Лора Лэндон - Одержимый любовью

Джонас думал о том огромном количестве денег, которые уже потратил на ремонт и улучшение Хейвуд-Эбби. Он думал о тех долгах, которые заплатил за него Хардли. Все эти деньги Джонас теперь должен. Деньги, которые он никогда не сможет вернуть.

Перед глазами промелькнула картинка, как Хардли поднимает тост за кончину Джонаса. О, как Хардли должен быть доволен собой. А скоро он будет веселиться еще больше, когда потребует, чтобы Джонас рассчитался с долгами, а тот не сможет.

А как счастлив он будет, когда поймет, что это не без денег Джонас не сможет жить. Он не сможет жить без Селии.

Джонас выпрямился и мучительно вздохнул. Если бы только он понял, что задумал Хардли, чуточку раньше, пока еще не было слишком поздно. Он должен был подозревать, что существуют какие-то условия оплаты долгов его отца и ремонта имения. Он должен был догадаться, что Хардли не собирается дать ему возможности улучшить жизнь арендаторов, которые так долго обходились без этого и уже смирились. Он должен был знать, что Хардли не сделает ничего полезного для Джонаса. Он слишком сильно ненавидит его.

Джонас раздраженно провел рукой по волосам и замер. Слишком поздно. Он уже потерял все, что было для него так важно: имение, землю и Селию. Но это не значит, что все, кто от него зависит, тоже должны все потерять. Арендаторы Хейвуд-Эбби так долго жили в плохих условиях, что заслужили чего-то хорошего. Пусть это станет для них вознаграждением за преданность и верность.

– Мне нужен список всего, что потребуется, чтобы отремонтировать дома и привести в порядок надворные постройки каждого арендатора, сержант, – вставая, обратился к дворецкому Джонас.

– Да, сэр, но…

– Я хочу, чтобы жена каждого арендатора выбрала что-нибудь, чего ей хочется. Мне все равно, что это будет: новая кровать, новый стол или ткань на шесть новых платьев.

– Сэр…

– И этот список мне нужен до наступления темноты.

– Разве вы не считаете, что должны отправиться…

Джонас резко махнул рукой, не дав Банди закончить мысль, и стал беспокойно расхаживать по комнате.

– С утра первым делом отправь людей в Лондон добыть все необходимое для завершения ремонта Хейвуд-Эбби, и привези их назад. Попроси их убедиться, что все счета отправлены герцогу Хардли.

– Вы уверены, командир?

– Да! Давай действуй прямо сейчас. У нас мало времени.

– Но леди Сесилия… Она наверняка едет в Лондон. Разве вы не считаете, что должны…

У Джонаса подогнулись колени. Больше всего ему хотелось помчаться за Селией, но это не обернется ничем хорошим. Пока. Она была слишком сердита на него, слишком обижена. Он должен дать ей время, прежде чем ехать следом.

– Я хочу, чтобы ты послал одного из местных парней в деревню, чтобы он нанял столько работников, сколько сможет. И не только мужчин. Женщин тоже. Они могут выполнять более легкую работу.

Джонас принял решительный вид, как делал всегда, когда отдавал приказы на войне. Это удавалось ему с таким блеском, что в его серьезности не возникало даже сомнений. Кроме того, это помогало скрывать страх.

– Давай, Банди, вперед! Мы должны успеть сделать все, что нужно, пока еще не слишком поздно.

Джонас почти бегом бросился к двери. Хардли, может, и уничтожил его, но он не сдастся без боя. Он бы не уцелел на войне, если бы не обучился некоторым навыкам выживания.

О себе он подумает позже, когда позаботится обо всех, кто от него зависит. А потом позволит себе думать о том, как сильно он любит Селию, и о том, что жить без нее невыносимо.

И он сделает все возможное, чтобы вернуть ее.

Джонас сидел за массивным столом красного дерева в своем кабинете, закинув ноги на его край. В одной руке у него была почти пустая бутылка бренди, в другой – более чем наполовину наполненный стакан. Шел уже третий день с тех пор, как он вернулся в Лондон.

И уже в третий раз он ездил повидать Селию. Это была его третья попытка убедить ее, что все сказанное им не имеет никакого отношения к правде.

И в третий раз его прогоняли от дверей.

Джонас поднял стакан, но не донес до рта. От мысли о том, что ему надо сделать еще один глоток этой обжигающей жидкости, у него все в желудке перевернулось.

