Дмитрий не слушает, сосредоточено вжимая клавиши пальцами.

- Здесь три телефона. Личный и два рабочих. Звони в любое время сначала на личный. Если он отключён, значит - я сильно занят и не могу ответить. Если что-то срочное и не терпит отлагательств, звонишь на любой из рабочих, тебя соединят со мной.

Я сглатываю. Такое чувство, будто у меня в любовниках президент.

- Я заведу тебе банковскую карту, Алексей привезёт вместе с телефоном. Не хочу, чтобы ты в чём-то нуждалась пока меня нет...

- Нет, - тихо перебиваю я.

Дмитрий замирает с вилкой в руках.

- Что нет?

- Я не возьму ни то, ни другое.

- Какова причина? - прохладно спрашивает он и хмурится.

- До вчерашнего вечера, я прекрасно обходилась без дополнительных удобств.

- И что плохого в том, что я хочу предложить тебе их?

- Я не собираюсь становиться твоей содержанкой, Дима.

Темные глаза сужаются, и воздух вокруг нас заряжается его недовольством. Я опускаю голову и переключаю все внимание на омлет. Желудок скрутило от волнения, и все вкусности стола уже не кажутся мне такими уж аппетитными.

- Спасибо, - осторожно говорю я, понимая, что, скорее всего, обидела его. - Благодаря тебе, у меня уже есть хорошая работа, и больше я ни в чём не нуждаюсь.

- Хорошо, - медленно кивает он, сверля меня строгим взглядом. - Мы вернёмся к этому вопросу позже.

- Этот вопрос закрыт, - стою я на своём.

- Мне не нравится то, как ты характеризуешь наши отношения.

В этот момент его сотовый вновь оживает. Не могу отвести от него взгляда. Мне хочется поднять трубку и послать Свету к чёрту, заявить свои права на любимого мужчину, но у меня нет прав! Готоваэ выть от бессилия и злости. Я буду всегда в тени, его маленьким грязным секретом.

- Прости, у меня не такой богатый опыт в плане отношений, тем более тайных... - Мне не удаётся сдержать язвительный тон. - И как же ты предпочитаешь называть отношения с тайными любовницами, которых содержишь?

Дмитрий так резко опускает вилку, что я невольно вздрагиваю. Его исступленный взгляд кажется не сочетаемым со спокойным выражением лица. Мне вдруг хочется залезть под стол и вытянуть белый флаг.

- Здесь мы с тобой на равных. У меня ещё не было тайной любовницы... - произносит он холодно.

- Какая мне выпала честь! - Закатываю я глаза.

- Не вздумай вести себя так, будто я тут один самый грешный! В конце концов, ты провела ночь с парнем своей лучшей подруги и я, в отличие от твоего бывшего, не держу тебя тут силой!

- Согласна почти с каждым словом, с одним маленьким уточнением: с этого дня Света не может быть мне подругой - я понимаю это. А для тебя она всё так же остаётся девушкой, и, как оказалось, будущей женой!

- Туше´, Катя. Хватит.

Но я не могу остановиться, кипя от злости.

- Надо признаться, я удивлена! Ты видный красавец, да ещё и богат! В чём же секрет?

Дмитрий гневно щурится.

- Все очень просто, дорогая. Любовница может быть у женатого мужчины, а я таковым никогда не был. Я всегда предпочитал разрывать прежние отношения и только потом заводить новые…

Он замолкает, и краска покидает моё лицо. Его слова словно нож в грудь вонзают. Медленно опускаю вилку на стол, понимая, что сыта. Мертвая тишина окутывает нас. Видимо на роль его возлюбленной я не гожусь, поэтому мною будут довольствоваться тайно! Чёрт, а мне везёт на парней!

- Но не в этот раз, - срывается у меня.

- Не в этот, - пораженно повторяет он и потирает лицо ладонями.

- Я хотела бы знать почему? Дело во мне?

- Дело во мне… - кривится он и скрещивает пальцы перед лицом. – А если точнее, в том, что я сын крупнейшего застройщика в стране. Ты ведь знаешь кто отец Светы?

- Не особо, тоже занимается стройкой, кажется.

- Он главный конкурент фирмы отца. И на наш брак рассчитывали ещё до того, как познакомили. Мне никогда не одобрят разрыв со Светой. Ни моя, ни её семья. Я погряз в рутине под названием «Гордеев» с головой, и уже не знаю, как из неё выбраться!

- Что ты такое говоришь? - Я и без того понимала, что не пара состоятельному Савицкому.

