— Она не успокоится, пока не увидит тебя, — сказала Джулия Эмили. — Ты не против?

Эмили, похоже, не возражала, и они вместе вышли в коридор.

Не успела Джулия снова открыть дверь, как Стелла заявила:

— Я не уйду, пока ты не…

И осеклась, когда увидела стоящую рядом с ней девочку.

— Это внучка Вэнса Шелби, — представила ее Джулия. — Эмили, это Стелла Феррис.

Стелла утратила дар речи.

— Эмили заглянула ко мне, потому что хотела узнать, какой была ее мать, когда жила здесь.

Стелла быстро оправилась от шока:

— Что ж, Эмили, очень рада с тобой познакомиться. Мы с Сойером были дружны с твоей мамой. Спускайтесь, у нас там внизу пицца. Я достану мои школьные альбомы.

Стелла отступила в сторону, и Эмили без колебаний вприпрыжку сбежала с лестницы. Глядя на ее изящное личико и высокую гибкую фигуру, легко было забыть, что на самом деле она совсем еще девчонка — пока она не выкидывала что-нибудь подобное.

Прежде чем Стелла успела двинуться за ней следом, Джулия ухватила ее за рукав кимоно.

— Ни слова о том, что сделала ее мать.

— Ты что? — Стелла явно оскорбилась. — Я же не людоед.

Эмили с нетерпением ждала, когда они спустятся. Очутившись внизу, Стелла повела их в кухню. Полы ее кимоно драматически развевались на ходу.

Сойер стоял к ним спиной и смотрел в окно. Руки он держал в карманах. Услышав шаги, он обернулся. При виде Эмили брови у него взлетели вверх.

— И кто эта прелестная юная барышня? — осведомился он галантно.

В том, как они со Стеллой вели себя с незнакомыми людьми, была какая-то врожденная учтивость, что-то неуловимое, выдававшее их происхождение.

— Вот кто был в гостях у Джулии, Сойер, так что можешь прекращать дуться. Это Эмили, дочь Далси Шелби, — многозначительно произнесла Стелла.

Если это и стало для Сойера неожиданностью, он не растерялся.

— Очень приятно. — Сойер протянул руку, и Эмили пожала ее.

Более того, при этом она негромко хихикнула, хотя Джулии казалось, что она не из тех, кто хихикает по поводу и без повода.

— Давайте есть пиццу, пока не остыла, — добавил Сойер. — Джулия?

Он подошел к кухонному столу и отодвинул для нее стул, не оставляя никакого выбора.

Стелла выставила на стол напитки и разложила бумажные салфетки, и все четверо без церемоний принялись поедать вегетарианскую пиццу прямо из коробки. Джулия ела торопливо, рассчитывая поскорее разделаться с пиццей и уйти. Сойер вел себя непринужденно и расслабленно и улыбался ей такой многозначительной улыбкой, как будто видел ее насквозь. Стелла в своем кимоно восседала за столом с таким видом, словно на ней был костюм от Диора. А Эмили взирала на них троих с таким выражением, точно они были подарками, которые ей только предстояло развернуть.

— Значит, вы оба знали мою маму? — наконец спросила она, как будто не могла больше сдерживаться.

— Да, и очень хорошо, — подтвердила Стелла. — Мы с Далси принадлежали к одной тесной группе друзей.

— К «Сассафрассу»?

— К нему самому. А Сойер встречался с одной девушкой по имени Холли, она тоже состояла в этой группе, так что он входил в число наших почетных пажей.

— А с Джулией вы не дружили?

— Я тогда вообще ни с кем не дружила, — сказала Джулия.

Эмили с любопытством посмотрела на нее. На верхней губе у нее был томатный соус. Джулия улыбнулась и протянула ей салфетку.

— Почему? — спросила Эмили, вытирая рот.

— Подростком быть нелегко. Мы все это знаем. Девушки из «Сассафрасса» создавали иллюзию того, что это просто. А я была отражением неприглядной действительности.

— А чем занимались те, кто состоял в «Сассафрассе»? — поинтересовалась Эмили. — Общественной работой? Собирали деньги на благотворительные цели?

Стелла расхохоталась:

— Нет, наша группа была не из таких. Погоди, я схожу за альбомами.

Она бросила корку от пиццы в коробку и вышла из кухни. Вскоре Стелла вернулась; пожалуй, кроме нее, на всем белом свете едва ли нашелся бы другой человек, который точно помнил, где хранятся его школьные альбомы, и способен был найти их, не перерывая шкафы и не звоня родителям.

