она внезапно замерла. — Давай встретимся сегодня ночью у эстрады. В полночь. Я тебе покажу.

— Зачем ты это делаешь? — прошептала она. — Это что, какой-то изощренный план?

Вопрос застал его врасплох. Если Эмили понимает, что он ею манипулирует, почему тогда она позволяет ему это делать?

— План?

— Ну, чтобы наказать меня за то, что сделала моя мама.

— Нет, — отрезал он. — Я же тебе говорил, я не виню тебя в том, что она сделала.

— Но ты в точности воспроизводишь обстоятельства той ночи.

— Забавная симметрия, правда?

— Хорошо, — с несчастным видом произнесла она. — Я приду.

Вин с трудом удержался от смеха:

— Поразительный энтузиазм.

— Мне было бы легче, если бы ты так мне не нравился.

— Я тебе нравлюсь?! — Его переполняло ликование и смущение одновременно. Она ничего не ответила. — Сильно? — спросил он тихо, чувствуя, как воздух вокруг начинает потрескивать от напряжения.

— Достаточно, чтобы встретиться с тобой сегодня ночью, хотя я почти уверена, что ты собираешься вовсе не светиться там в темноте.

— Этого не достаточно? — Он почувствовал, как она затаила дыхание, когда поняла, как близко их лица находятся друг к другу. — Мы связаны друг с другом. Неужели ты этого не чувствуешь? С того самого мига, как встретились. Я должен был открыться тебе.

— Мне нужно идти.

Она распахнула дверцу шкафа, и их ослепил солнечный свет. Через миг Эмили уже не было.

Вин нагнал ее, когда она надевала туфли на террасе.

— Только не шастай ночью по лесу. Приходи со стороны улицы.

Она распрямилась и долго смотрела на него. Он протянул было руку, чтобы прикоснуться к ней, как-то ободрить — не только ее, но и себя самого, — но она лишь коротко кивнула и, развернувшись, быстро спустилась по ступеням к озеру.

Вин проводил ее взглядом, потом спрятал руки в карманы и в глубокой задумчивости медленно вернулся в дом.

И остановился как вкопанный на пороге гостиной.

В черном кожаном кресле у дивана сидел, положив ногу на ногу, его отец.

Вин настолько не ожидал его здесь увидеть, что на миг утратил дар речи. Обычно он чувствовал, что отец его ищет.

— Когда ты приехал? — спросил он наконец.

— Только что. Я звонил, чтобы попросить тебя не перекрывать выезд маминой машине, когда будешь возвращаться домой, потому что она собирается завтра с самого утра ехать с Кайли за одеждой для школы в Роли. Пенни сказала, что ты на пляже. Я спросил с кем. Она ответила — с девушкой. Я попросил ее описать эту девушку, и описание вышло похожее на Эмили Бенедикт. Но я подумал: не может этого быть, у Вина есть голова на плечах.

Видимо, это он и звонил, когда Пенни пошла снять трубку. Надо отдать ей должное, она сделала что могла. Сказала отцу, что они с Эмили на пляже, а не в доме наедине.

— И ты решил приехать и убедиться во всем лично, — заключил Вин. — Она мне нравится, — признался он, набрав в грудь побольше воздуха.

— Когда я был в твоем возрасте, мне нравилась одна девушка, — произнес Морган, складывая пальцы домиком. — Ее звали Вероника. Она тоже приехала в Маллаби откуда-то из другого города. Я готов был смотреть на нее с утра до вечера. Однажды я пригласил ее в кино, а твой дед обо всем узнал. Он влепил мне затрещину, а потом посадил под замок. Когда я не явился в кино, Вероника пришла к нам домой узнать, все ли со мной в порядке. Дед вел себя с ней просто ужасно. Заявил, что я пригласил ее в кино смеха ради. После этого она возненавидела меня. Но свою мысль он до меня донес.

— Какую мысль?

— Что мы не предназначены для нормальной жизни.

— А с дядей он тоже так обращался? — спросил Вин, усаживаясь на диван.

— Для Логана правила были точно такими же.

Вин никогда не подозревал, что дед бил его отца. Он помнил старика совсем смутно. На его памяти тот был совсем тихим. Говорили, он так никогда и не оправился после того, как его младший сын покончил с собой. Понятно тогда, почему Логан и Далси Шелби встречались тайком. Если бы обо всем узнал дед, он и Логану влепил бы затрещину и запер его в комнате. Все это сейчас казалось просто абсурдным. Крайние меры. Вечное затворничество. Секрет выплыл наружу, и вернуть все обратно было уже невозможно.

