Джоанна Линдсей - Очаруй меня

– Мне тоже, – с досадой проговорила Брук.

Когда Алфрида поймала ее за чтением дневника, Брук рассказала о последних строчках. В тот день Алфрида снова предложила ей сделать любовное зелье, чтобы, по крайней мере, избавиться хотя бы от неприязни Доминика и сразу перейти к более приятным особенностям брака. Но Брук отказалась. Она хотела, чтобы Доминик действительно полюбил ее, а не просто думал, будто любит.

– Тебе стоило послушаться меня, – напомнила Алфрида о том разговоре. – Ситуация гораздо сложнее, чем мы сначала думали, а это требует чрезвычайных мер. Я варю тебе это зелье.

– Но мне нужно не его вожделение.

– Любовь и вожделение идут рука об руку, – возразила горничная и, встав, направилась к двери. – По крайней мере, ты всегда будешь иметь его при себе, на случай, если в нем возникнет необходимость и ты посчитаешь, что оно будет полезным.

Брук так и не отдохнула после вчерашнего тяжелого испытания и легла спать в сумерках. Было совсем темно, когда ее разбудил громкий вой. Она зажгла прикроватную лампу и взглянула на карманные часы. Половина одиннадцатого. Она схватила халат и поспешно направилась к комнате Доминика, проверить, там ли он, но никак не решалась постучать. Если он там, как она объяснит свое вторжение? Но если его там нет? И это он воет на пустошах? Ну, разумеется, этого не может быть.

Брук постаралась отделаться от дурацких ночных мыслей. Это всего лишь глупый слух, но она хотела опровергнуть его раз и навсегда, и не только ради собственного удовольствия, но и ради того, чтобы задушить сплетни.

Наконец она очень тихо постучала и стала ждать. Дверь чуть приоткрылась. В коридор выглянул Эндрю, который немедленно сообщил:

– Он пошел на прогулку, миледи.

Прекрасно! Именно это она и не хотела слышать – поддержку глупых слухов!

– Вы слышали этот жалобный вой?

– Деревенские псы бежали в ту сторону, – ответил он.

Это так? Или слуги привыкли изобретать причины странного поведения лорда?

– А где обычно гуляет его светлость?

– Идет в сторону деревни. Часто посещает паб, когда не может заснуть.

Она поблагодарила Эндрю и вернулась к себе, но не в кровать. Паб, вот как? Может, у него там любимая служанка?

Брук была уязвлена тем, что он обращается к другим женщинам. А не к ней. Сначала бывшая любовница, теперь трактирная служанка?

Желание лечь спать куда-то подевалось. Она оделась и вышла из дома, решив сама все проверить.

Была прекрасная летняя ночь, и широкую тропу, ведущую в деревню, заливал лунный свет. Довольно скоро Брук оказалась в деревне и увидела единственное ярко освещенное здание, из окон которого доносился шум. Она направилась туда, но остановилась у окна, чтобы заглянуть внутрь. И тут же увидела Доминика. Его легко было заметить: он был выше всех в комнате. С ним были Гейбриел и еще с полдюжины мужчин.

Он был одет совсем просто и даже не походил на лорда. Да и вел себя не как лорд. Это была новая сторона волка, которую она видела и которая ее крайне заинтересовала. Как и другие посетители, он пил и смеялся и, господи боже, даже пел! Это было удивительно, но казалось, что местные жители любят его и чувствуют себя с ним вполне непринужденно. Когда Доминик неожиданно испустил дикий вой, остальные последовали его примеру и скоро все громко смеялись.

Брук широко улыбнулась. Нет, слух насчет того, что он волк-оборотень вовсе не беспокоит его. Да и вряд ли когда-либо беспокоил. Интересно, что из того, что он наговорил о себе, было правдой, и что он насочинял, чтобы прогнать ее?

Хорошо, что он не флиртует с женщинами!

Она отвернулась от окна, собираясь отправиться обратно в Россдейл, но ахнула, столкнувшись с каким-то мужчиной.

– Осторожнее, девушка. Если твой парень засиделся в трактире, пойди и скажи ему.

Он потянул ее в паб, и Брук не успела запротестовать. Но она тут же сбежала бы, если бы Доминик сразу ее не заметил. Их взгляды скрестились, и она потеряла способность двигаться. Но тут задорная краснощекая служанка сунула ей в руку кружку пива и улыбнулась. Брук немедленно стало стыдно за дурные мысли о женщинах, которые работали в пабе.

