Джоанна Линдсей - Очаруй меня

– Получил огромное удовольствие, – сказал он на прощанье, – но второй встречи мне бы не хотелось.

Только краснеющая Брук и, может быть, Мэтти поняли истинный смысл его замечания.

Через лес они двигались медленно, но потом добрались до дороги и дело пошло быстрее. Наконец Аксел остановился, отдал поводья и исчез в лесу.

Доминик проводил его взглядом и произнес:

– Они, возможно, все равно перенесут лагерь в другое место. Этот Рори не доверчивее меня и, возможно, полагает, что, кроме куртки, никакой добычи не дождется.

Брук, невероятно довольная тем, что они свободны, сдержала улыбку.

– Он прав? – спросила она перед тем, как они пустили лошадей галопом.

– Нет, я дал ему слово. – Через минуту она услышала презрительное фырканье: – И это они называют резвыми лошадьми?!

Теперь, когда неприятности были позади, Доминик вновь забеспокоился о матери.

Они продолжала мчаться во весь опор. Доминик уверял, что они доберутся до Лондона к ночи. Очевидно, они успели покрыть большую часть расстояния на лодке.

Меняя лошадей на свежих во всех городах, которые они проезжали, им удавалось не сбавлять темпа. Брук была согласна, что скорость сейчас важнее комфорта, и ни разу не пожаловалась.

Но как она ни любила верховую езду, все же к ночи сильно устала. Однако вполне могла войти в дом Вулфов своими ногами. Доминику ни к чему было поднимать ее на руки и нести.

Их впустил дворецкий, кругленький седовласый человечек в ночной сорочке и колпаке. Неужели сейчас так поздно? Брук была настолько измучена, что не заметила, что уже стемнело.

– Горячую воду для ванны, горячую еду и разбудите всех, кого необходимо, Уиллис, – приказал Доминик. – Но сначала приготовьте комнату для леди Уитворт.

– Еды вполне достаточно, – запротестовала Брук. – Боюсь, в ванне я просто засну.

– Леди ранена? – спросил Уиллис, поспешно поднимаясь наверх вслед за Домиником.

– Нет, просто устала. Должно быть, я чересчур спешил сюда добраться. Как моя мать?

– Ей стало хуже, милорд. Спасибо за то, что так быстро приехали.

Доминик держал Брук на руках, пока Уиллис не открыл дверь в спальню. Девушка сразу же направилась к кровати, решив, что еда тоже может подождать до утра. Оглянулась, чтобы сказать это Доминику, но дверь уже закрылась. Брук вздохнула и отодвинулась от соблазнительной кровати, поискала глазами зеркало, чтобы посмотреть, насколько она растрепана, но не смогла найти, поэтому подошла к окну, в которое была видна улица и фонарь. Было тихо, стояла глубокая ночь. Никакого уличного движения. Они пролетели по улицам Лондона так быстро, что она ничего не успела рассмотреть. Завтра, возможно…

Брук снова смотрела на кровать, когда в дверь постучали. Не дожидаясь разрешения, вошел Доминик, в руках у него был кувшин с водой и тарелка с подогретой едой.

Брук слишком устала, чтобы поблагодарить его, но все же такая забота вызвала у нее улыбку.

– Мать спит, – сообщил он. – Даже ее горничная спит. До утра я не узнаю, каково ее состояние.

– Вздор! Идите, разбудите горничную. Вы едва не убили нас сегодня, загнав до полусмерти! Не можете же вы уснуть, не узнав новостей?

– Лоб у нее по-прежнему горячий.

Ей хотелось обнять его. Он выглядел таким беспомощным и действительно ничего не мог предпринять, чтобы помочь матери, разве что сделать все, чтобы у ее постели были лучшие лондонские врачи.

– Утром вызовите ее доктора. Выслушайте, что он скажет, прежде чем думать худшее. И помните, что температура по ночам поднимается.

Доминик с встревоженным видом кивнул и ушел. Брук умылась, съела половину того, что было на тарелке, и почти упала на кровать. Для того, чтобы раздеться, требовалось слишком много усилий, а у нее ныло все, что только могло ныть. Она уже почти спала, когда ей пришло в голову, что следовало пригласить Доминика провести с ней ночь. Можно было бы утешить его и попытаться хоть как-то ободрить.

Утром ее разбудила улыбчивая горничная, принесшая воду и чистые полотенца. Она непрерывно щебетала о том, что гость – волнующая новость для слуг, потому что у них редко бывают гости, которые остаются пожить в доме, если не считать сына ее светлости. Она сообщила также, что сейчас принесут воду для ванны и завтрак.