- Слияние компаний, Катя. В мире бизнеса есть такая штука. Создание монополии в своей сфере услуг, устранение равных конкурентов. Отец загорелся этой идеей ещё два года назад. И осаждал Гордеева, пока тот не посчитал условия сделки особо выгодными. Я узнал, на каких условиях произойдёт слияние только после того, как меня и Свету стали намеренно сводить на различных приемах и встречах. Когда мы три раза подряд оказались за одним столом, у меня не осталось сомнений, что места подтасовывают.

- И Света знает об этом?

- Нет, - помедлив, отвечает Дмитрий. - Возможно она догадывается, что наш союз выгоден семьям, но она никогда не вникала в подобные вещи. Я и сам лишь догадывался, и игнорировал свою догадку больше двух месяцев, пока отец в лоб не сказал мне, для чего он устраивает эти встречи.

- Да что же это... - я не нахожу слов. - Ты хоть понимаешь, что Света мечтала о свидании с тобой на протяжении нескольких месяцев, пока ты подсчитывал, насколько выгодным тебе будет встречаться с ней?

- Я не слепой, Катя. И заметил её внимание ко мне гораздо раньше, чем узнал об условиях слияния. Поэтому отказал отцу сразу же, но это не значит, что он согласился со мной и перестал давить. Когда мы впервые встретились со Светой, у меня и в мыслях не было завязывать с ней отношения. Меня забавляло её настойчивое обольщение, не более того. Ведь речь шла о браке, а не о мимолётом приключении, на которое она явно рассчитывала. Твоя подруга отчаянная сердцеедка, не привыкшая оставаться без внимания. Она не отступала.  Это немного поменяло моё отношение к ней. Я убедил себя, что мы можем попробовать общаться на её условиях, посмотреть каков будет итог, и даже не заметил, как всё стало серьёзно. Почему-то меня это не отпугнуло, в конце концов я знал, чего от меня ждут и поддался на уговоры отца. Сделка назначена на конец августа. Я связан по рукам и ногам.

Я молча встаю из-за стола и наливаю себе холодной воды. В горле сухо, а в груди скребут кошки.

- Я, конечно, знала, что у таких как вы просто так ничего не случается. Но до такой степени? Это отвратительно...

- Ты так считаешь? Что ж, может это, наконец, откроет тебе глаза - я далеко не идеальный парень, который каждый день помогает юным девушкам по ночам, но ты видишь во мне именно его! Почему я должен был отказаться? Света - без преувеличения - настоящая светская львица и идеально подходила мне. Она красива, интересна, умеет вести себя в обществе. Всё шло идеально, пока ты не вошла в мою жизнь и не перевернула мой мир с ног на голову.

- Не надо, Дима! - обрываю я, не сдерживая язык за зубами. – С тех пор, как мы с тобой переспали, в твоей разложенной по полочкам жизни ничего не изменилось!

- Не изменилось? – гремит он, тоже поднимаясь. – Думаешь, я в восторге от того, что делаю? От того, что завишу от тебя как грёбанный безумец? Ты разорвала меня на части, Катя! И не смей даже пытаться ужалить меня этим!

Дмитрий смолкает, увидев мой испуганный взгляд, и отворачивается, опираясь на стол. В этот момент я осознаю, что веду себя как последняя стерва. Немедленно подхожу к нему, прижимаюсь к его спине крепким объятием и тихо прошу прощения. Мы стоим некоторое время в давящей тишине, пока её не разрывает внезапный тихий смех Дмитрия…

- Чёрт! Я ведь проиграл, Катя… - сколько едкой, злой иронии в его голосе. -  Подруга будущей невесты волнует меня гораздо больше, чем сама невеста! Полное фиаско! Согласна? Я никогда не хотел её так, как тебя, никогда не ревновал так, как тебя. Ты и представления не имеешь, что творилось в моей голове,  когда я увидел тебя в стриптиз-ресторане полуголую, соблазняющую мужчин. Если бы ты ушла с Патэрсоном на приватный танец, я бы разорвал миллионную сделку и придушил его собственными руками! Я воспользовался твоей дракой с Розой, чтобы выгнать оттуда. Чтобы больше никто не смел даже пытаться тебя коснуться! А ты смеешь говорить, что ничего не изменилось? Я отдалился от Светы, даже не заметив как! Понял, наконец, как зыбка моя привязанность к ней. Что этого мало, для того чтобы вступить в нормальный брак. А что, чёрт возьми, это теперь меняет?

Я раскраснелась, не веря своим ушам. Дима никогда и виду не подавал, что я так его волную! Неужели всё это правда?

- Раз так, откажись от слияния! Ведь во главе компании ты, а не твой отец! Всех денег мира вам всё равно не собрать.

Он хмыкает и качает головой.

- Как у тебя всё просто.

