Юлия Климова - Очаровательный Синий Чулок

– Я рад, что вы с Ксюшей нашли общий язык, не буду вас больше задерживать.

Соня кивнула, встала и пошла к двери. Комлев пристально смотрел ей вслед, и она это знала. Ее туфли бесшумно ступали по ковру и по паркету… Дверь закрылась тихо и плотно.

Кирилл придвинул к себе договор, отложил его и поднялся. Внутренний голос шептал и шептал слова, но он не мог их разобрать. Софья Одинцова вроде та же, но иная. Неуловимая перемена. И дело не в прическе.

Какая она, новая гувернантка, на самом деле? Хрупкая, ранимая или сухая и равнодушная? Нет, не равнодушная… И почему его это волнует, не отпускает?

Он прогулялся по кабинету, переключая мысли на работу, приблизился к окну и посмотрел на детскую площадку, некогда организованную для Ксюши. Малышка уже давно не каталась с горки и не играла в песочнице, но на качелях иногда сидела, обычно с книгой в руках. И вот теперь к качелям неторопливо шла Софья Филипповна, прижимая книгу к груди. Стройная, в нелепой одежде. Нормальной, но все же нелепой одежде, несовременной. Она села, положила книгу на колени и устремила взгляд вдаль.

Кирилл на минуту замер, наблюдая, а затем развернулся и вышел из кабинета. Ведомый необъяснимой силой, он быстро поднялся на второй этаж и распахнул дверь комнаты Сони. Сделал несколько шагов – дверь сама закрылась за ним.

Здесь было тихо и просто – ничего особо не изменилось. Хотя раньше он нечасто бывал в этой комнате. Шторы, кровать, столик…

Оглядевшись, Комлев шумно вдохнул, нахмурился и подошел сначала к кровати, а потом к комоду. Он не увидел ничего, что могло бы объяснить его беспокойство. Он и не знал, чего ищет.

Почему-то в комнате пахло Ксю, но не ею самой, а ее шалостями и выдумками. Так не бывает, неудачное сравнение, но вот именно эта ассоциация скользнула по сердцу. Комлев медленно выдвинул ящик комода – движение, которое бы поставило последнюю точку… просто так… он бы задвинул обратно и сразу ушел. Но… Между стопок махровых полотенец торчало нечто розово-сиреневое, воздушное. Кирилл потянул на себя полупрозрачную шелковистую ткань, и в его руке оказался шарфик, а небольшая аккуратненькая рюмочка осталась лежать на кремовом полотенце. Комлев не тронул ее, лишь коснулся острым взглядом.

– Софья Филипповна Одинцова, – в который раз за этот день произнес он и поднес шарфик к лицу. Тонкий аромат духов, бесспорно, принадлежащий особенной женщине, из мира тайн и грез, влетел в нос, коснулся натянутых нервов. Комлев неторопливо вынул из кармана мобильник, набрал номер и, дождавшись ответа, произнес: – Василий Васильевич, а ты хорошо проверил новую гувернантку?

– Рекомендательные письма у нее в порядке, я общался с этими людьми. Жалоб нет. А почему ты спрашиваешь?

– На всякий случай. Ты, пожалуйста, проверь все еще раз, чтобы я мог спать спокойно.

– Ладно, сделаем, – бодро ответил Василий Васильевич.

Но Комлев знал: спокойно спать он уже не сможет, и Базилюк наверняка скоро порадует его чем-нибудь интересным.

***

Вертолет гремел, гудел и сотрясался, как огромный простуженный шмель, проносились километры водной глади. Еще полчаса назад Валентина, передумав, собиралась признать свое поражение и отказаться от «полета на тот свет». Она понятия не имела, как прыгать с парашютом, какое кольцо дергать (и надо ли его дергать, или эта штука в некоторых случаях открывается совершенно самостоятельно), и умирать во цвете лет не собиралась. Уж извини, гордость… Но Павел ее успокоил, если так можно назвать ироничный взгляд и слова: «Не волнуйтесь, моя дорогая, про парашют я пошутил, вы вряд ли знакомы с техникой приземления на деревья, а приносить соболезнования вашим родным и близким мне не хочется. Нас ждет милая прогулка по тропическому лесу, не более». Валя расправила плечи и сделала вид, будто флора и фауна полуострова Оса ей не страшна, а уж тем более она не испугается пешей прогулки на выносливость и отсутствия удобств. К тому же она на всякий случай взяла с собой бутылку с минералкой и печенье.

– Минут через пять будем прыгать, – сообщил Павел.

