Эйна Ли - Очаровательная незнакомка

— Вроде твоего дружка Уилла Хантера, так, что ли? — парировала Энджелин, не в силах оставить выпад отца без ответа.

Печальный опыт замужества научил ее одному — брак не может решить никакие жизненные проблемы. В ту же минуту, чтобы загладить свою резкость, она ласково улыбнулась отцу. В отношениях этих двух людей, искренне любивших друг друга, постоянно перемежались резкие выпады и мгновенное прощение.

— И потом, папа, как же я могу выйти замуж, когда мне нужно заботиться о тебе? Война сделала нищими всех моих знакомых мужчин. Да и кто из них способен мириться с твоими причудами? Придется, видно, поискать себе какого-нибудь богатого янки на Севере!

Однако Генри не поддержал шутливого настроения дочери. Энджелин встала, поцеловала отца в щеку и начала заворачивать в полотенце остатки сандвича и второе яйцо.

— Это я съем завтра.

— Делай, как хочешь. Впрочем, ты всегда так и делаешь.

Генри снял пальто и повесил на крючок.

— Пожалуй, можно чуток соснуть. — И он забрался на верхнюю койку.

— Ты проверил, как там Король? — спросила Энджелин.

Генри зевнул и закрыл глаза.

— Ага. У него все отлично, детка.

— Спокойной ночи, папа.

Он заснул прежде, чем она погасила лампу. Ей же мешали уснуть нестерпимая духота и постоянное дребезжание всех восьми котлов парохода. Проворочавшись в постели целый час, Энджелин поняла, что попытки ее тщетны. Наверное, она достаточно выспалась днем. Надев туфли, молодая женщина тихонько выскользнула за дверь.

Ночной воздух, словно освежающий бальзам, коснулся ее пылающих щек. Дождь, наконец, прекратился, и река пребывала в странной неподвижности, лишь гребное колесо нарушало тишину. Серебристый мох, свисавший с деревьев на берегу, был залит таинственным лунным светом, а сверху, из главного салона, доносились волшебные звуки вальса, порой заглушая противное дребезжание машин.

Закрыв глаза, Энджелин начала медленно покачиваться в такт музыке. Ей представилось, что она танцует котильон в объятиях прекрасного кавалера. Собственно говоря, она не танцевала уже четыре года и даже почти забыла, как это делается. Вся во власти своей фантазии, Энджелин подняла руку на плечо воображаемому партнеру и начала грациозно двигаться по кругу, подчиняясь ритму лившейся сверху мелодии. И вдруг почувствовала, как ей на талию легла чья-то ладонь, а поднятая рука утонула в твердом и теплом пожатии. Энджелин открыла глаза. Перед ней возникло красивое мужское лицо и пара смеющихся темных глаз — живое воплощение ее фантазии.

— Мне кажется, это наш вальс, моя леди.

Энджелин невольно с удовольствием отметила бархатный тембр голоса незнакомца. Смущенная тем, что он застал ее врасплох, она немного нервно рассмеялась, но, тем не менее, позволила ему закружить себя в танце. Они заскользили по палубе.

Вскоре Энджелин уже весело смеялась, не обращая внимания на то, что и она, и ее кавалер иногда спотыкались о какие-то тюки и корзины, громоздившиеся у них под ногами. Энджелин снова закрыла глаза, и вся отдалась этой неожиданной радости — кружению в объятиях красивого и умелого партнера.

Но вот вальс закончился. Энджелин медленно открыла глаза.

— Благодарю вас, сэр, — проговорила она и одарила его ослепительной улыбкой.

Он нехотя опустил руки и церемонно поклонился.

— Не припомню, когда бы я так наслаждался танцем.

Хрупкая иллюзия мгновенно рассеялась — по акценту мужчины Энджелин догадалась, что он не южанин, а проклятый янки. Взволнованная и в то же время разочарованная, девушка поспешила уйти, не произнеся более ни слова. Руарк Стюарт довольно усмехнулся. Он был чрезвычайно рад тому, что лицо женщины оказалось под стать ее блестящим черным волосам, которые он так хорошо запомнил. Он понял, что только что держал в объятиях само совершенство. «Надо разузнать побольше об этой обворожительной женщине», — решил он.

Энджелин снова стало жарко, и ее щеки запылали. Вообще-то, по правде говоря, этот румянец объяснялся не только жарой, но и смущением. Да, она повела себя как настоящая дура перед лицом этого янки, кто бы он ни был. К ее собственному удивлению, ноги сами привели девушку прямо к стойлу Храброго Короля. Жеребец радостно заржал, приветствуя ее, и Энджелин подошла поближе, чтобы его погладить.