Спальня, отведенная Брук, была очень просто обставлена, мебели здесь было меньше, чем в некоторых гостиничных номерах, в которых она останавливалась по пути в Россдейл. Кровать мягкая, но рядом только тумбочка с лампой. Кроме них – узкий гардероб, умывальник и небольшая оловянная ванна, а также единственное кресло. Ни стола, ни туалетного столика, ни даже бюро. И она нигде не смогла найти зеркала. Похоже, хозяйка дома не жаловала гостей, желающих остаться на ночь, и делала все, чтобы они не задерживались.

Но вскоре вслед за слугами, принесшими ведра с водой, на пороге возник и лакей с жестким стулом в одной руке и маленьким столиком в другой. Все это он поставил у окна. Брук рассмеялась. По крайней мере, хоть слуги не возражают против гостей!

Она попробовала колбаски, а одна из горничных пообещала более плотный завтрак, когда она спустится вниз… если сумеет сегодня одолеть лестницу. За ночь Брук так и не отдохнула. У нее по-прежнему все ныло. Прошлой ночью ей было легче. Наверное, если бы она полежала в нормальной ванне, это бы помогло. Но в этой, похожей на круглую лохань, она едва могла сидеть, подогнув ноги. Наверное, эта ванна предназначена для того, чтобы встать в нее, намылиться, смыть пену и тут же вылезти. Но здесь у нее не было горничной, чтобы помочь, а Алфрида прибудет только через несколько дней…

Брук внезапно ахнула, сообразив, что ее саквояж так и не принесли. Неприятно надевать платье, которое она носила два дня и которое еще не успели почистить.

И тут во второй раз в ее комнату без разрешения вошел Доминик. Он коротко стукнул в дверь, чтобы возвестить о своем появлении. Брук взвизгнула и попыталась опуститься ниже в воду, но это оказалось невозможно, так что она просто вцепилась в бортик ванны, никак не могущий служить ширмой.

– Боюсь, я забыл об этом прошлой ночью, а лакей, который принял лошадей, просто поставил его в фойе.

Он говорил о ее саквояже, который бросил на кровать, прежде чем подойти к ванне и погладить Брук по щеке:

– Доброе утро.

Она лишилась дара речи, была ужасно смущена и сильно раскраснелась. Доминик должен знать, насколько неприлично вот так к ней врываться. Они еще не женаты, или… или он смирился с тем, что свадьба неминуема? С позапрошлой ночи его отношение к ней изменилось, не во всем, но в мелочах. Теперь он, не колеблясь, дотрагивался до нее. Помогал садиться в седло и снимал с лошади, внес в дом, а сейчас – нежно прикоснулся. И ни одного мрачного, злобного взгляда со вчерашнего дня! Ей не стоило придавать этому такое значение, ни в коем случае не стоило, потому что причиной всему могло быть его сильное волнение за мать, и все же она не могла устоять перед мыслью о том, что позапрошлая ночь, проведенная с Домиником, все между ними изменила.

– Поспешите, – продолжал он. – Моя мать проснулась, и я хотел бы услышать, что вы можете сказать о ее болезни.

С этими словами он ушел, закрыв за собой дверь. Брук вздохнула. Может, он просто любезен и заботлив, потому что хочет от нее помощи?

Она смыла пену и даже умудрилась вымыть голову, поскольку слуги оставили ей еще два ведра воды. Правда, Брук не была уверена, что как следует промыла волосы.

Помня, что нужно торопиться, она наскоро вытерлась, несколько раз тряхнула волосами, чтобы немного их просушить, но едва не рассмеялась, поняв, что не взяла с собой щетки. Алфрида была слишком занята, волнуясь о том, как пройдет плавание в крошечной лодке, опасаясь, что Брук заснет в седле и свалится, и конечно, забыла положить щетку. Придется поехать в магазины, купить самое необходимое и к счастью, не придется просить денег у Доминика. Она привезла с собой только четверть денег, оставив остальные Алфриде, но держала их в кармане, а не в саквояже, где разбойники могли бы их найти.

Связав волосы на затылке, чтобы было не так видно, что они спутаны, и надев светло-абрикосовое дневное платье, она вышла в коридор. Ей даже не пришлось спрашивать, где комната леди Анны. Она была единственной спальней с открытой дверью.