— С тех пор все изменилось, — заметил Вин.

— Ты так это говоришь, как будто «изменилось» значит «стало лучше», — возразил Морган. — Если достаточно долго ждать, со временем люди забудут о том, что видели, и все опять будет по-прежнему. Это всего лишь вопрос времени. Иногда я даже надеюсь, что мама уже забыла.

— А я не хочу, чтобы все было по-прежнему.

— У тебя нет выбора. Ты под домашним арестом. И я запрещаю тебе общаться с Эмили.

Этого Вин не ожидал.

— Та девушка, которая тебе нравилась… Неужели тебе никогда не хотелось все ей рассказать?

Морган снял одну ногу с другой, потом вернул на место и принялся внимательно разглядывать свои ногти.

— Нет, — произнес он наконец. — Мне нравилась иллюзия. Когда я был с ней, я становился…

— …нормальным, — договорил за него Вин.

Морган кивнул.

— Какое-то время так было и с мамой. Потом Логан по глупости попался на удочку этой Далси Шелби, и все узнали, на что мы способны. Мы с мамой тогда были женаты два года. С тех пор ничего больше не было как прежде. Она так и не простила меня за то, что я ничего не сказал ей и она узнала об этом вместе со всем остальным городом.

Каждый мужчина в роду Коффи посвящал свою избранницу в семейную тайну по-своему, но этому неизменно предшествовала особая церемония. Этого требовала традиция, как и все прочие, давным-давно утратившая смысл. Вин нередко думал, что, если бы не та история с Логаном, отец, наверное, вообще никогда не открылся бы матери.

— Мама тебя любит, — сказал он вслух.

По крайней мере, когда-то точно так оно и было.

Морган встал и пошел к двери.

— Она любит меня в дневное время. Все любят нас в дневное время. Уж поверь мне, Вин. Я просто пытаюсь уберечь тебя от душевной боли.

Глава 14

Джулия припарковала свой грузовичок у мусорного контейнера позади ресторана и подумала: «Господи, что же я натворила-то?» Сойер так взбесил ее, что она переспала с ним. А может, настоящая причина вовсе не в этом? Может, она просто ухватилась за этот предлог? Как бы там ни было, она все испортила. И что ей теперь делать? У нее больше нет ни цели, ни плана. А сейчас еще придется войти в ресторан, где яблоку негде упасть, в той же самой одежде, которая была на ней вчера и которая, казалось, пропиталась его запахом. Она поправила зеркало заднего вида и посмотрела на свое отражение. Господи, у нее даже раздражение на лице от его щетины!

Она со стоном уткнулась лбом в руль. Наверное, можно уехать домой. Но тогда люди, чего доброго, начнут заходить с расспросами, почему ее не было в ресторане и все ли у нее в порядке. Придется изобретать какие-то отговорки. К тому же воскресенье в ресторане самая горячая пора, день, который приносит максимальную выручку. Ей придется туда пойти.

Джулия попыталась пригладить волосы, но это не слишком помогло. Она со вздохом вылезла из машины. Чтобы попасть в ресторан с черного хода, нужно было пройти через зал, совсем с краю, мимо уборных. Она хотела пробраться в кухню как можно более незаметно, но против воли остановилась при виде того, как людно оказалось в зале. Она знала, что дела идут хорошо с финансовой точки зрения, но знать цифры — это одно, а увидеть обстановку воочию — совершенно иное. Отец был бы счастлив. Он ходил бы между столиками, общаясь с посетителями, давая им почувствовать себя желанными гостями, интересуясь, что у них новенького. На мгновение она даже увидела его — в неизменной футболке с джинсами, бейсболке и фартуке. Еще один из множества призраков в ее жизни. Потом кто-то прошел мимо, и видение растаяло. Она вдруг задалась вопросом: когда она уедет, останется ли здесь его дух? Будет ли жить память о нем?

— Привет, Джулия! — окликнули ее из-за столика, и несколько голов повернулись в ее сторону.

Прозвучало еще несколько приветствий. Кто-то помахал ей рукой. Стайка пожилых дам, с которыми она в детстве ходила в церковь, даже подошли пригласить ее на воскресную вечернюю службу. Обычно она приходила и уходила так рано, что никогда не заставала здесь всех этих людей. Конечно, она сталкивалась с ними в магазинах и на улице, но они никогда не вели себя так приветливо. Почему-то здесь ее воспринимали совершенно по-иному. Тут она была для них хозяйкой ресторана. Это благодаря ей они до сих пор могли прийти сюда, собраться с друзьями, пообщаться. Здесь она была дочерью Джима. И они видели в этом нечто такое, что заслуживало восхищения.

