Конни Кокс - Одержимые страстью

Стефани погладила девушку по руке, чтобы привлечь ее внимание:

– Итак, что же твои приемные родители рассказали о докторе Дрейке?

– Они сказали… он был самым умным ребенком из всех их приемных детей. Мол, ужасно умный, настоящий гений…

– Он по-прежнему ужасно умный и настоящий гений. Благодаря этому он стал превосходным врачом.

– В школе умных не любят, – подытожила Амелия.

Джейсон почувствовал, что Стефани внимательно его изучает. У него не было возможности перенаправить разговор в другое русло. Он должен работать. Но он не сомневался, что позже Стефани обязательно напомнит ему о том, какой он «ужасно умный, настоящий гений».

Потом Джейсон вспомнил: у них не будет этого «позже». Он уже принял решение. Ему досталась слишком тяжелая жизнь в детстве и юности, и поэтому ему не удастся стать хорошим семьянином.

Стефани права. Ребенку необходимо жить в стабильной семье, где о нем заботятся и оберегают. Джейсон не знал, что такое стабильная семья, не знал, что такое забота взрослых о детях. Смерть Тони всегда будет тяжелым грузом висеть на его душе. Вина за это останется с ним на всю жизнь…

– Что еще они говорили, Амелия? – спросила Стефани.

– Они сказали, что брата доктора Дрейка знали все вокруг. Он всегда смеялся и шутил. Он был не похож на доктора Дрейка. Он был очень милым и веселым.

Повышенная болтливость Амелии – доказательство того, что Джейсон удачно откачал инфицированную жидкость из ее брюшной полости, а обезболивающие лекарства оказали должное действие. Хороший знак, даже если доктору Дрейку от ее болтливости стало не по себе. Но разве сравнится личный дискомфорт со спасенной жизнью ребенка?

– Как насчет тебя, Амелия? У тебя есть братья или сестры? – спросила Стефани.

– Нет. Я одна.

– Я тоже. Мне всегда хотелось иметь брата или сестру. Единственному ребенку в семье одиноко. – От тоски у Стефани задрожал голос. – Я так завидовала всем моим друзьям, у которых были большие семьи!

Джейсон снова проверил картинку на мониторе. Пока все в порядке. Он задался вопросом, будет ли очередная утечка инфицированной жидкости из абсцесса или нет? Если у Амелии началась интоксикация, открытый зонд оставлять нельзя, это лишь усугубит ситуацию.

– Результаты лабораторных анализов готовы?! – рявкнул он, обращаясь к медсестре, решив таким образом прервать неприятный ему разговор Амелии и Стефани.

Амелия проигнорировала его тон и спросила Стефани:

– Вы хотите родить несколько детей, доктор Монтклер?

– Я не знаю…

Тоска в голосе Стефани едва не лишила Джейсона сосредоточенности.

Медсестра протянула ему лабораторный отчет, и он углубился в изучение цифр.

Результаты лабораторных анализов подтвердили интоксикацию в крови Амелии. В течение следующих суток или двух антибиотики должны уничтожить очаг инфекции. Если антибиотики не помогут, девушка умрет.

Джейсон сделал все возможное, оставалось только ждать.

Стефани заглянула в отделение интенсивной терапии и посмотрела на спящую девушку. Температура ее тела по-прежнему высокая. У Амелии слабые шансы на выживание, но она боец по натуре, и это непременно должно помочь.

Приемные родители сидели у ее постели. Обычно к пациентам возраста Амелии доступ посетителей в отделении интенсивной терапии запрещен, но Джейсон использовал свое влияние – для девушки и супружеской пары сделали исключение.

Он определенно знал, что такое страх ожидания в одиночку.

Неужели Джейсон всегда был одинок? Наверняка именно поэтому приемные дети вроде него и Амелии не могут найти нужных слов, чтобы обратиться за помощью.

Мысли Стефани обратились к ее собственным родителям. Возможно, они не каждый раз оказывались рядом с ней, когда она этого хотела, но папа и мама всегда были рядом, когда она в них особенно нуждалась. Стефани не сомневалась: они и сейчас помогут ей.

Вот только Джейсона рядом с ней не будет. Она единственная женщина, которая сумела размягчить его ожесточившееся сердце. Но потом он почему-то отстранился от нее…

И теперь снова остался один.