— Вот. — Она положила на стол перед Эмили зеленый с серебром альбом с вытисненным на обложке девизом «Дом бойцовых кошек!» и раскрыла его. — Это и есть «Сассафрасс»; твоя мама в центре, разумеется. Каждое утро перед занятиями мы устраивали заседания на парадном крыльце школы. А это твоя мама на вечере встречи выпускников. А тут она королева выпускного бала. А это Сойер в составе футбольной команды.

— Я нечасто выходил на поле. — Сойер покачал головой.

Стелла стрельнула в его сторону глазами:

— Это потому что ты боялся попортить свою смазливую мордашку.

— Чем не уважительная причина?

Стелла перевернула страницу:

— А вот и Джулия.

На фотографии девочка-подросток в одиночестве ела свой обед на верхнем ярусе трибун стадиона. Это была вотчина Джулии. Перед школой, в обеденный перерыв, когда она прогуливала уроки… Иногда даже по ночам она находила здесь убежище.

— Ничего себе, какие у вас были длинные волосы! Да еще и розовые! — Эмили присмотрелась к фотографии повнимательнее. — Вы красили губы черной помадой?

— Да.

— Тогда никто не знал, что думать о Джулии, — сказала Стелла.

— Я никому ничего плохого не делала. — Джулия с улыбкой покачала головой.

— Другим людям — возможно, — пробормотал Сойер, и Джулия машинально натянула рукава еще ниже на запястья.

— После второго года учебы отец Джулии отправил ее в интернат, — сказала Эмили Стелла, и Джулия очнулась от своих мыслей. — Ее не было в городе долгое время. А когда она вернулась, ее никто не узнал.

— Я узнал, — возразил Сойер.

— Ну еще бы ты ее не узнал! — Стелла закатила глаза.

Эмили принялась разглядывать альбом, перелистывая страницы и останавливаясь всякий раз, когда натыкалась на очередное фото матери.

— Смотрите! — воскликнула она. — Тут у мамы на руке браслет! Вот этот!

Эмили продемонстрировала им запястье.

Джулия поймала себя на том, что не может отвести глаз от профиля девочки, чувствуя, как знакомо сжимается сердце. Не думая, она протянула руку и убрала прядь волос, упавшую Эмили на глаза. Та, похоже, этого даже не заметила, но когда Джулия отвела взгляд, то обнаружила, что Стелла с Сойером таращатся на нее с таким выражением, как будто у нее только что выросла еще одна голова.

— А это кто рядом с мамой? — Эмили указала на элегантного темноволосого юношу в костюме с галстуком-бабочкой. — Он много где рядом с ней.

— Это Логан Коффи, — ответила Джулия.

— Так вот о ком он говорил! — Эмили с улыбкой откинулась на спинку стула. — Я сегодня познакомилась с одним парнем, его зовут Вин Коффи. Он упомянул, что его дядю зовут Логан Коффи, и удивился, что мне это имя ни о чем не говорит.

«Вот черт, — подумала Джулия. — Ничем хорошим закончиться это не может».

— Они с Логаном Коффи встречались?

— Нас всех занимал тот же вопрос. Они с Далси все отрицали, — тщательно подбирая слова, ответила Джулия. — Собственно говоря, он был просто застенчивый и скрытный мальчик, которого твоя мама пыталась выманить из раковины.

— Он до сих пор здесь живет? Как вы думаете, можно мне расспросить его о маме?

Повисло неловкое молчание. Говорить ей об этом не хотелось никому.

— Логан Коффи давным-давно умер, солнышко, — произнесла в конце концов Джулия.

— Ох. — Эмили словно уловила перемену настроения и неохотно отодвинула альбом. — Пожалуй, мне пора домой. Спасибо, что разрешили посмотреть альбом.

Стелла замахала руками:

— Можешь забрать его себе. Это было двадцать фунтов тому назад. Рассматривать эти фотографии — только лишний раз сыпать соль себе на рану.

— Правда?! Спасибо! — Эмили поднялась, и Джулия тоже встала со своего места.

Она проводила девочку до двери, пожелала спокойной ночи и следила за ней, пока Эмили не растворилась в темноте под сенью деревьев в соседнем дворе.

Когда Джулия вернулась, Стелла уже поджидала ее, уперев руки в бока:

— Признавайся, что происходит?

— Ты о чем?

— С чего ты так вокруг нее хлопочешь?

— Вовсе я вокруг нее не хлопочу. — Джулия нахмурилась. — Почему ты так на меня смотришь?