- Может, это ты всё усложняешь? Раз твой отец так жаждет этой сделки, он сможет найти другой способ. Разве Гордеев не хочет того же?

- Если я откажусь от слияния и брошу его любимицу дочь, как думаешь, он ещё будет этого хотеть? – он поворачивается ко мне.

Не нахожу, что ответить.

- Начнётся война, Катя. И вся ответственность за её начало ляжет на мои плечи!

Мы снова молчим. Он лишил меня надежды в тот же миг, в который поселил её во мне…

- Ясно, - поражённо говорю я, чувствуя внутри бездонную пустоту. - Спасибо за то, что всё рассказал.

Беру тарелку со стола и смахиваю остатки омлета в мусорное ведро, хочу все убрать со стола, но Дмитрий останавливает.

- Оставь, в квартире убираются.

Я отстраняюсь, и его руки замирают в воздухе. Не решаюсь взглянуть ему в глаза.

- Если ты не против, я бы хотела уехать. У меня в девять пробы, не хочу опаздывать.

- Я могу тебя подвезти, - тихо говорит он.

- Славно, - киваю я, и быстро выхожу в прихожую.

Дмитрий так внимательно следит за мной из дверного проёма, что между нами вибрирует воздух. Я сижу на мягком кожаном пуфе и шнурую кеды. Мне хочется сбежать и подумать наконец о том, что я делаю и на что соглашаюсь.

Когда чёрный Ягуар останавливается рядом со зданием, что мне написал агент, Дмитрий выглядит подавлено и неуверенно. Мы молчали всю дорогу. Напряженную тишину иногда разбавлял женский голос навигатора.

- Ты передумала? – его голос звучит хрипловато после долгого молчания.

- Нет… - Тихо отвечаю я.

- Уверена?

Не уверена… Молчу. Он глубоко вздыхает и закрывает глаза.

- Я раскрыл все карты, Катя. У нас есть время, чтобы всё обдумать, пока я буду в отъезде. Предлагаю встретиться сразу после того как я приеду и поговорить. Ты будешь работать до шести?

- У меня в пятницу съёмки в клипе Алекса.

Он весь напрягается и стреляет в меня неистовым взглядом.

- В какое время ты закончишь?

- Я не знаю. Когда я снималась в рекламе туши, на это ушёл весь день! Хотя в эфире его крутят секунд тридцать. А здесь четырёх минутная песня...

- Тогда я позвоню тебе.

- Я запишу тебе номер, - я лезу в сумочку за листком.

- У меня есть твой номер.

Мне хочется спросить: откуда, но внезапно он оказывается слишком близко и накрывает мои губы своими. Все мысли исчезают за одно мгновение. Дрожь так приятно растекается по телу, и я расслабляюсь, оседая в мягком кожаном кресле. Он отстраняется слишком быстро, я непроизвольно тянусь назад к его губам.

- Я буду думать о тебе, - шепчет он.

- Я всегда думаю о тебе, - отвечаю я, целуя его вновь.

Его дыхание сбивается, и он вжимает меня в кресло.

- Если так продолжится, я увезу тебя подальше от дороги и...

- Увези, - дрожащим шепотом прошу я.

- Катя... - выдыхает он. - Беги, это твой шанс. На меня у тебя будет ещё уйма времени, обещаю.

- Ты это специально, да? - нетерпеливо вздыхаю я.

- Нет, я лишь хотел попрощаться...

Он настолько доволен моей реакцией на его безобидный поцелуй, что улыбается мне как счастливый мальчишка.

- Хочу, чтобы ты держал за меня кулачки.

- Что это за роль?

- Тебе не понравится.

- Мне не понравится, если ты будешь сниматься в эротических фильмах.

Я рассмеялась, но он даже не улыбнулся. Кажется, это было сказано серьёзно.

- Это детектив, красавчик. Героиню убивает влюблённый в неё поклонник, из-за того что она собирается выйти замуж за другого.

- То есть, тебя убивают... Я беру свои слова обратно и готов увезти тебя подальше отсюда!

- Не меня, Дима. А героиню. Сыграть которую пригласили меня и ещё много подходящих актрис. Не путай меня с персонажами.

Он шутливо поднимает руки в знак поражения в ответ на мой строгий тон. Я не могу сдержать улыбку и вдруг осознаю, как мне хорошо с ним. Как сложно выйти из машины и расстаться до пятницы! Стереть глупую счастливую улыбку с лица и сосредоточиться на роли убиенной девушки. Я до последней минуты слежу за удаляющимся черным Ягуаром, слушая бешеный стук своего сердца. И не могу сдвинуться с места, словно разом с его отъездом, меня придавил груз стыда и отчаяния.