Джулия улыбнулась им слегка ошалелой улыбкой и бочком юркнула в кухню.

Несколько часов спустя, в разгар обеденной горячки, Джулия наконец расправилась с выпечкой. Торты разрезали и начали подавать клиентам еще до того, как она закончила выводить названия десертов на доске у стойки.

Джулия этого не знала, но, пока она хлопотала у плиты, в ресторан явилась Беверли, ее мачеха, однако определенно не затем, чтобы поесть. Она поджидала Джулию за столиком у самой двери. Когда она поднялась, парочка, рядом с которой она сидела, явно вздохнула с облегчением.

— Джулия! — пропела Беверли и принялась пробираться к стойке, помахивая пухлым коричневым конвертом. Несколько мужских голов повернулись в ее сторону. — Я заезжала к тебе домой к Стелле Феррис, поскольку в обеденное время тебя никогда здесь не бывает. Что ты делаешь в ресторане в такой час? Ты бываешь здесь только по утрам, это всем известно. Ты должна установить четкий распорядок и придерживаться его.

Джулия слишком устала эмоционально и физически, чтобы иметь дело еще и с бывшей мачехой. Она поставила доску на пол.

— Беверли, давай поговорим в другой раз. Я валюсь с ног и хочу поскорее попасть домой.

Где, кстати, ее дом? В квартирке у Стеллы? В старом отцовском доме? В Балтиморе? Все окончательно перепуталось.

— Нет уж, нет уж. Я и так уже достаточно за тобой гоняюсь, милочка. Знай я, что ты в ресторане, я бы поехала прямиком сюда, вместо того чтобы попусту торчать у Стеллы. У этой женщины явно не все дома. Так что ты здесь делаешь? — повторила она свой вопрос. — В такое время тебя тут никогда не бывает.

— Беверли, я хозяйка этого заведения и могу приходить и уходить, когда мне вздумается.

— Кстати, о заведении… Прошу прощения, красавчик, — бросила она мужчине, сидевшему за стойкой, вклиниваясь между ним и его соседом.

Все трое оказались плотно прижаты друг к другу, но ни она, ни мужчины, похоже, ничего не имели против.

— А вот и сюрприз, о котором я говорила! — Беверли с размаху опустила конверт на стойку перед Джулией. — Твой отец так бы мной гордился! Я поручила моему адвокату составить договор о совместном владении рестораном. Тебе нужно только переписать половину «Джейс барбекю» на меня. Тогда, когда ты продашь ресторан, мы сможем поделить выручку поровну.

Мужчины с обеих сторон от Беверли, как и она сама, с любопытством уставились на Джулию, ожидая ее ответа. За соседним столиком тоже это слышали. Вскоре новость облетела весь зал, как дым.

Джулия стояла и смотрела на конверт, лежащий на стойке. Ей должно было быть все равно, но почему-то не было. Как прошлой ночью.

Миновало, наверное, не меньше минуты, прежде чем Беверли начала проявлять признаки беспокойства.

— Ну же, Джулия, ты знаешь, я это заслужила. — Она подалась вперед и произнесла вполголоса: — Я думала, у нас тобой полное понимание.

— В моем понимании, — отчеканила Джулия, наконец поднимая глаза от конверта, — мой отец любил тебя, а ты его бросила.

В зале мгновенно наступила полная тишина.

Беверли схватила конверт со стойки:

— Ты явно не в себе. Судя по твоему виду, вместо того чтобы спать, ты сегодня ночью занималась чем-то другим. И не воображай, будто я не заметила, что на тебе та же самая одежда, что была вчера. Пойди приведи себя в порядок, а я пока подожду тебя на улице.

— Нет уж, Беверли. Покончим с этим раз и навсегда, — отчеканила Джулия, и тут ее прорвало. — Ты была для него всем до такой степени, что он забывал даже про меня. С тех пор как в его жизни появилась ты, я перестала существовать. Эти шрамы, которыми ты так любишь меня попрекать при каждой встрече, появились из-за того, что он перестал на меня даже смотреть, едва на горизонте возникла ты. Он вкалывал в этом ресторане как проклятый, но тебе все было мало, так ведь? А когда дело перестало давать даже тот скудный доход, который приносило, ты бросила отца. Ты в самом деле думаешь, что я отдам тебе половину? Что ты этого заслуживаешь?