Джоанна Линдсей - Очаруй меня

Я вернулся в Йоркшир и узнал страшные новости. Тогда мы винили во всем ее бесшабашную натуру и природу, наславшую внезапный шторм. Я винил себя за то, что никак не пытался обуздать ее беспечность. Мать винила себя за то, что увезла Эллу в Скарборо. Она плакала, рассказывая мне о похоронах. Там были несколько подруг Эллы, которые упоминали, что ожидали увидеть ее перед Рождеством на домашнем празднике, который она собиралась посетить. Некоторые ее поклонники тоже присутствовали, они казались убитыми горем. Собрались все слуги обоих домов. Все любили Эллу. Единственной странностью был поспешный отъезд ее камеристки из дома в Скарборо в день гибели Эллы. Позже мать обнаружила, что большая часть драгоценностей сестры пропала. Мать посчитала, что молодая горничная воспользовалась всеобщей суматохой, начавшейся после исчезновения Эллы, чтобы украсть целое состояние. Местные власти искали девушку, но так и не нашли.

Брук не понимала, каким образом эти трагические события связаны с ее братом. Кроме печали она испытывала полнейшее недоумение. Она не смела упомянуть о тайно прочитанном ею дневнике и о страшных словах, которые нашла на последней странице.

Но могла высказать то, что лежало у нее на сердце.

– Мне так жаль, что ваша сестра не смогла одолеть шторм.

– Она могла, – глухо сказал Доминик. – Но не хотела. Только тогда я этого не знал. После долгого года траура я ждал еще шесть месяцев, чтобы пойти в ее любимое место, старую игровую комнату в западной башне. Я все еще не мог без слез думать о ее смерти. Я нашел ее старый дневник, в котором рассказывалось о наших детских приключениях и проделках. Но был потрясен, прочитав последние страницы, написанные после ее лондонского сезона и возвращения в Йоркшир.

Интересно, были ли на месте пропавшие страницы, когда Доминик его читал? Или только последние две строчки? Но и они достаточно обличающие. Возможно, ему и этого хватило, чтобы пытаться убить Роберта. И неудивительно, что он сжег башню. В ту ночь он, скорее всего, был вне себя от ярости.

Брук осторожно села на скамью перед Домиником. Не стоило и спрашивать, что он прочитал в ту ночь. И она не хотела устраивать допрос, но ее молчание могло показаться ему странным.

– Что было в этих последних записях? – произнесла она, хотя ответ уже знала.

Он не смотрел на нее.

– Элла писала о прекрасном человеке, в которого влюбилась во время сезона. Он обещал повести ее к алтарю после того, как убедит родителей, что не женится ни на ком, кроме нее. Они встречались тайно, чтобы побыть наедине, вдали от зорких глаз матери. Во время одного такого свидания он соблазнил ее. Когда он сказал, что не женится на ней и никогда не собирался, Эмма была потрясена и испугана. Дело было не столько в ее наступившей беременности и позоре, сколько в предательстве молодого человека и боли разбитого сердца. Все это заставило ее искать покоя и утешения в море. Она написала, что намерена сделать это, потому что выхода нет. И даже держала его имя в секрете до последней страницы, на которой прокляла его за то, что погубил ее жизнь. Нет, Элла не пыталась уйти от шторма в тот день. Она позволила ему забрать себя.

– Мне так жаль.

Доминик продолжал, словно не слыша:

– Я в жизни не испытывал подобной ярости, как в тот день. Швырнул принесенный с собой фонарь на пол, вырвал проклятые страницы и бросил в огонь. Я хотел сжечь весь дневник, но в нем оставались добрые воспоминания, и я подумал, что когда-нибудь захочу его перечитать или показать матери. Поэтому положил в комнате Эллы. Но огонь затоптать не пытался. И я сразу же уехал в Лондон, чтобы найти человека, обольстившего мою невинную сестру и бросившего ее с ребенком, да еще и посмеявшегося над ней, когда она во всем призналась. Вашего лживого брата!

Брук сжалась. Жаль, что она раньше не узнала правду, изложенную на пропавших страницах. Что она могла сказать в защиту брата? Его жестокость по отношению к Элле была невыносимой.