— Просто я от тебя такого не ожидала, вот и все. Да ну, это просто смешно. Кого-кого, а тебя в роли матери представить совершенно невозможно.

Стелла засмеялась было, но осеклась, когда увидела лицо Джулии. Такое ей говорили не первый раз, но от этого было ничуть не легче. Что ж, такова цена, которую приходится платить, когда тебе тридцать шесть, а ты не проявляешь никакого желания ни с кем разделить свою жизнь.

— Ох, я ничего обидного не имела в виду.

Джулия и сама это знала. Как не имели в виду ничего обидного ее друзья в Балтиморе, когда говорили: «Ты слишком дорожишь своей независимостью» или «Ну какая из тебя мать, ты сама круче любого тинейджера».

— Пойдем посидим на крыльце, выпьем вина, — предложила Стелла.

— Нет, спасибо.

— Джулия…

— Я знаю, у тебя тут припрятано что-то вкусненькое, — послышался из кухни голос Сойера, сопровождаемый хлопаньем дверец шкафчиков.

Стелла закатила глаза:

— Он способен отыскать мою заначку шоколада, где бы я ее ни спрятала.

— Выдай ее ему, пока он не отправился обыскивать мою кухню, — посоветовала Джулия, направляясь к лестнице. — У меня много работы.


Вернувшись домой, Эмили вышла на балкон и уселась там с альбомом на коленях. С утра она успела перерыть шкаф и все ящики комода у себя в комнате в поисках… чего-нибудь. Чего-то, что могло бы рассказать о жизни ее матери в этом городке. У нее начали закрадываться странные подозрения — как будто все скрывают от нее нечто такое, чего она не должна знать. Однако единственным свидетельством того, что ее мать когда-то жила здесь, было имя Далси, вырезанное на пыльной крышке сундука в ногах кровати. И ничего больше. Ни фотографий, ни старых писем, ни даже шарфа или забытой сережки. Вот почему Эмили отправилась к Джулии. Поначалу ей было неловко, но теперь она радовалась, что все-таки решилась на это. Альбом оказался настоящим кладом, пусть и порождал больше вопросов, чем давал ответов. Одним из принципов школы «Роксли» было полное отсутствие какой бы то ни было кастовой системы, превосходства одних над другими, разделения на лучших и худших. Как ее мама могла быть королевой выпускного бала?!

Далси никогда даже не позволяла дочери ходить по торговым центрам, чтобы не поощрять гонку за вещами. Она любила повторять, что модная одежда не повод для гордости. Поэтому в школе «Роксли», разумеется, была форма. И тем не менее здесь, в этом альбоме, ее мама была снята в самых модных нарядах того времени. И у нее была прическа из салона.

Может, она стыдилась того, какой была в юности? Опасалась, что былая принадлежность к золотой молодежи может повредить ее репутации женщины из народа?

И все-таки это странная причина, чтобы никогда больше не возвращаться в город своего детства.

Ночную тишину нарушили голоса, доносящиеся с крыльца соседского дома, и Эмили оторвалась от альбома. Послышался женский смех. Зазвенели бокалы.

Сидя за старым садовым столиком, который она расчистила от листьев, Эмили с улыбкой откинулась назад. Звезды казались вплетенными в ветви деревьев, точно рождественские гирлянды. Ее охватило ощущение, что пустота вокруг нее начинает понемногу заполняться. Просто она ехала сюда с завышенными ожиданиями. Да, все не идеально, но уже становится лучше. Она даже завела дружбу с соседями.

Эмили полной грудью вдохнула благоуханный ночной воздух и почувствовала, что ее клонит в сон.

Она собиралась закрыть глаза всего на секундочку.

И практически мгновенно уснула.


Когда Эмили проснулась, было все так же темно. Она поморгала, пытаясь сообразить, который теперь час и сколько времени она проспала.

Опустив глаза, Эмили обнаружила альбом на полу и наклонилась поднять его; заныла затекшая со сна спина. А когда распрямилась, по коже у нее побежали мурашки.

В лесу снова горел огонек! Джулия говорила, что его считают призраком.

Точно пригвожденная к месту, Эмили сидела и смотрела, как он мелькает в зарослях за старой беседкой во дворе дедушки Вэнса. На этот раз, в отличие от прошлой ночи, он не исчез, а продолжал гореть, перемещаясь от дерева к дереву и слегка подрагивая.

Неужели… неужели он наблюдает за ней?

Она торопливо взглянула на соседский дом. Свет не горел ни в одном окне. Кроме нее, вокруг не было ни одной живой души.