– Куда прыгать?

– В океан.

Вертолет снижался. Воздух стал более влажным, и показалось, что вкус его тоже изменился. Разные мысли полезли в голову, а по спине пробежал первый холодок страха. Валя покосилась на Павла и… прокляла тот день и час, когда встретила этого человека на своем пути.

– А как вы это представляете? – осторожно спросила она.

– Сначала прыгаем, затем плывем до берега, а там до экстремальных удовольствий рукой подать. – Теперь он выглядел не как суровый и грозный мститель, а как человек, наконец-то попавший в свою стихию. – Если желаете, специально для вас могу организовать веревочный трап. И оставьте свой пакетик здесь, он вам будет только мешать.

Валя не могла похвастаться знанием тропических лесов. Напрашивался естественный вопрос: а часто ли встречается пресная вода? «Нет, ну печенье на деревьях там точно не растет», – с горькой иронией подумала она. А если вспомнить об оптимизме? Да, о нем непременно надо вспомнить! Разве сумеет она самостоятельно управлять бизнесом, если пасует перед трудностями? Да каждый следующий день ей придется что-то кому-то доказывать, быть сильнее других, на голову выше! Она должна победить этого заносчивого Этлиса, тем более что от нее не требуется больше, чем может выдержать спортивный человек.

– А надолго это путешествие затянется? – небрежно поинтересовалась она.

– На пару дней, – бросил Павел и добавил по-английски уже не ей: – Желательно поближе к воде.

Вообще-то, подобное путешествие предполагает наличие хоть какой-то экипировки. Это нормально. Должны быть консервы, палатка, соответствующая одежда. «Между прочим, сейчас сезон дождей!» Но, видимо, не было ни того, ни другого, ни третьего.

Валя посмотрела на Павла, пытаясь понять его истинное отношение к происходящему. Может, он не собирается отправляться в джунгли, а просто проверяет ее на прочность, чтобы потом посмеяться? «Не выйдет у тебя ничего, не выйдет», – мысленно прочеканила она, вздернув острый носик. Она внимательно рассмотрела широкий ремень на его талии, к которому были прикреплены нож и фляга, плотные брюки и спортивные ботинки с высокой шнуровкой, затем заглянула в его лицо. Павел Этлис был абсолютно спокоен, кажется, он даже скучал.

– Отлично, – непринужденно сказала Валя, все еще гадая: происходящее – шутка или нет?

– А вы плавать-то умеете? – запоздало поинтересовался он.

– Еще как! – припечатала она, вдруг почувствовав обиду не только за себя, но и за всех женщин мира.

– Вот, – Павел протянул ей небольшой прорезиненный мешок с лямками. – Снимайте обувь и убирайте в мешок, хорошо застегните и надевайте на плечи.

– Хорошо, нет проблем.

Он стал ловко и торопливо расшнуровывать свои ботинки, Вале ничего не оставалось, как последовать его примеру. Минералку с печеньем она все же решила взять с собой и сунула их поверх кроссовок.

«Спецназ какой-то», – промелькнула в голове огненная мысль.

– Не струсите, моя дорогая?

Вот теперь она точно знала – не струсит! «Замочить штанишки» океанской водичкой она уж точно не побоится и, если надо, запросто пройдет сотню километров! У нее имеется походный опыт, пусть детский, но все же. Физические нагрузки полезны, а последнее время ей некогда было заниматься спортом, так что все, что ни делается, все к лучшему.

Да. Она справится. «И посмотрим, кто первый скуксится!»

Повернув голову в сторону Павла Этлиса, она хмыкнула и, защищаясь, ядовито произнесла:

– Во-первых, перестаньте звать меня «дорогой», во-вторых, не считайте себя самым крутым парнем на свете, а в-третьих, я сто раз прыгала с парашютом!

Последнее вранье вышло уверенно и натурально, но в зеленых глазах Павла запрыгали смешинки.

«Ну и пусть», – поджала губы Валентина.

Ей действительно подали веревочный трап, но вряд ли его можно было считать большой подмогой. Водная пыль, гул и ветер, поднятый пропеллером вертолета, обрушились сразу, и оставалось лишь расправить плечи, помолиться и решиться на подвиг…

«Плаваю я очень хорошо, – отстраненно подумала Валя, – бояться, по сути, нечего».

Она обернулась к Павлу и неожиданно для себя поняла, что бояться действительно нечего – он рядом и в случае даже малейшей опасности защитит ее. Странная уверенность.