– Рана, которую я ему нанес, не была тяжелой, – продолжал Доминик. – Я думал, этого будет достаточно, но меня терзало сознание того, что правосудие не свершилось. Его долг не был уплачен. Я не отомстил ни за ее жизнь, ни за жизнь ее ребенка. Два месяца спустя я снова вызвал его и промахнулся. Как и он. Моя ярость не унималась. В последний раз он отказался стреляться, так что я выждал несколько месяцев и снова послал вызов, который он просто проигнорировал. Тогда я выследил его в Лондоне и притащил с собой обоих секундантов. Он не смог отказать мне в присутствии свидетелей.

Доминик наконец взглянул на Брук и добавил ледяным тоном:

– Положение безвыходное. Недопустимо, что ваш брат еще жив.

– Я согласна, что он злобен, омерзителен и жесток, – осторожно ответила она. – Никто не знает этого лучше меня. И ему безразличны все, кроме него самого. Его не интересуют ни родные, ни друзья. Кто-то рано или поздно его убьет. Это неизбежно. Но только не вы. Еще одна попытка – и вы попадете в тюрьму, если не на виселицу.

– Особенно если он станет моим родственником.

Разговор о смерти Эллы, хотя и был с первых слов эмоционально напряженным, сейчас принимал крайне опасный оборот. Доминик выглядел по-настоящему взбешенным, и Брук вспомнила, что находится с ним наедине в открытом море. Было самое время паниковать.

– Вы знаете, что родственники не всегда ладят друг с другом. Некоторые ссорятся, даже дерутся. Сомневаюсь, что кто-то удивится, если вы время от времени будете избивать моего братца до полусмерти. Я бы избила, будь у меня достаточно сил. И регент слова не промолвит, поскольку это семейное дело.

Он скептически ухмыльнулся:

– Предлагаете превратить вашего брата в мешок с костями?

– Если он станет вашим родственником – безусловно. Главное – не убить его, поскольку за этим последует наказание.

Доминик отвел взгляд. Выражение его лица немного смягчилось, поэтому Брук вздохнула свободнее. Пусть сам решает, что делать…

– Дьявол!

Брук моргнула и проследила за его взглядом. К ним на большой скорости мчался корабль.

– Если он не замедлит хода, он в нас врежется? – встревоженно спросила она.

– Ему необязательно подбираться ближе, чтобы нас убить.

Она не знала, в чем дело, но Доминик вдруг развернул лодку к берегу. Там же нет причала!

Брук вскрикнула, видя, как стремительно несется им навстречу береговая линия, вернее, это они несутся навстречу береговой линии. Они разобьются!

– Крепче держитесь за поручень! – крикнул Доминик.

Если бы Брук вовремя не последовала его совету, она свалилась бы в воду, когда лодка ударилась о берег. Содрогаясь от ужаса, она осторожно встала и глянула за борт. Скалистый берег был менее чем в двух футах от поручня. Доминик намеренно выбросил лодку на скалы!

Вулф поспешно обнял ее за талию, поднял и поставил на землю.

– Мой саквояж! – крикнула она.

Через секунду он спрыгнул с борта лодки с вещами в одной руке и схватил ее за руку другой.

– Беги! – крикнул он, не объясняя, почему они мчатся все дальше от берега.

Брук разозлило его граничащее с безумием поведение.

– Разве теперь ваша лодка не застрянет в камнях? – выдохнула она, пытаясь не отстать.

– Побеспокоюсь об этом, если она уцелеет.

– Ей что-то грозит?

Доминик, не отвечая, продолжал бежать вглубь материка и безжалостно тащил ее за собой. И не остановился, пока они не добрались до гигантского дерева с очень широким стволом. Брук негодующе уставилась на него, и вдруг воздух расколол грохот взрыва.

Доминик съежился, и тогда Брук поняла, что произошло.

– Это взорвали вашу лодку? Взорвали англичане?

– Они, должно быть, увидели в нас нарушителей блокады и поэтому погнались за нами. Я не могу придумать другой чертовой причины.

– Но вы знали, что они собираются в нас стрелять, верно?

– Идет война. Если моряки предполагают, что перед ними французы, они не колеблются. Просто я не думал, что они взорвут проклятую лодку. Не хотел рисковать, потому что вы были на борту.

Брук едва заметно подняла брови, но, не выдержав, улыбнулась. Он выбросил на берег лодку ради нее? Но теперь лодка потеряна, и для них это очень опасный поворот событий.

– Собрались взорвать всю округу, дружище? – спросил мужской голос.

Человек, шагавший к ним, был молод и приземист, он широко улыбался и был одет в потрепанную, когда-то стоившую довольно дорого куртку. Может, это обноски живущего неподалеку знатного лорда?