Черт, даже напиться у него не получается.

Джонас поставил стакан на стол и откинул голову на подголовник, обтянутый потрескавшейся кожей. У входа в дом на некоторое время все затихло.

С тех пор как герцог Хардли объявил о том, что не станет оплачивать астрономические счета графа Хейвуда, Джонаса осаждали кредиторы и агенты по взысканию долгов. Он даже опасался, что его изобьют до полусмерти, и ему, скорее всего, не уцелеть. Но Банди, который прикрывал его спину на войне, и в этот раз пришел на помощь.

Джонас не знал, что предпринял его сержант, чтобы очистить дом от толп кредиторов, угрожавших его жизни, но это помогло. Впервые с тех пор, как он вернулся в свой дом в Лондоне, здесь наступило затишье.

Джонас закрыл глаза и взмолился хотя бы о нескольких спокойных минутах, когда он не будет изводить себя мыслью о потере Селии. Он молился, чтобы боль и страдания, которые терзали его день и ночь, хотя бы на минуту ослабли. Хотя и понимал, что это невозможно.

Он размышлял о гнусном замысле Хардли и снова и снова ругал себя последними словами. Он думал о боли, которую переживала Селия, узнав о предательстве тех, кто любил ее больше всего. Весь ее мир рухнул, и не осталось ничего, за что можно было бы зацепиться.

Джонас встал, бросил в горевший камин еще одно полено, потом снова сел и положил ноги на стол.

Он снова и снова прокручивал в голове сцену с леди Канделл. Если бы только у него был другой способ спасти Селию. Если бы у него имелась возможность не произносить те слова, которые уничтожили ее любовь к нему.

Если бы она не узнала, что Хардли совсем не думал о ней, когда использовал ее, желая отомстить своему врагу.

В ушах вновь загрохотала угроза Хардли.

«Когда тебе будет что терять, я отниму у тебя все».

И отнял. Он отнял у него Селию.

Джонас потянулся за бутылкой, оставленной рядом с креслом, но замер, услышав голоса в холле.

«Проклятые кредиторы!»

Он вынул из бутылки пробку и стал наполнять свой стакан. В этот момент дверь распахнулась, и в кабинет стремительно вошла леди Аманда Рэдберн, за ней следом – Банди.

– Простите, командир, но леди настаивала.

– Леди Аманда, – приветствовал ее Джонас, перестав наливать бренди в стакан. Более не утруждая себя, он просто поднес бутылку к губам. – Почему-то ваша настойчивость меня не удивляет.

– Вы пьяны? – уперев руки в бока, смотрела на него Аманда.

– К сожалению, нет, – засмеялся Джонас.

– Хорошо.

Гостья несколько секунд оценивающим взглядом изучала Джонаса, потом прошла к столу и села на стул, стоявший напротив стола.

– Банди, посмотри, есть ли у нас что-нибудь к чаю, – выпрямив спину, попросил Джонас.

– В этом нет необходимости, Банди, – подняв руку, остановила его Аманда. – Я не собираюсь засиживаться здесь и пить чай.

– Вы вообще не должны здесь быть. – Джонас откинулся в кресле и поставил бутылку на угол стола. Ему необходимо иметь возможность дотянуться до нее. Если леди Аманда пришла сюда отчитывать его за разбитое сердце Селии и называть нелестными словами, то, может быть, бренди, которое он не допил, как раз и пригодится. – Так зачем вы пришли? – уточнил он, стараясь принять скучающий вид.

– Чтобы услышать правду вместо той лжи, которую вы рассказывали леди Канделл.

– А почему вы решили, будто я врал леди Канделл? – У Джонаса возникло такое ощущение, будто из него вышел весь воздух.

– Потому что у меня есть преимущество смотреть на всех артистов в этой драме с объективной точки зрения. Я просто оставила Селию и…

– Как она? С ней все в порядке?

– Нет, – резко махнула рукой Аманда. – Ей плохо. Она обижена. Очень несчастна. У нее разбито сердце, и Селия уверена, что оно уже никогда не исцелится. – Она окинула Джонаса оценивающим взглядом. – Вас беспокоит это?

– Разумеется, беспокоит. – Джонас опустил ноги на пол. – Никто не должен терпеть такую боль. Никто не должен подвергаться такой жесткости, особенно со стороны тех людей, которые, как она думала, любят ее больше всего.