– Так кто он? – спросил втолкнувший ее сюда мужчина.

Она оглядела ухмылявшегося деревенского жителя, который выглядел так, словно надеялся увидеть, как она орет на своего ухажера. Она, возможно, разочаровала его, пояснив:

– Я невеста Доминика.

Брук никак не ожидала, что он рассмеется и громко сообщит об этом всем присутствующим.

В комнате раздались свист и вопли, а мужчины стали хлопать Доминика по спине.

– Мы слышали сплетни, – признался один. – Теперь знаем, что это правда!

Другой, не сводивший глаз с Брук, сказал Доминику:

– Да вы счастливчик, милорд!

– Ну, это мы еще посмотрим, – ответил Доминик и, как ни странно, улыбнулся.

Это снова вызвало смех, возможно, потому что все в пабе предположили, будто Брук за ним следит. И как объяснить все это ему?

Когда он направился к ней, она со страха сделала большой глоток местного пива. Но тут начались тосты, и слыша, как много людей желают ей и Доминику здоровья и счастья, она не могла перестать улыбаться.

Возможно, именно поэтому он не поспешил увести ее из паба. После еще нескольких глотков пива, которого Брук никогда раньше не пробовала, она перестала бояться, что, появившись в пабе, вызвала у Вулфа недовольство.

Наконец он взял у нее полупустую кружку:

– Пора идти.

Она кивнула и вышла, но споткнулась на крыльце. Внезапно он обвил ее талию рукой.

– Мне теперь нести вас домой?

– А вы хотите? Нет, конечно, не хотите. Какая дорога ведет в Россдейл?

– Вижу, вы не привыкли пить, – хмыкнул он.

– Не слишком… то есть я пила вино, но редко. Но все в порядке. Я просто не смотрела под ноги и забыла про ступеньку.

– Еще бы!

Его тон был скорее шутливым, чем скептическим. Ей следовало бы перестать слышать то, что она хотела услышать, и помнить о том, что у него нет причин быть с ней любезным – пока.

Когда они добрели до тропинки, Доминик отпустил ее талию. Брук расстроилась. Ей нравилось чувствовать прикосновение его руки, такое надежное, словно она принадлежала ему. Может, он обнял ее, потому что думал, что арендаторы видят, как они покидают деревню? Глядя на него, Брук поняла, что человек, которого она увидела в пабе, – не тот, кого она знает. На нем не было ни фрака, ни галстука, он ничем не отличался от деревенских жителей. А те обращались с ним вовсе не как с господином, и кажется, искренне его любили. Она хотела знать больше о настоящем Доминике Вулфе.

– Каково это – расти в Россдейле?

Он, казалось, был поражен ее вопросом:

– Чудесно! Мирно. Спокойно. Сплошная идиллия. По крайней мере, так было, пока рядом находились родные.

Ей бы стоило прикусить язык. Неужели любой разговор ведет к теме смерти его сестры? Но несколько глотков пива развязали ей язык и придали храбрости.

– Когда вы поняли, что хотите разводить лошадей?

– В тот день, когда выпустил на свободу отцовский табун.

– Не может быть! – хихикнула Брук.

– Чистая правда. Это была смелая выходка, но я хотел посмотреть, что будет, если не считать наказания, конечно. Гейб помог мне повалить большой участок ограды на задах пастбища, так что это был массовый исход. Мы безудержно хохотали, наблюдая за отцом Арнольда, бывшим в то время старшим конюхом. Он пытался догнать лошадей пешком. Это вполне стоило недели заключения в моей комнате. В то время мне было только девять лет.

– Значит, ваш отец тоже разводил лошадей?

– А до него мой дед. Я не знал, хочу ли последовать по их стопам, пока не выкинул эту штуку. В то время мне все это казалось забавным. Но вскоре я пожалел об этом и испугался, что поймают не всех, в особенности боялся за отцовского призового жеребца, на котором хотел ездить сам.

– И ваша мечта сбылась?

– Да. Это родитель Ройяла.

– Я рада, – улыбнулась Брук, наслаждаясь искренним разговором с Домиником под яркими звездами. – Эти люди в пабе вовсе не нервничали в вашем присутствии. Они напомнили мне о наших слугах в Лестершире. Они были так добры ко мне, пока я росла.

– Родители позволяли вам якшаться с слугами?

– Они не знали, – хихикнула Брук. – Эти слуги и были моей настоящей семьей.

