— Я не имел роскоши беззаботной жизни, Зоэ, которой наслаждались вы с Робином, — сурово сказал он. — Даже ребенком, как я этого ни желал.

— О да, прошу прощения! — съязвила она. — Мы были никто, а вы — могущественный лорд Мерсер. Я забыла.

— Не приписывайте мне слова, которых я не говорил, Зоэ, — скрипнул зубами Мерсер. — Вы ничего не знаете о моей жизни.

— А вы ничего не знаете о моей, — возразила она. — И, похоже, о жизни Робина — тоже.

— Я знаю, что вы собираетесь стать его женой, — холодно ответил он, — и что ни один из вас не слишком этому рад. Это, осмелюсь сказать, одна из ваших забав, в которой я рад не принимать участия.

Зоэ молча уставилась на него, у нее рука зудела от желания пощечиной смахнуть высокомерие с его лица, но приближающийся стук женских каблучков удержал ее.

Мерсер снова с ленивой грацией прислонился к балюстраде. Зоэ с сомнительным успехом пыталась сдержать возмущение. Их отношения всегда были таковы: короткие стычки, взрывавшиеся фейерверком, затем дружественное перемирие. Она знала, что лучше всего им обоим не открывать рот.

Джонет выглянула на террасу.

— Стюарт, дорогой, — сказала она, — почему бы тебе, не вывести Озорника и Бонни на прогулку? Может быть, Зоэ составит тебе компанию, поскольку Робин еще в постели.

Он натянуто улыбнулся:

— Думаю, Зоэ устала, мама.

— Нет, я не прочь поразмять ноги, — возразила Зоэ. — Если Мерсер не хочет идти, можно мне самой погулять с собаками?

Мерсер отошел от балюстрады.

— И свалиться с утеса? — пробормотал он. — Ну, уж нет, во всяком случае, не с моими собаками.

— Стюарт! — упрекнула его мать. — Бонни любит Зоэ! И ты не должен больше дразнить ее. А теперь идите, оба, и возвращайтесь к шести, чтобы переодеться к обеду.

— Вам мало погрузки одеял? — спросил Мерсер, когда они через гостиную вышли в холл. — И все еще нужно размять ноги?

— Мне нужно выйти из этого дома, иначе я налечу на вас как гарпия и выцарапаю глаза, — парировала Зоэ, Бонни весело прыгала рядом с ней.

Мерсер расхохотался, чем изумил ее.

— Тогда идем, — бросил он через плечо. — Думаю, садовники хорошо повеселятся надо мной.

Собак, казалось, не заботила причина прогулки и отношение к ней хозяина. Почувствовав свободу, они промчались вниз по лестнице мимо Зоэ и Мерсера и остановились на мраморной площадке внизу.

В большом холле Мерсер открыл дверь на широкую, освещенную солнцем веранду. Ступени во всю ширину веранды могучим каменным водопадом спускались в парк размером чуть ли не с Гросвенор-сквер. Зоэ задохнулась от открывшегося вида, ноги ее приросли к полу.

— Партерный парк! — прошептала она. — И… о Господи!.. Фонтан!

Стоявший двумя ступеньками ниже Мерсер обернулся.

— Ее высочество одобряет, надеюсь? — спросил он, повысив голос.

Зоэ могла только смотреть. Парк был безупречно симметричен, кустарники аккуратно подстрижены, и, похоже, каждый камешек на дорожках лежал точно на своем месте. В центре четырех секторов возвышался каменный фонтан, выбрасывающий воду почти на высоту главного холла.

Не сводя с него глаз, Зоэ спустилась по ступенькам и двинулась в центр. Но в двенадцати футах от фонтана брызги остановили ее. Она стояла неподвижно, запрокинув голову. Высоко над ней из воды поднимался греческий бог, в одной руке торжественно сжимая трезубец, а другой — вздыбливая лошадь. Вырезанные из камня глаза лошади, поднимающейся из самого центра брызг, дико сверкали, передние копыта молотили воздух.

— Это Посейдон, бог морей, покоряет Деметру, богиню земли, — крикнул Мерсер, перекрывая шум воды. — Мой дед считал, что это подходящая аллегория, поскольку плодородные земли Грейторпа простираются до самого моря.

Зоэ повернулась к Мерсеру, указывающему вдаль за фонтан. Проследив за его жестом, она увидела лишь небо и плывущие облачка.

— Мы на скалах! — внезапно сообразила она, — Помню, когда мы подъезжали сегодня утром, я задавалась вопросом, как расположены земли.

Мерсер, подав руку, повел Зоэ вокруг фонтана.

