Я почувствовала, что мой муж дрожит от гнева. В приступе ярости он сжимал и разжимал кулаки.

— Почему, Тревор? — наконец спросил он. — Что я сделал тебе…

— Сделал? Боже милостивый! Это же очевидно. Ты унаследовал Уолтхэмстоу, мой братец, а я нет. Прийти к мысли о том, чтобы устранить тебя, а самому завладеть имением было легко, должен тебе признаться. Видишь ли, мне не было нужды убивать тебя. В этом случае Уолтхэмстоу перешел бы к Джорджу, потом к Юджину. Поэтому я должен был создать мнение, что ты не можешь дальше управлять имением из-за своего плачевного состояния. Тогда я мог бы обратиться в суд и потребовать, чтобы меня назначили твоим опекуном. Несчастный случай по дороге в Йорк и краткая амнезия были настоящим подарком небес.

— Но ведь ты получал свое содержание. Я всегда был готов дать тебе прибавку, выплатить деньги раньше срока, авансом, если считал, что твои доводы убедительны.

— Ты считал мои доводы… — передразнил брата Тревор. — Мне до смерти надоело слышать о том, что ты считаешь, мой добрый лорд Малхэм. Я устал жить в твоей тени, устал ползать перед тобой на брюхе каждый раз, когда мне понадобятся деньги. Мое ежегодное содержание — это жалкие гроши по сравнению с тем, что требуется, чтобы жить в свое удовольствие в Лондоне или Париже. А я именно туда собираюсь направить свои стопы, когда разделаюсь с тобой. Боже, я буду счастлив покинуть этот обшарпанный дом и этих жалких мелких людишек…

Я подняла глаза на мужа, когда он спросил:

— А какова роль моей жены во всей этой истории?

— Ты спрашиваешь о Джейн? — Тревор рассмеялся. — Еще одна дура. Мы были любовниками долгие годы, и наша связь продолжалась даже тогда, когда мамочка и папочка устраивали ваш брак. Конечно, я никогда не женился бы на ней, но убедил ее принять участие в игре. Ей была отведена определенная роль. Я обещал продать Уолтхэмстоу, когда он станет моим, а деньги истратить на нашу совместную поездку за границу и поселиться с ней там, где нас никто не знает. Та ссора, которая разгорелась между вами в конюшне, была заранее нами подготовлена. Джейн намеренно разозлила тебя, и ты ее ударил. Все произошло, как мы задумывали. Она притворилась, будто потеряла сознание, а когда ты, испуганный безумец, побежал за помощью, мы вместе подожгли конюшню.

— Но на пепелище было обнаружено тело, — сказал Николас бесстрастным тоном. — Как насчет тела?

— Это была Саманта. Чтобы заманить ее в конюшню, я написал записку, а когда она прибежала на мой зов, оглушил ударом камня по голове. Никто никогда не действовал так ловко и предусмотрительно. Впрочем, идеальных преступлений, видимо, не бывает. Мне было ненавистно то, что мы сделали. Саманта была отличной любовницей, но дело есть дело…

Тревор снова посмотрел на меня. Николас инстинктивно заслонил меня от него.

— Милое дитя, — услышала я его голос. — Поначалу, когда вы только появились здесь, я искренне привязался к вам. Даже подумывал о том, чтобы соблазнить вас, но потом понял, что мне не будет от этого проку. Как и Саманта, вы с обожанием смотрели только на него. Но в отличие от Саманты вы не примирились бы с ролью второго плана. Вы, Мэгги, не представляли для меня угрозы, пока не вышли замуж за Ника. Став леди Уинд-хэм, вы смогли бы повлиять на него, но не стали бы действовать ради меня. Мы с Джейн думали, что падение с лестницы поможет нам убить двух зайцев: мы могли или устранить вас, или убедить, что Ник опасен. По-видимому, не добились этим ничего. Но потом мы обнаружили клеймо и поняли, что вы мать Кевина. Вы догадываетесь, что это значит? Что он законный сын!

Углы его губ зловеще изогнулись. Тревор молниеносным движением вытащил пистолет из-под плаща, когда Николас шагнул к нему с угрожающим видом.

Держа пистолет на уровне сердца милорда, Тревор продолжал:

— Будь Кевин незаконнорожденным, Уолтхэмстоу никогда бы не перешел к нему. Но теперь с вашей смертью я предъявлю свидетельство о том, что Ариэль была матерью Кевина, и поместье отойдет к нему. А ему, без сомнения, понадобится опекун, пока он не достигнет совершеннолетия. Думаю, мне не составит труда убедить всех, что Ником снова овладело безумие, и он убил новоявленную леди Малхэм и себя.

Когда Тревор поднял пистолет с взведенным курком, я бросилась вперед, надеясь, что неожиданность моего нападения даст мужу время что-то предпринять. Но Тревор оказался слишком проворным. Он успел ударить меня локтем в лицо, и я покатилась на землю.

Мой мир превратился в ужасную какофонию звуков: крики дерущихся мужчин, ругательства, звук ударов. Внезапно я услышала выстрел, и пуля зарылась в землю всего в нескольких дюймах от моего лица.

Братья были так близко от обрыва, так близко от края.

Мой муж оборонялся, но брат его оказался сильнее, здоровее и оттеснял его все ближе и ближе к краю пропасти. Я попыталась встать, но мое и без того пострадавшее тело не позволило мне сделать этого, мне удалось только встать на колени. Я отчаянно плакала, умоляя о милосердии к моему мужу, пока страх не лишил меня всех сил, и я упала плашмя в пропитанный влагой торф.