– Только после вас, моя дорогая, – улыбнулся Павел, пропуская ее вперед.

***

До берега она добралась геройски, это придало сил, уверенности и подкрепило волю к победе.

– Эй, директор по туризму, поднимайся с песка и надевай боты – наш ждут великие дела! – раздался насмешливый голос Павла.

Да, Валя лежала на песке, раскинув руки, и тяжело дышала, но все равно она молодец! И пусть кто-нибудь попробует возразить!

Это был великий заплыв! Великий! И она смогла!

Перевернувшись на живот, Валя фыркнула, полежала немного, села и притянула к себе мешок с обувью. Печенье промокло, его придется оставить на берегу, увы, также пропитались водой и мыски кроссовок, но высохнут они быстро.

– А какой у нас маршрут? – поинтересовалась она, вопросительно приподняв правую бровь.

– Вперед через лес. Я договорился, нас будут ждать в условленном месте.

Валя хотела узнать: далеко ли это место, но промолчала – срок путешествия все равно известен.

– Да, я вижу, вы умеете организовывать увлекательный досуг и прекрасно договариваетесь с людьми, – проговорила она, подчеркивая каждое слово, и назло добавила: – Здесь очень красиво, мне очень нравится.

– Да, согласен, – кивнул Павел, отряхивая с мокрых брюк песок. – Каждый месяц спасатели Красного Креста вытаскивают отсюда восемь-десять человек. Заблудившиеся, покусанные, холодные и голодные, они мечтают о воде, пище и помощи. И ничего тут не поделаешь. – Он развел руками, подхватил с земли мешок и прикрепил его к ремню.

«Гад, – подытожила Валя. – А что у него в мешке? Что-то небольшое. Консервная банка? Он вообще чем планирует питаться два дня?»

Но отвечать на ее вопросы никто не собирался, и пришлось топать следом.

***

Уроки они каким-то чудом сделали – хвала учителям за то, что в конце учебного года они не мучают детей домашним заданием! И в дневнике присутствует пятерка по окружающему миру. «Ага, знай наших, – удовлетворенно подумала Соня, складывая тетради стопкой. – Поделка, поделка… я думаю о ней… день и ночь думаю».

– А еще меня похвалили за сочинение, – сообщила Ксюша и подперла щеку кулаком. – Я целых три страницы накатала, еле остановилась. Грамотность, конечно, подкачала, – она сморщила нос, – но содержание – грандиозное! Екатерина Олеговна так и сказала: «Ксюша, твоя фантазия на этот раз очень удачно вышла из берегов!»

– Неужели?

– Да.

«Ненормальные у них учителя», – вздохнула Соня, размышляя, стоит ли уточнять тему сочинения, или лучше не надо.

– Софья Филипповна, а расскажите о себе, пожалуйста. – Ксюша взяла пенал и стала складывать в него разноцветные карандаши и фломастеры, вид у нее при этом был сосредоточенный и деловой.

– Мне двадцать семь лет, – сказала Соня, не зная, что еще можно добавить в данном случае. И к тому же она сразу сообразила: малышка хитрит. И ушки порозовели, и шея вытянулась, и, кажется, мелкие кудряшки напряглись, превратившись в жесткие пружинки. «Теряете квалификацию, Ксения Кирилловна», – усмехнулась Соня. Кстати, отчество… Она – Кирилловна, так написано на дневнике. Видимо, в школах для детей из обеспеченных семей существуют другие традиции – на обложке пишут не только фамилию и имя, но и отчество.

– Здорово, – одобрила Ксюша и небрежно продолжила допрос: – А вы почему решили стать гувернанткой?

«А мне твоя оригинальная бабуля предложила», – сдерживая смех, подумала Соня, а вслух, подчеркивая всю важность некогда принятого решения, ответила серьезно:

– По призванию. Я очень люблю детей.

– А вы были замужем? – Ксюша подняла голову и сверкнула голубыми глазами. На ее лице читалось безграничное любопытство.

– Да, была, – честно ответила Соня и, желая прекратить разговор, произнесла: – Не забудь, тебе еще нужно найти библиотечные книги, кажется, ты собиралась вернуть их завтра.

Джунгли не выглядели непроходимыми, но, если поднять голову, неба не было видно. Длиннющие деревья уходили ввысь и прятали свет. Ветки, корни, лианы, зеленое, черное и коричневое – все переплелось и создавало неописуемую картину торжества дикой природы. Валентина, залюбовавшись красотой, остановилась и вдохнула влажный воздух, пропитанный ароматами тропического леса.