— Этого никто не понимает, въезжая со стороны деревни. — Он свернул на усыпанную гравием дорожку. — И мы ни в коем случае не на скалах. Но обрыв действительно серьезный.

Шум фонтана стих в отдалении, дорожка привела к короткой каменной лестнице. Зоэ смотрела на лужайки, террасами поднимающиеся к западному крылу дома и соединенные лестницами.

— Отсюда можно спуститься к проливу? — спросила она.

— Можно. — Обернувшись, Мерсер щелкнул пальцами, подзывая собак, обнюхивающих живую изгородь. — Но для этого требуются крепкие башмаки и такие же нервы.

— О, я с удовольствием спущусь! — Робин протрезвеет и проводит ее. — Вид, должно быть, великолепный.

Мерсер поднялся по трем ступенькам к первому уровню.

— Предостерегаю вас от этого. — Он подал ей руку. — Но по собственному опыту знаю, что вас это только раззадорит.

Сторонясь его руки, Зоэ подобрала юбки, и, поставив ногу на первую ступеньку, взглянула на него.

— Спасибо, я справлюсь.

Непонятные эмоции промелькнули на его лице и быстро исчезли. Убрав руку, Мерсер спокойно двинулся дальше, Зоэ пришлось ускорить шаг, чтобы не отстать от него.

— Скажите, Зоэ, как вы находите Грейторп? — спросил он с натянутой вежливостью.

Зоэ бросила на него быстрый взгляд.

— Напрашиваетесь на комплименты, Мерсер? — пробормотала она. — Думаю, это вас недостойно.

Он пожал плечами и жестом обвел округу.

— С чего мне напрашиваться? Все это перешло ко мне без особых усилий с моей стороны. Я не сделал ничего, чтобы заслужить это или заработать.

Зоэ горько усмехнулась:

— Большинство дворян думает, что кровь в их венах дает им права на все блага жизни и им ничего не нужно зарабатывать.

— Тогда они дураки, — негромко сказал Мерсер. — Человек должен заработать уважение. И может гордиться только тем, чего достиг собственным умом или руками.

Зоэ снова искоса взглянула на него.

— Так что вы надеетесь оставить лучшее, еще более процветающее владение вашим детям?

Циничная улыбка скривила его рот.

— Или возможно, вашим.

Зоэ резко остановилась, ее обдало жаром.

— Я… простите, что?

Мерсер, повернувшись, посмотрел на нее, в солнечном свете его глаза отливали золотом.

— Разве вы не понимаете, Зоэ, что при нынешнем положении дел все это когда-нибудь унаследует ваш старший сын? — сказал он. — Таков закон.

Она открыла, было, рот и снова закрыла его.

— Но это предполагает, что у вас не будет собственных детей, — наконец выговорила она.

— Законных детей, — спокойно поправил он.

— Я… да, извините, — потупилась Зоэ. — Я слышала, что… что вы…

— Стану отцом? — скривился Мерсер. — Ну, это еще неизвестно.

Зоэ застыла.

— Вы сердитесь? Робин сказал, что вы поссорились с виконтессой.

Как будто они согласились прервать прогулку, Мерсер повел Зоэ к ближайшей скамье. Бонни положила морду ему на колено, как только они уселись. Странная напряженность все еще витала в воздухе, хотя гнев почти растаял. Но Зоэ чувствовала, что Мерсер все еще на грани.

— Отвечая на ваш вопрос, Зоэ, скажу: я не знаю. — Побелевшие костяшки правой руки, сжимавшей скамейку, опровергали его внешнее спокойствие. — Предположим, что ребенок есть. Хочу я этого ребенка? — продолжал Мерсер. — Да, более чем. Счастлив ли я тем обстоятельствам, в которых должен будет жить мой ребенок? Нет, это меня печалит. Порой ужасает.

— Мерсер. — Она порывисто взяла его за руку. Рука была теплой и сильной, Зоэ мгновенно почувствовала, как его пальцы расслабились. — Мерсер, пугаться нечего. Уж кому, как не мне, этого не знать?

— Возможно, Рэнноку, — мрачно усмехнулся он. — Скажите, Зоэ, как он убедил вашу мать расстаться с вами?

Теперь пришла ее очередь смотреть вдаль.

— Насколько я знаю, это особых подвигов не потребовало, — ответила Зоэ. — Мисс Смит как-то сказала, что она просто постучала и положила меня к папиному порогу.

Мерсер чуть побледнел.

— А-а… — протянул он. — Я полагал, что он… заплатил ей… или что-то в этом роде.

Странно, но Зоэ не хотелось убирать руку, и он, казалось, не ожидал этого.

— Он, возможно, сделал это позже, — пробормотала она. — Думаю, через некоторое время она переменила свое решение.

— И потребовала вас назад?

