Джулия Лонг - Очаровательная скромница

Julie Anne Long

HOW THE MARQUESS WAS WON

Печатается с разрешения издательства Julie Anne Long c/o The Axelord Agency и литературного агентства Andrew Numberg.

Серия «Очарование» основана в 1996 году

© Julie Anne Long, 2012

© Издание на русском языке AST Publishers, 2017

Клиент, стоящий в пабе «Свинья и свисток» – зрелище вполне привычное. Нет ничего необычного и в том, что входная дверь время от времени с грохотом ударяется о стену. В конце концов, большое количество эля оказывает на мужчину определенное действие – вдруг в нем просыпаются кураж и желание плотских утех.

Поэтому, когда дверь в очередной раз грохнула о стену, никто не обратил на это особого внимания. Разговоры за столами не прервались, а дротики продолжали вонзаться в мишень. Как всегда выигрывал Джонатан Редмонд.

Но Колин опять разглагольствовал о коровах, а Чейз Эверси, сидя лицом к двери, принялся рассматривать человека, остановившегося в дверях.

Ветер, дувший с улицы, трепал полы его пальто. Высокие сапоги его были покрыты грязью. Зачесанные назад темные волосы открывали высокий бледный лоб, на котором Чейз разглядел уже поблекший синяк.

Незнакомец слегка пошатнулся и нахмурился, словно не понимая, как здесь оказался. Он медленно обвел мутным взглядом собравшихся, потом его рука скользнула во внутренний карман пальто…

Чейз замер. Он инстинктивно сунул руку в карман и стиснул холодную рукоять пистолета, не сводя напряженного взгляда с незнакомца.

Вдруг мужчина запрокинул голову и рухнул на колени.

– Колин! – выдохнул Чейз.

Едва не столкнувшись с приятелем, он перепрыгнул через видавший виды стол и бросился к незнакомцу.

Колин устремился следом, а за ним и Нед Хоторн. Действуя весьма сноровисто, они ловко подхватили мужчину и уволокли его в кладовую за буфетной стойкой, словно это был мешок картошки. Все же бесчувственный клиент – это плохо для репутации заведения.

Если кто и обратил на это внимание, то, вероятно, решил, что это в «Свинье и свистке» – тоже обычное дело.

Приятели закрыли за собой дверь, опустили незнакомца на койку, стоящую здесь для пьющих до бесчувствия клиентов, и осторожно сняли с него пальто. Чейз и Колин когда-то воевали и умели обращаться с ранеными.

– Вы можете говорить? – спросил Колин, аккуратно складывая пальто. Старая военная привычка к порядку стала неискоренимой. Он передал пальто Чейзу, который с удивлением отметил высокое качество ткани.

– Да, – едва выговорил мужчина и глухо застонал.

Потом он открыл глаза. Они были цвета выдержанного бренди, лицо отличалось благородством и правильностью черт и казалось странно знакомым.

– Я – капитан Чейз Эверси. – Он обернулся к Колину, и тот понял, что брату нужен нож.

– Эверси. Слава богу. – Голос раненого был хриплым, но разборчивым. – Не Редмонд.

– Как интересно. Такое мы слышим нечасто, – усмехнулся Чейз. – Я тоже благодарю бога за это, можно сказать, каждый день. Но назовите себя, кто вы?

Мгновение помедлив, мужчина сказал:

– Драйден.

Колин и Чейз обменялись многозначительными взглядами. Боже правый, лорд Айсберг собственной персоной! Джулиан Спенсер, маркиз Драйден.

– Пуля? Нож? – они уложили маркиза поудобнее, Колин стал снимать с раненого сапоги. А Чейз разрезал рубашку, чтобы увидеть рану.

– Пуля.

И снова мучительный стон.

Это действительно была пуля. Она попала в плечо. Быстро и тщательно осмотрев рану, Чарльз убедился, что пуля засела неглубоко. – И слава богу. Значит, они смогут ее можно достать. Вокруг раны уже запеклась кровь.

– Кто в вас стрелял?

Драйден дышал хрипло и часто.

– Там была женщина, понимаете… пожалуйста, скажите ей…

– В вас стреляла женщина? – подал голос Колин.

Раздался негромкий стук, и дверь приоткрылась. Нед Хоторн передал Колину бренди и тряпки.

– Послал за доктором, – сообщил он, – если он вам, парни, понадобится.

И снова скрылся за дверью. Его семья владела «Свиньей и свистком» уже несколько веков, и маркиз был далеко не первым, чья кровь впиталась в пыль на пороге паба.