Брук приблизилась к кровати, рядом с которой стоял Доминик, держа мать за руку. Леди Анна, казалось, снова заснула. Брук было достаточно единственного взгляда на женщину, чтобы понять: та, возможно, умирает. Ей не нужно было видеть лицо Доминика, чтобы это понять. Анна Вулф так осунулась и побледнела, что сейчас было трудно сказать, как она выглядела, когда была здоровой. Черные волосы под чепцом спутались, кожа была белее пергамента, губы потрескались. У нее даже не осталось сил, чтобы открыть глаза. И похоже, дышала она с трудом.

Брук немедленно наполнила водой стакан, стоявший на столике рядом с кроватью, и велела Доминику разбудить мать и заставить выпить. Он осторожно помог матери сесть, но она сделала всего несколько глотков, едва приоткрыла глаза и снова легла.

Доминик потащил Брук в коридор.

– Доктор только что ушел, – прошептал он. – Сказал, что это воспаление легких. Обычно болезнь приводит к смерти. И мать расстроилась из-за того, что я привез вас сюда. Наш разговор ее еще больше обессилил.

– Значит, вы все объяснили?

– Она уже знала. Я отправил ей послание из Россдейла, после отъезда посланника регента. Доктор поздравил ее с нашей будущей свадьбой.

– Так это уже известно всем? – поежилась Брук.

– Должно быть, если знает даже доктор. Принни, очевидно, не считает это тайной. Но мать тревожится, что это станет чем-то большим, чем сплетни и предположения. Мы не хотим, чтобы кто-то узнал об Элле.

– Нет, конечно, нет, – согласилась Брук.

– Можете… можете вылечить ее, как вылечили меня?

У нее было чувство, что это единственная причина, по которой Доминик настоял на ее приезде в Лондон, особенно учитывая то, что она могла бы приехать в воскресенье в экипаже. До того, как они покинули Россдейл, он знал только, что у его матери сильный жар, так что Алфрида дала ей с собой средства от обычной простуды. Но воспаление легких – болезнь серьезная.

Брук нахмурилась и честно сказала:

– Алфрида дала мне всего две травы, которые могут помочь вашей матери, но мне нужно куда больше трав, так что я должна поехать в аптеку. И поговорить с вашей кухаркой, узнать, есть ли у нее ингредиенты, необходимые для бульона, который ваша мать должна пить раз в день.

– Меня ждет наемный экипаж, – сообщил Доминик и, взяв ее за руку, повел к выходу. Он пытается угадать ее намерения? Или просто использовать все возможности?

Это произвело на нее впечатление.

В городе Брук нашла все, что необходимо для отвара. Молочай и пажитник. Она бы остановилась еще у одной лавки, чтобы купить щетку, но Доминик слишком спешил.

Однако Брук упомянула о щетке, когда они вернулись домой, перед тем, как пойти на кухню. Поэтому надеялась, что к вечеру щетка появится в ее комнате, если Доминик будет все так же дружелюбен по отношению к ней. Вероятно, он чувствует вину за то, что путешествие выдалось трудным. Или хочет подкупить ее добротой, чтобы она помогла его матери. В любом случае Брук впервые видела его таким. До вчерашнего дня он был с ней совсем другим. Значит ли это, что он именно такой, когда не вынужден противиться нежеланной свадьбе? Но время покажет…

– Что это вы положили мне в воду?

Брук сжалась, услышав тон Анны Вулф. Доминик немедленно подошел, чтобы взять стакан из рук матери, и вопросительно взглянул на Брук. Неужели она думала, что все будет так просто? Очевидно, мать, как и сын, – трудная пациентка. И Анна тоже скоро начнет постоянно жаловаться.

– Немного кайенского перца и лимон, – пояснила Брук со вздохом. – Это облегчит вам дыхание, если будете пить, конечно. А отвар, который я только что налила, начнет очищать ваши легкие от воспаления и заставит вас потеть.

– Я не потею.

Ответ, вполне приличествующий леди.

– Сегодня вы будете рады, если вспотеете. Пот – вернейшее средство, которое избавит вас от инфекции, и скоро вы почувствуете себя лучше. – И тут она добавила, поскольку Доминик не потрудился ее представить, только сказал матери, что она приехала помочь: – Я Брук, на случай, если вы не знаете.

– Я точно знаю, кто вы, – пренебрежительно бросила Анна. – Его сестра.

Брук застыла и перевела взгляд на Доминика. Он отвел ее в сторону и прошептал:

– Она знает, что сделал ваш брат и что послужило причиной смерти Эллы. Я не мог скрыть это от нее. Заранее прошу прощения. Может оказаться не слишком приятным занятием лечить мою мать.