Мысль о Джейсоне, сидящем наверху в полном одиночестве, не давала ей покоя. Она видела, какими пустыми стали его глаза, когда медсестры выкатили Амелию на каталке из палаты. Он выглядел таким потерянным и поверженным, что сердце Стефани мучительно сжалось.

Был ли он одинок в ту ночь, когда умер его брат?

Джейсон сказал, что брат умер от спортивной травмы. Случай с Амелией наверняка разбередил в его душе страшные воспоминания. Неужели он никогда так и не залечит душевные раны?

Стефани страстно желала его утешить, но не знала как. Каким образом ей пробить толстую броню, которой он отгородил себя от мира?

Джейсон нуждается в исцелении. И еще ему нужна она, Стефани.

Он просто не понимает, как попросить о помощи.

Она знала его достаточно хорошо, чтобы догадаться: он намерен продолжать одиночное бдение в своем кабинете. Но в этот раз будет иначе. Теперь она поймет его без слов и останется рядом с ним, ожидая, справится ли с болезнью Амелия.

Дверь кабинета доктора Дрейка была плотно закрыта, а стеклянные перегородки его кабинета словно вибрировали от громких музыкальных ритмов. Он пытается забыться при помощи музыки? Решил восстановить самообладание за счет прослушивания тяжелого рока?

Услышав визг гитары, Стефани решила войти в кабинет.

Она постучала из вежливости, но ответа не последовало.

Доктор Райзер вышел из своего кабинета, чтобы предупредить ее:

– На вашем месте я не стал бы этого делать.

– Ну конечно, доктор Райзер, вы не стали бы этого делать. Как и многие другие. – Она повернула ручку двери.

«Сохраняй спокойствие и продолжай в том же духе», – сказала она себе, вспоминая одно из любимых высказываний своей бабушки.

Джейсон не мог слышать, как она вошла, из-за грохочущей музыки, рвущейся из динамиков. Тем не менее он поднял глаза, будто почувствовав ее присутствие.

Может быть, и почувствовал. Стефани всегда ощущала его присутствие.

«Я не могу любить тебя», – сказал он ей.

Но он не произнес: «Я не люблю тебя».

Стефани решила выяснить, почему Джейсон не может ее любить.

Он выключил музыку и встал:

– Тебе что-то нужно?

– Мне нужно знать о твоем брате.

Джейсон какое-то время молчал, собираясь с духом.

– Зачем?

Стефани стояла напротив его стола, не приближаясь к нему. Что бы он ответил, если бы она сказала: ему нужно выговориться, а она готова его слушать?

Ничего. Он ничего бы не ответил.

Не самый лучший подход в общении с Джейсоном. Но в глубине души Стефани знала: он сделает все для своего ребенка. И значит, поговорит с ней.

– Я хочу, чтобы нашего ребенка окружала обстановка стабильности. Мне нужно знать, что рассказывать нашему ребенку о семье его отца. Если он станет смешливым и веселым, а не «ужасно умным, настоящим гением», я должна буду сказать ему, что он унаследовал чувство юмора от дяди. Но я даже не знаю имени твоего брата. Пожалуйста, Джейсон! Неужели ты не хочешь, чтобы твой ребенок больше узнал о своих родственниках?

– Тони. Сокращенно от Энтони.

– Каким он был? У тебя есть его фотографии?

Джейсон нахмурился:

– Фотографий нет. Мы часто переезжали, и они… потерялись. – Он потер глаза. – Теперь мне трудно вспомнить, как он выглядел. Я поклялся, что никогда его не забуду, но забыл…

Она спросила очень осторожно:

– Как он умер, Джейсон?

– Я его убил. – Серьезность тона Джейсона убедила бы любого другого человека в том, что он действительно убийца.

У Стефани сжалось сердце от осознания того груза вины, который он нес всю жизнь. Но она отлично знала, что сочувствие в общении с Джейсоном не поможет.

– Как это произошло, Джейсон?

– Я не любил его достаточно сильно, не заботился о нем достаточно хорошо, и он умер, – слишком размеренно проговорил Джейсон.

Она услышала невысказанные эмоции в его голосе. Он занимался самобичеванием, хорохорился перед ней для того, чтобы она быстрее оставила его в покое.

Но Стефани решила не сдаваться. Если Джейсон считает, что его жесткость оттолкнет ее, то он ошибается! Джейсон отреагирует на логику и отмахнется от нежных утешений.