Они остановились у дома. Доминик открыл дверь, но за ней не пошел. Брук обернулась:

– Вы не идете спать?

– Может, сумеете перефразировать вопрос?

Она не сразу поняла, о чем он, а сообразив, побагровела:

– Я не предлагала…

– Нет, ни в коем случае, – перебил Доминик. – Но я не настолько пьян, чтобы ложиться. Думаете, легко спать в соседней с вами комнате?

Брук резко втянула в себя воздух, но он этого не слышал. Просто закрыл за ней дверь и вернулся в паб.

Пусть Доминик был не настолько пьян, чтобы уснуть, но и Брук было не до сна, особенно после его последней фразы. Ей хотелось бы думать, что он настолько ее хочет, что беспокоится по поводу соседства с ней, но этому она не верила. Пусть он целовал ее дважды, но вовсе не потому, что так уж этого желал.

Может, ей следовало сказать Доминику, что она имела в виду свою постель, а не его?

Она фыркнула, представив его изумление. Интересно, принял бы он ее предложение? Нет, до свадьбы вряд ли.

Брук вздохнула и встала у окна, выходящего на залитый лунным светом парк. Наверное, стоит спуститься в кухню за стаканом теплого молока, которое поможет ей вновь уснуть…

Но тут она увидела белое животное, мчавшееся к дому. Господи боже, белый пес последовал за ней и перескочил через живую изгородь?

Брук поспешила вниз, пробежала через музыкальный салон, находящийся в глубине дома, и подошла к высоким стеклянным дверям, открывавшимся на широкую террасу над парком. Встала на верхней ступеньке спускавшейся в сад лестницы и стала ждать, придет ли к ней пес.

Он пришел и стал медленно взбираться наверх. Брук широко улыбнулась.

– Я всегда хотела иметь свою собственную собаку, – сказала она ему, расхрабрившись настолько, чтобы почесать его за ушами. – Хочешь здесь жить? Если хочешь, пойдем. Утром решим, где тебя поселить.

Пес, словно поняв каждое слово, последовал за ней в дом. Сначала Брук зашла на кухню, где схватила большую миску густого рагу, которое ела на ужин, и унесла с собой. По крайней мере, рядом не было слуг, которые могли бы заметить ее необычного друга.

Брук повела пса к себе, поставила миску на пол и закрыла дверь.

Он мгновенно все съел и вылизал миску.

Возможно, она не сможет оставить его здесь, по крайней мере без позволения. Но после того, что Доминик сказал насчет Растона, он вполне может разрешить ей держать еще одно животное, тем более что сам он любит собак. Впрочем, чтобы сделать назло, он вполне способен ей отказать.

Но она побеспокоится об этом утром. И нужно спросить на кухне, чем кормят Вулфа. Ее новому другу понадобилось всего несколько секунд, чтобы уничтожить большую миску рагу.

Брук наполнила опустевшую миску водой и села рядом с псом на пол, чтобы получше с ним познакомиться. После того, как он позволил ей почесать себя за ушами, возможно, он допустит и другие вольности. Оказалось, что он ничуть не возражает. И даже лег на пол, позволяя почесать его живот. Выяснилось, что это вовсе не мальчик, а девочка. Этот факт окончательно убедил Брук в том, что собаку надо оставить. И она найдет способ это сделать.

Утром, когда ее разбудила Алфрида, принесшая кувшин с водой, Брук улыбнулась, вспомнив сон о белой собаке, которая пришла в Россдейл. Сон был таким правдоподобным и одновременно таким невероятным, что Брук ахнула, увидев собаку, спавшую в изножье кровати.

Первым порывом было прикрыть ее одеялом, пока не найдется объяснение тому, что она здесь делает, но вместо этого Брук сказала Алфриде:

– Не тревожься. Я нашла себе новую любимицу. Она вполне дружелюбна.

– С чего мне тревожиться? Я видела эту большую собаку сегодня утром, когда она пришла навестить Растона, так что думаю, мне лучше держаться на расстоянии.

– Это всего лишь собака.

– Да ну? Пойду попытаюсь уверить в этом слуг, прежде чем ты выведешь ее из комнаты и половина обитателей этого дома убежит с воплями.

Брук широко улыбнулась. Алфрида даже в этом вопросе была вполне прагматична, хотя уже пятилась к выходу.

– Со временем ты полюбишь ее, – уговаривала Брук.

– Почему все постоянно мне предсказывают, кого или что я обязательно полюблю? – пробормотала горничная, выходя.