— Ну, как ты тут, дружок? — нежно заворковала она и обняла коня за шею. — И что ты думаешь обо всем этом?

Храбрый Король испытывал от ласки удовольствие не меньшее, чем от хорошей порции овса. В ответ на действия хозяйки он потерся длинной мордой о ее щеку. И вдруг в эту идиллическую картину ворвался чей-то голос:

— Я, наверное, должен чувствовать себя неловко — один в компании двух таких красивых существ!

Энджелин мгновенно узнала этот голос. Она опустила руки и взглянула на незнакомца.

— Истинная правда, сэр, тем более что в эту компанию вас никто не приглашал.

Она намеренно произнесла эти слова чуть нараспев, в типичной южной манере, стараясь дать ему понять, какая дистанция их разделяет.

— Тогда позвольте мне хотя бы представиться.

Незнакомец вежливо поклонился:

— Руарк Стюарт, моя леди, ваш покорный слуга.

Энджелин подавила улыбку.

— Если это в самом деле так, мистер Стюарт, вы выполните мое желание и покорно удалитесь.

Руарк с шутливым ужасом схватился за сердце:

— Я не верю своим ушам! Неужели вы заставите меня удалиться, даже не позволив вначале узнать имя прекрасного видения, которым я любуюсь? О, сжальтесь же надо мною, очаровательная леди!

— Этого прекрасного коня зовут Храбрый Король.

Его темные глаза засветились теплым светом.

— Вы же понимаете, очаровательная леди, что я имел в виду не коня, а вас.

Энджелин невольно улыбнулась. Ей никак не удавалось оставаться равнодушной в его присутствии. Какой обаятельный негодяй!

— Меня зовут Энджелин Хантер, сэр.

Руарк взял ее руку и поднес к губам.

— Очень приятно, мисс Хантер.

— Миссис Хантер, — поправила она, отнимая руку.

На его лице отразилось мгновенное разочарование.

— Я видел, как вы поднимались на борт. С вами был мистер Хантер?

— Нет, сэр, это был мой отец. Я вдова.

На минуту их взгляды встретились, и Руарк тут же перевел взор на жеребца.

— Ваш спутник чрезвычайно красив.

Энджелин улыбнулась:

— Должна предупредить вас, что мой конь так же не любит янки, как и я. Им частенько приходилось страдать от его копыт и зубов.

Гортанный смешок Руарка заставил Энджелин невольно поежиться от удовольствия. Он шагнул вперед и потрепал жеребца по шее.

— Настоящий красавец, правда?

Руарк внимательно изучал широкий лоб и длинные, стройные ноги коня.

— Вы когда-нибудь ездили на нем?

— Только когда ему было два года. А потом началась война, и для подобных развлечений не осталось времени.

В ее глазах и голосе явно чувствовалось презрение.

— Мы были слишком заняты, хороня своих павших.

Руарк искоса взглянул на свою собеседницу:

— Миссис Хантер, я уже побывал на этой войне и не имею ни малейшего желания начинать все сначала.

Его взгляд был тверд, а в голосе слышалась категоричность.

Он снова обернулся к жеребцу:

— Так вы говорите, что на нем никто не ездил с начала войны?

Говоря это, он внимательно изучал зубы коня.

Четыре года войны научили Энджелин хорошо разбираться в человеческой натуре. Из этого краткого обмена репликами она вынесла твердое убеждение, что за внешним обаянием Руарка Стюарта скрываются сильная воля и железный характер. Он явно себе на уме и очень решителен. Энджелин чувствовала, что, если разозлить этого человека, он может стать беспощадным врагом.

Ее гордости был нанесен еще один чувствительный удар — девушка поняла, что с этой минуты перестала интересовать Руарка. Все свое внимание ее новый знакомый перенес на жеребца. Присев перед ним на корточки, он тщательно провел рукой по ногам жеребца, проверяя, все ли там в порядке.

— От него было потомство?

Энджелин кивнула:

— Только один жеребенок. Вы же знаете, шла война.

Руарк взглянул на девушку, и в его глазах блеснул лукавый огонек.

— Да, Шерман[1] был прав. Война — это настоящий ад.

Он снова обернулся к коню.

— И что случилось с этим жеребенком?

— Во время войны его реквизировали для армейских нужд. А Короля я спрятала, чтобы они не забрали и его тоже.

Окончив осмотр коня, Руарк выпрямился и вышел из стойла.

— Сколько вы хотите за этого жеребца?

Изумлению Энджелин не было предела.

— Я не собираюсь продавать Храброго Короля! Мы везем его на Север. Надеемся основать там конный завод.