– Джейсон, что было написано в медицинском заключении о смерти твоего брата?

– Заключения я не читал. Доктор сказал мне, что у брата случился отек головного мозга. Внутричерепное давление резко повысилось после травмы. – Он говорил равнодушно, хотя в его глазах читались невыносимые страдания.

Она не сдержалась и протянула руку:

– Что случилось?

– Он играл в бейсбол за школьную команду. – Джейсон уклонился от ее прикосновения и посмотрел в окно, словно мог увидеть в нем прошлое. – Тони был действительно хорошим игроком. Я не был на той игре, но мне сказали: он получил сильный удар мячом в висок. Несколько минут Тони находился без сознания, а потом, придя в себя, сказал, что с ним все в порядке. Он доиграл матч до конца…

– Получается, это тренер должен был послать его в кабинет первой помощи.

– Нет. Это я должен был ему помочь! Я нес за него ответственность. – Джейсон провел ладонью по лицу. – Тони сказал, что у него просто разболелась голова. Я отправился на день рождения своей подруги, оставив его спящим на диване перед телевизором. Именно там я нашел его на следующее утро. Он так и не проснулся…

– Я помню, ты говорил – ему было четырнадцать лет. А тебе самому?

На этот раз, когда Стефани положила руку ему на плечо, он ее не оттолкнул. Наоборот, слегка наклонился, и она почувствовала тепло его тела.

– Я был достаточно взрослым. Несколько месяцев назад мне исполнилось восемнадцать лет, и я вышел из-под опеки приемных родителей. Я оканчивал школу, а по вечерам работал официантом. А потом обнаружил, что приемная семья, в которой остался Тони, намерена сдавать жилье, где проживали приемные дети. Я обратился в суд, чтобы самому получить опеку над Тони и забрать его из приемной семьи. – Джейсон потер ладонью лицо, а затем пристально посмотрел в ее глаза. – Мне казалось, я избавляю Тони от жизни в неблагополучной семье. Вместо этого он оказался в еще более худших условиях – со мной. Жизнь с приемными родителями не была такой уж замечательной, но я уверен – эта супружеская пара не позволила бы Тони умереть из-за того, что им захотелось пойти на страстное свидание. – Он отвернулся к окну и отодвинулся от Стефани. – Тебя удовлетворила моя семейная история или мне достать еще несколько скелетов из шкафа?

От Стефани было не так-то просто отделаться. Его откровение было слишком важно для них обоих. Она коснулась рукой своего живота:

– Что случилось с твоей подругой?

Джейсон молчал так долго, что Стефани подумала, будто он не слышал вопроса.

Словно приняв важное решение, он повернулся к ней:

– Сначала я во всем обвинил ее. Черт побери, я обвинял всех подряд! Но виноват был только я! – Он глубоко вздохнул и протяжно выдохнул. – После того как Тони вернулся домой с травмой, я должен был отменить все свои планы. Я должен был поступить правильно и остаться с ним. Но он сказал мне, что с ним все хорошо и что я должен идти. Моя подруга снова и снова говорила о том, как для нее важен этот день рождения. Она так и сказала: если я ее люблю, то приду на вечеринку. Я действительно ее любил. Вернее, мне так казалось… Поэтому вопреки здравому смыслу я оставил брата одного.

– Джейсон, ты был так молод! Ты не знал, как именно поступить!

– Нет, я знал! Даже когда ее раздевал, я думал о своем брате. – Он рассмеялся, отрывисто и резко. – Забавно, как быстро любовь может превратиться в ненависть. Я не мог смотреть на нее после того дня. Пока мы клялись друг другу в вечной любви на ее гламурной кровати, мой брат умирал на изъеденном молью диване… – Он сел рядом с ней, взял за руку, потом отстранился. – Вот почему я не могу тебя любить, Стефани. Я не могу позволить эмоциям взять верх над моим разумом. Не могу отвлекаться и делать ошибки.

– Значит, ты просто притворяешься, что ничего не чувствуешь?

– Я не притворяюсь, я себя контролирую.

– Контролируешь? По-твоему, я тоже должна контролировать свои эмоции? Сдерживать желание заботиться о ком-то и оберегать любимого? Нести бремя работы и забот в молчаливом одиночестве?