– Мы попробуем достать пулю, Драйден, так что выпейте это. – Чейз передал раненому фляжку с виски.

– Я не… – Раненый сделал несколько глотков, поморщился от боли и одобрительно покосился на флягу, – люблю ее, заметьте…

– Нет? – Пока брат рвал тряпки на бинты, Колин взял руку бедняги и нащупал пульс. Он был сильный и ровный, так что все оказалось не так плохо.

– Вам повезло, Драйден. Вероятно, мы сможем достать пулю и рану не придется зашивать. Но в ближайшем будущем вы вряд ли сможете танцевать рил. Откуда, черт побери, у вас эти ссадины на груди? И синяк на лбу?

– Ненавижу рил, – сообщил через несколько секунд Драйден, проигнорировав остальные вопросы. – Предпочитаю вальс. – Его голос был тихим, язык слегка заплетался. Боль и виски делали свое дело.

– Вот и хорошо. Пейте.

Он сделал еще несколько больших глотков.

– Она даже не хорошенькая… – Маркиз, судя по всему, непременно хотел что-то объяснить своим спасителям.

«Лихорадка?» – Колин взглянул на Чейза, беззвучно шевеля губами.

«Любовь», – ухмылкой ответил Чейз, тоже не издав ни звука.

– Хотя, красивая, – мрачно проговорил Драйден. – Черт бы побрал ее глаза.

– Правда? – переспросил Колин, поддерживая разговор.

– Да, но она такая… – Маркиз покачал головой и поморщился. – У нее… – Он поднес руку к лицу, силясь что-то показать. Но так и не смог найти слов для ее описания.

– Нос? – предположил Колин. – Родинка? Третий глаз?

Чейз нахмурился и взглядом предложил брату придержать язык.

– У вас уже бывали огнестрельные ранения, Драйден?

– Нет. Хотя было одно штыковое.

– Думаю, это вам понравится не больше.

Мужчины невесело усмехнулись.

– Даже не могу себе представить почему. – Драйден сделал еще один глоток.

– Я почищу рану, а потом… мы сделаем все остальное. Не сомневайтесь, я уже занимался этим раньше. Вы можете потерять сознание, но, поверьте, мы не тронем ваших карманов, если это произойдет. Закройте глаза, если хотите.

Драйден покачал головой. Теперь его дыхание стало частым и поверхностным.

– Не хочу. Все равно я вижу только ее.

Это было так откровенно и настолько не соответствовало моменту, что братья Эверси на мгновение замерли. И в недоумении уставились на лежащего перед ними лорда Айсберга. И все же он закрыл глаза.

– Она меня не любит, – тихо прошептал он.

Это прозвучало, как дополнение к предыдущему утверждению. Если ему предстояло умереть, не хотелось бы, чтобы это были его последние слова.

Чейз секунду колебался.

– Приведи Адама, – тихо приказал он брату.

Колин искренне удивился. Обещать раненому, что с ним все будет хорошо, при этом посылать за викарием, коим являлся их кузен Адам – как-то нелогично. Но когда Чейз Эверси отдавал приказы, никто не осмеливался ему возражать.

Привычка, как всегда, возобладала. Колин покосился на брата, кивнул и отправился выполнять распоряжение.

Шестью неделями ранее

Феба Вейл распахнула дверь в магазин аксессуаров для женщин и, войдя внутрь, тут же навалилась на нее всем телом, чтобы преодолеть напор ветра и закрыть ее. Дверной колокольчик отчаянно зазвенел.

Она замерла на пороге, наслаждаясь великолепным зрелищем. Магазин Постлетуэйта в Пеннироял-Грин считался местной пещерой Алладина. Здесь все сверкало и переливалось многоцветьем красок: повсюду были расставлены коробки с костяными и серебряными пуговицами, атласными бантами и батистовыми платками. В витринах притягивали взгляд кружевные веера и меховые муфты, мотки атласных лент и шелковых ниток. На прилавке были разложены тонкие, как лепестки роз, лайковые перчатки. Китайские шелковые шали и элегантные шерстяные капоры так и манили к себе. А в углу на полках были выставлены всевозможные шляпки – потрясающе красивые, очень-очень модные и безумно дорогие. Они чинно стояли в ряд, словно сплетницы-аристократки.

Одна шляпка была особенной, удивительной, неповторимой, при одном только взгляде на нее у Фебы трепетало сердце.

Феба очень обрадовалась – предмет ее грез все еще здесь, его никто не купил!

Но, собрав в кулак всю свою волю, она повернулась к шляпке спиной. Фебе казалось, что она чувствовала ее присутствие, словно восторженный взгляд влюбленного поклонника.