Я подняла голову. Мужчины продолжали бороться и все больше приближались к обрыву.

В ужасе я закричала, видя, как мой муж скользит в пропасть, к вечному забвению. Я увидела, как он скрылся за краем обрыва. Видны были только его руки, судорожно хватающиеся за землю, ноги же не могли найти опоры и двигались из стороны в сторону в поисках ее.

Я увидела счастливый шанс на спасение мужа и бросилась на землю, ухватившись за его руки и стараясь удержать Николаса от падения. Но он был слишком тяжелым и постепенно сползал вниз. Я с ужасом поняла, что мне суждено увидеть его гибель в той самой бездне, что уже поглотила Джейн. В моих отчаянных попытках спасти мужа я совершенно забыла о Треворе. Шум, раздавшийся позади, напомнил о его присутствии. Оглянувшись через плечо, я увидела, что Тревор приближается, занеся над собой огромный камень. Ненависть придала ему сверхъестественную силу.

— Мэгги! — крикнул Николас. — Беги, Мэгги! Вспомни о Кевине, ты нужна ему.

Мои руки, скользкие от грязи, торфа и пота, еще крепче ухватили его запястья.

— Верно, Мэгги, — хмыкнул Тревор, — бегите поскорее, но будьте уверены, что в конце концов я догоню вас.

Он стоял совсем рядом с нами.

— Остановись, Тревор! — раздался женский голос. — О Боже, Тревор, прекрати это безумие!

На вершине холма стояла Адриенна. Она целилась из пистолета в Тревора.

— Тревор! — крикнула она. — Не вынуждай меня убивать тебя!

Я услышала его язвительный смех.

— Глупая сучка! Чем ты будешь без меня? Кто будет доставать для тебя эти прекрасные белые порошки, если ты убьешь меня?

— Прекрати! — крикнула Адриенна. — Я не позволю тебе совершить зло!

Мои руки слабели с каждой секундой, я продолжала цепляться за запястья Николаса, а он в свою очередь хватался за ускользавший из-под согнутых пальцев торф. Он не мог больше удерживаться в этом положении. Да и никто бы не смог.

Тревор сделал еще шаг вперед, и Адриенна зарыдала в голос:

— Не вынуждай меня! Остановись, Тревор! Клянусь, я выстрелю!

Он нависал над нами, глаза его казались дикими, лицо было незнакомым — теперь это была маска безумия.

Послышался выстрел, и Тревор повернулся к сестре, не веря в случившееся. Камень выпал из его рук и покатился вниз, а Тревор очень медленно опрокинулся спиной с утеса и исчез в тумане.

Я крикнула Адриенне, прося помочь мне вытащить Николаса. Мне казалось, прошла вечность, прежде чем она опустилась на колени рядом со мной и схватила моего мужа за руку. Вместе мы вытянули его на край утеса и остались сидеть, ежимая друг друга в объятиях, не решаясь поверить в то, что этому кошмару пришел конец.

— Все плохое позади, — сказала я ему, целуя его в лоб и стараясь его успокоить.

Тело Николаса сотрясалось от дрожи.

— Все кончилось, милорд муж. Клянусь вам! И так оно и было. Он крепко сжал мою руку в своей, обнял сестру за плечи и помог нам подняться на ноги Ни разу не оглянувшись назад, мы вернулись в Уолтхэмстоу.

Глава 23

Прошло пять лет со времени наших тяжких испытаний. Уолтхэмстоу снова стал приветливым и гостеприимным домом. Благодаря усилиям Джима сады поражают красотой и разнообразием цветов. Коридоры дома теперь не похожи на темные тоннели — они сверкают огнями многочисленных свечей, а окна благодаря заботам Матильды ослепительно блестят в солнечном свете.

Би все еще живет с нами. Когда она узнала о жестокости Джейн и ее обмане, Би сожгла столь бережно хранимые вещи бывшей леди Малхэм и превратилась в нашу верную и доверенную служанку и воспитательницу наших детей. Но она стареет и, вероятно, скоро покинет нас.

Доктор Брэббс все еще любит поговорить об уходе на покой, хотя я подозреваю, что пройдет немало времени, прежде чем он доверит своих пациентов новому врачу. Оно и понятно. Он не доволен, что я стала женой лорда Малхэма, но теперь примирился с моим замужеством, хоть иногда и ворчит по этому поводу. Он постоянно посещает нас. Наши дети называют его дедушкой, и это ему бесконечно приятно.

Адриенна замужем. Через пару недель она ждет появления на свет своего первенца. Она живет в Йорке, в скромном коттедже, дверь которого всегда гостеприимно открыта для любого прохожего. Она кажется безмерно счастливой женой местного священника.

Мне пора закрыть эти записки, потому что я вижу издали своего мужа и обоих сыновей. Они держат руки в карманах, их черные волосы развевает ветер с вересковых пустошей. Я смотрю в лицо Николаса и понимаю, что ему хорошо, хотя память его так полностью и не восстановилась. Возможно, никогда и не восстановится. Но дух его бодр, хотя я знаю, что, когда в глазах его появляется выражение отрешенности, он погружается в воспоминания. Я стараюсь успокоить его прикосновением руки, и его ответная улыбка говорит мне, что все хорошо.

Сейчас он улыбается. Значит, мне пора идти. Знайте, что я счастлива. И, вне всякого сомнения, любима.