Руарка это ничуть не обескуражило — любое деловое предложение нужно всесторонне взвесить. Он улыбнулся:

— Может быть, мы обсудим это за завтраком?

Энджелин стала неприятна самоуверенность этого человека. В ее глазах сверкнул гнев. Сжав кулаки, она коротко бросила:

— Не думаю, мистер Стюарт. Я уже сказала — Храбрый Король не продается!

С этими словами она круто повернулась на каблуках и бросилась к себе в каюту.

В неверном свете утра Энджелин покинула каюту, чтобы проверить, как дела у Храброго Короля. Палуба была окутана густым серым речным туманом, который, смешиваясь с жарким дымом топок парохода, создавал удушливую пелену.

Когда тяжелая ночная мгла спустилась над рекой, капитан, не желая рисковать и боясь налететь на корягу или наткнуться на мель, подвел «Красавицу Байо» к берегу и пришвартовался у Батон-Руж. Фонари, свисавшие с ее бортов, тускло светились. Они должны были служить предупреждением другим судам, рискнувшим отправиться в путь по ночной реке.

Обуреваемая тоской по дому, Энджелин стояла на нижней палубе, держась за низкий поручень, — благодаря ему грузы не могли сползти за борт.

С соседнего болота послышался хриплый крик аллигатора. Энджелин инстинктивно отпрянула и скрестила руки на груди. Несмотря на духоту, она задрожала — такую реакцию всегда вызывали в ней эти страшные чешуйчатые чудовища. Какое счастье, что она уезжает от гнусных рептилий! Энджелин от души понадеялась, что саквояжник[2]-янки, купивший Скотткрофт, будет каждое утро находить на своем лучшем газоне целый выводок этих очаровательных существ. «Что посеешь, то и пожнешь», — с упреком напомнила она себе. Не следует желать людям зла, иначе это зло может обратиться и на тебя. Казалось, пора бы усвоить этот нехитрый урок.

Энджелин начала ходить взад и вперед. В путешествии по реке ей явно не хватало движения. Выйдя на среднюю палубу, девушка остановилась у подножия широкой лестницы, ведущей к шикарным каютам наверху, и увидела табличку, свисавшую с балюстрады из красного дерева. Она гласила: «Котельное отделение». Стрелка указывала на верхнюю палубу.

«Что за чушь, — возмутилась про себя Энджелин, — ведь все эти противные шумные котлы расположены вовсе не на верхней палубе, а как раз внизу!»

Она двинулась было дальше, но вдруг остановилась и украдкой огляделась. Вокруг не было ни души — ни пассажиров, ни членов команды. Значит, никто не заметит, если она поднимется наверх и одним глазком глянет на палубу, где расположены каюты первого класса.

Дойдя до верха лестницы, Энджелин остановилась и снова огляделась. Она была поражена увиденным. Палубный навес покоился на изысканно украшенных колоннах, соединенных между собой витыми решетчатыми арками.

Искушение было слишком велико, и Энджелин не смогла устоять. Осторожно открыв дверь, она шагнула внутрь салона, расположенного строго в центре палубы. Теперь ее восхищение возросло еще больше. Даже в оперном театре Нового Орлеана она не видела такого великолепия.

Во всю длину салона — а она составляла более трехсот футов — расстилался роскошный красный с золотом ковер. Длинные ряды хрустальных канделябров, украшенных кольцеобразными подвесками, отражали многоцветие блестящей росписи потолка. По обеим сторонам главного салона тянулись двери личных кают, в которые — для удобства пассажиров, можно было попасть как с палубы, так и из салона.

Энджелин немного побродила по салону, время от времени, проводя рукой по мягкой бархатной обивке и прохладной коже кресел. Она коснулась также гладко отполированной поверхности длинной стойки из красного дерева. Заметив в конце комнаты искусно выделанный стол в стиле Дункана Файфа[3], на котором стояло серебряное приспособление для охлаждения артезианской воды, девушка остановилась и решила выпить стакан освежающего напитка.

Посреди всего этого великолепия внимание Энджелин привлекла фарфоровая фигурка, стоявшая на крышке большого рояля. Подойдя поближе, девушка взяла в руки изящную вещицу, намереваясь получше ее рассмотреть.

Неожиданно из противоположного конца салона послышался шум голосов. Энджелин в панике огляделась. Сейчас ее обнаружат. Как она сможет объяснить свое присутствие здесь? Заметив дверь, ведущую на палубу, девушка быстренько проскользнула в нее и вздохнула с облегчением. Кажется, пока никто ее не обнаружил.