– Добрый день, мисс Вейл. Судя по всему, вы всю дорогу бежали? – приветливо спросил мистер Постлетуэйт. – А я как раз разбираю почту.

– Вы же знаете, Постлетуэйт, папа не разрешает нам пользоваться экипажем, пока не восстановят позолоту на гербе.

– Но ведь можно было бы взять карету без фамильного герба, разве нет? И тогда никто не узнает, где вы бываете.

– Только вы меня понимаете, Постлетуэйт, больше никто. Между нами всегда единодушие.

– А когда вы выйдете за меня замуж, девочка, мы будем жить в абсолютном согласии.

– Всему свое время, Постлетуэйт. Я же должна насладиться своей молодостью.

Они улыбнулись друг другу. Оба знали, что единственное, чем наслаждается Феба, это собственными платьями, которые по несколько раз перешивает и даже перелицовывает – распарывает все швы и переворачивает ткань другой стороной, чтобы подольше поносить. Да и Постлетуэйт был старше ее на четверть века, если не больше, и к тому же абсолютно лыс, если не считать небольшой полоски волос в форме подковы на затылке.

– Сегодня ветрено, – лениво проговорила Феба.

Постлетуэйт бросил на нее внимательный взгляд сквозь очки, но почти сразу опустил глаза и продолжил разбирать почту.

– Никогда бы не догадался, – пробормотал он.

Феба хмыкнула. Она положила руки на прилавок и заглянула в висящее над ним зеркало. Да, действительно, по ней и так все было видно – щеки разрумянились, глаза блестят, светлые волосы выбились из-под шляпки и торчат в разные стороны.

– У меня есть для вас лондонские газеты, мисс Вейл. Здесь много пишут о моем сопернике в борьбе за вашу руку и сердце.

– Это лорд Айсберг? – спросила девушка с деланым возмущением. А ее сердце забилось чаще. – Что он сделал на этот раз?

– Поставил десять тысяч фунтов на скачках… и выиграл.

Феба презрительно фыркнула.

– Этот человек делает все, чтобы привлечь к себе внимание.

– И еще здесь сказано, что он купил перчатки в магазине «Титвейлер и сыновья» в Берлингтонском пассаже. И теперь все высшее общество считает своим долгом тоже покупать там перчатки. А они стоят сто фунтов.

– Думаю, все высшее общество станет прыгать с Лондонского моста, если маркиз покажет пример. Причем он упадет на телегу с пуховыми перинами, а другие разобьются насмерть.

В обществе действительно поднялась большая суматоха, когда маркиз приобрел четырех вороных коней в белых чулках для своего ландо. Какое-то время на аукционе в «Таттерсоллз» цена на вороных лошадей оставалась заоблачно высокой, и владельцам приходилось ставить охрану возле своих конюшен, поскольку их крали предприимчивые цыгане. Причем отсутствие белых чулок никого не останавливало – их всегда можно было нанести белой краской, после чего модных лошадей очень выгодно продавали.

Газеты были тайным пороком Фебы. Днем она учила непоседливых юных девиц латыни, греческому и французскому языкам и истории, а ночью перед сном читала светские сплетни. Она наслаждалась, упивалась ими, проглатывала, как в свое время проглотила сказки 1001 ночи, – и те и другие казались ей одинаково фантастическими, словно были частью другой вселенной. Из газет она, к примеру, узнала, что лорд Уотерберн прославился безумными пари, двойняшки Силверторн считаются самыми шикарными невестами общества, а Лизбет Редмонд, с которой она когда-то занималась, – это вообще бриллиант чистой воды.

Но больше всего ее воображение занимал лорд Айсберг – Джулиан Спенсер, маркиз Драйден. Она знала о нем все: он предпочитал одежду только черного и белого цветов, великолепно стрелял – в этом ему не было равных. Его интересовало только лучшее, уникальное, самое красивое – будь то перчатки, лошади или женщины. Говорили, что он неизменно прибегал к холодному расчету, когда речь идет о деньгах, выборе любовницы или расставании с ней. А еще ходили слухи, что он вот-вот займется поисками жены.

Он любил риск, сам участвовал в скачках, легко заключал пари на безумные суммы, и лондонские щеголи, тщетно старавшиеся за ним угнаться, нередко ломали шеи или теряли состояния.

А Драйден всегда выходил сухим из воды, и его доходы только увеличивались.

Все мужчины хотели быть похожими на лорда Драйдена.

И если верить газетам, все дамы мечтали быть с ним.