Доминик, казалось, обрадовался вновь прибывшему. Тот, по крайней мере, мог сказать, где они находятся, если Доминик этого не знает. Но он, вероятно, знал, потому что не раз проделывал этот путь.

– Нет, это был чересчур бдительный английский корабль, – пояснил Доминик.

– Посчитал вас лягушатниками, верно? – ухмыльнулся парень.

– А вы…

– Всего лишь хотел узнать причину грохота. Моя деревня неподалеку, если хотите, пойдемте со мной.

– Разумеется. Я хочу купить двух лошадей.

– У нас есть лошади, причем очень резвые, но вам нужно обсудить это с Рори. Все решения принимает он.

В этот момент из-за деревьев показались бегущие мужчины и мальчик.

– Все в порядке, Рори, – заверил парень. – Все тихо-мирно. Я собирался привести их к вам.

Но это не заставило мужчин опустить оружие. Даже мальчик держал пистолет. Доминик немедленно толкнул Брук себе за спину, но она выглядывала из-за его плеча.

Деревенские жители вовсе не выглядели дружелюбными. Рори был самым высоким из них. И выглядел он довольно свирепым, возможно потому, что его густую черную бровь пересекал широкий шрам. Еще один змеился поперек щеки. Должно быть, до того как ему изуродовали лицо кинжалом, он считался красавцем.

Брук внезапно заметила еще один шрам, еще шире предыдущего, который опоясывал шею. Очень похоже на рубец от петли. Должно быть, его едва не повесили. Это пугало Брук больше всего. Только очень серьезные преступления карались смертью.

– Что за шум? – рявкнул он.

– Лодку его светлости взорвал военный корабль.

Рори явно удивился и в упор уставился на Доминика светло-серыми глазами. Они были почти одного роста. Доминик был мускулистее, но мужчина, который чудом избежал смерти через повешение, был намного массивнее. Слишком молод, чтобы быть главой деревни. Ему лет тридцать, не больше.

– Вы действительно лорд или просто модно одеты? – спросил Рори.

– Я лорд, хотя это вряд ли имеет отношение к ситуации.

– Имеет, – заверил Рори.

Брук почувствовала, как напрягся Доминик. Как окаменела его рука. Он явно готовился к драке и это пугало ее, учитывая, что на него были направлены пять пистолетов.

Но когда он заговорил, она была поражена его спокойным тоном:

– Я бы предложил вам опустить оружие. Мы не желаем вам зла.

– Не могу сказать того же, – пожал плечами Рори. – Но мне жаль, что лодку взорвали. Я бы получил за нее хорошую цену. Пойдемте. За вами последнее слово, прежде чем я решу, жить вам или умереть.

Доминик не тронулся с места.

– Я бы хотел узнать побольше о вашей деревне, прежде чем решить, стоит ли принимать ваше предложение.

Послышались смешки, но Рори уже отошел, предположив, что они последуют за ним.

– Он не двигается с места, Рори! – крикнул кто-то ему вслед.

Мужчина оглянулся.

– Прострелите девушке ногу, если через две секунды они не будут идти впереди вас.

– Ты действительно хочешь умереть сегодня? – тихо, но зловеще осведомился Доминик.

– О-хо! – рассмеялся Рори. – Вот теперь у меня есть веский довод – девушка. Приятно узнать это от тебя, приятель. Но пойдем, выпьем, прежде чем кто-то пострадает. Посмотрим, есть ли у тебя что поставить на кон.

Доминик обнял Брук за плечи и крепко прижал к себе. И только потом тронулся в путь.

– Они кто-то, вроде преступников, верно? – шепнула она. – И живут так близко к берегу! Возможно, контрабандисты.

– Без корабля? Скорее всего, просто разбойники, скрывающиеся в лесах. Недаром у них резвые лошади, если только парень не лгал.

– Но похоже, они потребуют за нас выкуп.

– И отпустят, выслушав наши обещания? Вряд ли.

– Вы недооцениваете власть титулованного лорда. Этот Рори, возможно, знает, что вы обязательно сдержите данное вами слово.

Брук пыталась быть оптимистичной, задушить страх, но у нее это не слишком получалось. Доминик не вооружен. Если он попытается прорваться силой, в него начнут стрелять, а при его росте он – прекрасная мишень. Правда, он грозил убить своих похитителей. Но если умрет он сам…