– Вы говорите о себе и о Хардли?

– Да. О себе, – Джонас почувствовал, как тяжело у него на душе, – потому что все сказанное Хардли я принял за чистую монету. Как оказалось, я не понял, что для его махинаций имелся скрытый мотив. И о Хардли, потому что он использовал сестру, не думая о том, как больно ей будет узнать об этом.

– Я бы хотела знать, что случилось.

– Зачем?

– Я думаю, что вы по-настоящему любите Селию, – не мигая смотрела на него в упор Аманда. – Так вы любите ее? Только я хочу знать правду. Если посмеете лгать, то проделки Хардли покажутся просто ерундой по сравнению с тем адом, через который мы с Селией вас протащим.

– Да, я люблю ее. И был бы круглым дураком, если бы не любил. Она самая восхитительная женщина, которую я встречал в своей жизни. И…

– Что?

– Я не уверен, – тяжело сглотнул Джонас, – что смогу прожить без нее остаток своих дней.

– Это все, что я хотела знать. – Леди Аманда откинулась на спинку стула и сложила руки на коленях. – А теперь скажите, как же вы с Селией умудрились попасть в такую неприятность.

Джонас глубоко вздохнул и рассказал лучшей подруге Селии, как Хардли заплатил все долги его отца. Как он потребовал, чтобы Джонас немедленно начал ремонт Хейвуд-Эбби, и обещал покрыть все расходы, пока Джонас не получит приданое Селии.

Когда он закончил свой рассказ, леди Аманда стукнула кулачками по обивке подлокотников и вскочила на ноги.

– Какой расчетливый подонок! – как ураган металась она по комнате. – Он не собирался допустить вашего брака с Селией и отдать вам ее приданое. Он просто использовал ее, чтобы уничтожить вас.

Джонас, услышав, какие слова срываются с губ леди Аманды, от удивления заморгал.

– Обвинять Хардли бесполезно, – сказал он наконец. – Он все будет отрицать. Кроме того, у него на руках есть козырь.

– Что за козырь? – удивленно приподняла брови леди Аманда.

– Он должен одобрить выбор Селии. Если мы поженимся без его одобрения, я не получу ни фунта из ее приданого.

– А без приданого вы бы Селию не взяли?

– Я беден, миледи, – подался вперед Джонас. – Учитывая хорошо продуманный план Хардли, мне просто повезет, если общество отвернется от меня не сразу, а хотя бы через пару недель. Какую жизнь я могу обеспечить Селии? Без приданого она не может позволить себе стать моей женой, даже если бы этого хотела.

– Может быть, если мы…

– Я уже обдумал все мыслимые и немыслимые варианты, – подняв руку, перебил ее Джонас. – Ничего не получится. Ничего, кроме убийства.

Несколько секунд оба молчали. У Аманды был отсутствующий взгляд, будто она обдумывала нечто требующее серьезных размышлений.

Потом, медленно кивнув головой, она подняла глаза и внимательно посмотрела на Джонаса.

– Я хочу пригласить вас на чашечку чаю, лорд Хейвуд.

– Простите, леди Аманда, – покачал головой в ответ Джонас, – но я не…

– Я тоже, – перебила его Аманда. – Чай, на который я вас приглашаю, будет накрыт у меня дома точно через час.

– Селия будет там?

– Да, и она, и герцог Хардли.

Джонас улыбнулся. По крайней мере он попытался поднять уголки губ и надеялся, что это похоже на улыбку.

– Боюсь, герцог Хардли не захочет, чтобы я находился где-то рядом с ним.

– Это не ваша забота, – махнула рукой леди Аманда, как будто от герцога Хардли можно было вот так легко отделаться.

– А вы уверены, что сумеете убедить Хардли прийти?

– О да. Хардли будет делать все, что в его силах, чтобы загладить вину перед сестрой. С тех пор, как Селия вернулась в Лондон, она отказывается видеть его. После того, как герцог использовал ее в своих играх, он действительно боится, что, возможно, потерял ее навсегда.

– А мне кажется, вы ничего не сможете сделать, миледи, – недоверчиво покачал головой Джонас. – Я восхищаюсь вашей попыткой помочь мне, но…

– У вас есть план вернуть назад женщину, которую любите? Или вы любите ее недостаточно сильно, чтобы попытаться сделать это?