— В Англии не так легко забрать ребенка у отца, — сказала Зоэ, — особенно могущественного, ведь, как говорится, собственность — это девять десятых закона. В конце концов, папа завещал ей ренту, и она счастливо отправилась в Италию с каким-то обедневшим художником. Это было действительно все, что она хотела, но не меня.

— Простите. — Его надменная сдержанность чуть смягчилась. — Она все еще живет там?

— Она умерла, — с чувством ответила Зоэ. — Моя мать — Эви.

— И все же вы редко ее так называете. Зоэ удивило, что Мерсер это заметил.

— Не часто, — согласилась она, — хотя Эви всегда говорила, что я могла бы. Но тогда рядом была Фредди, ее кузина. И Майкл, ее брат. Потом еще Гас, Тео и Николетта — практически все родственники. Они не называли ее мамой, и все мы жили вместе. Так что, думаю, немного несправедливо, что я обрела мать благодаря событию, перевернувшему их жизнь.

— Перевернувшему?

Зоэ смотрела в парк, едва замечая его.

— Им пришлось оставить Чатем-Лодж и переехать в Ричмонд, жить с моим папой и со мной, — сказала она. — Пришлось отказаться от своих богемных привычек… и стать частью общества. Теперь Майкл — лорд Трент, Фредди — миссис Ратледж, и мы все такие… до скуки правильные.

— Правильные? — Мерсер оценивающе глянул на нее. — И вы думаете, что они сделали это для вас?

— Нет, из-за меня. — Зоэ пожала плечами. — Но что значит имя? Эви всегда была мне матерью, и это главное.

— Теперь все выросли и разъехались, и вы остались с младшими, — сказал он задумчиво. — Должно быть, это трудно.

Похоже, он никогда об этом не задумывался. Зоэ и правда иногда чувствовала себя ужасно одинокой. О, она любила Валерию и мальчиков. Но она одного возраста с Фредерикой и Майклом, с которыми выросла. Для Зоэ, всегда жаждавшей ощутить свою принадлежность к кому-то и чему-то, было чудом, что брак отца дал ей семью.

Зоэ поняла, что именно эта жажда заставляла ее в детстве искать уважения и внимания Мерсера. Мечтать о нем так, как девочки мечтают о принце на белом коне. Именно поэтому она слишком привязалась к Робину, и стало только хуже. Фредди и Майкл жили теперь собственной жизнью, которой она не имела. И тот факт, что она выбрала свою дорогу, едва ли уменьшал одиночество.

Возможно, брак с Робином все изменит? Возможно, она просто не создана для безоглядной любви, которую нашли Федра и Фредди. Возможно, никаких принцев на белом коне не существует. По крайней мере, Робин не смотрит на нее свысока, как большинство ее женихов.

Поездка в Суссекс заставила Зоэ понять неизбежность этого брака, и она изо всех сил пыталась раздуть маленькое пламя оптимизма, мерцавшее в ее сердце. Почему нет? Когда человека припирают к стене, что еще можно сделать, кроме как влезть на нее? Возможно, Робин станет ее спасением. Возможно, он с сияющими глазами спустится к обеду, и все снова будет хорошо.

Но она не могла поделиться этими мыслями с надменным старшим братом Робина, независимо от того, как он мягок сейчас.

— Мистер Амхерст очень отличается от вашего отца, — заметила она, ловко меняя тему. — Разве ваша жизнь не изменилась со вторым браком матери?

Мерсер молчал, будто обдумывая ответ.

— Только к лучшему.

— Но… но вы ведь тосковали по отцу? — сказала Зоэ. — Я помню его, но очень немного. Он был такой внушительный и ужасно элегантный.

— Да? — рассеянно отозвался Мерсер. — Мальчишки не обращают на это внимания.

— И очень строгий, — добавила Зоэ.

— А вот это и я помню.

Было в его ответе какое-то раздражение, и Зоэ замолчала. Прикрыв глаза, Мерсер сжал челюсти. Этот его вид она знала слишком хорошо.

Она впервые встретилась с Робином и Мерсером, когда ей было лет шесть или семь, перед свадьбой отца. Она не помнила причину того первого визита в Лондон, было во всем этом нечто странное и немного напряженное. Но Зоэ знала, что ее пригласили по настоянию Джонет, тогда леди Мерсер, чтобы познакомиться с ее детьми. Папа отправил ее к ним с противной мисс Смит, хотя он и Джонет родственники, они не были близки, поскольку репутация папы была действительно скандальна.

— Мерсер, почему ваша мать пригласила меня? — спросила Зоэ, нахмурив брови. — Я имею в виду — в тот первый раз на Брук-стрит, когда мы были детьми.