— А твоя работа тебя сдала, Одет. Сдала, и подставила.

Уснула быстро, я уже привыкла спать со светом, смена времени суток здесь никак не отражалась, мог быть день, могла быть ночь, одно я знала точно, больше спишь — меньше думаешь. Вентиляция тут не радовала, мое шелковое белье сохло по моим ощущениям часов пятнадцать, иногда приходилось обходиться без него. Однажды приперлась на допрос в простыне, постиранная одежда никак не желала сохнуть, да и белье к ней присоединилось. Можно было конечно хоть трусики на себе высушить, но куда интересней было наблюдать, как Курт отбивается от желаний, а уж с меня сталось, подначивала как могла, то сползет слегка простынка, то упадет, то распахнется. Зато к моему возращению в камеру так появился спортивный костюм, пара футболок и некое подобие банного халата. И где они только такое барахло нашли.

Очередные допросы по кругу, одни и те же фото, одни и те же лица, воспоминания о проведенных ночах, о моих планах по использованию его тела по прямому назначению, сменялись всевозможными заключениями всевозможных экспертиз. Протоколы допросов моих «легенд» где они с удивлением узнавали, что были в таком-то месте, в такое-то время, сравнение меня, доказательства присутствия, оригиналов, даже как-то обидно, что моя натура с «легендами» совпадала от пятидесяти до семидесяти процентов, «легенда» и оригинал все же выше процент, а я так старалась. Я и «мое алиби» совпадала процентов на семьдесят, и то за счет пластики, если честно, даме предложили путешествия в обмен на легкую коррекцию лица, но вот движения, речь, это с ней не отрабатывалось. Мил хотел, чтоб в случае чего у меня был прикрыт зад. Старательные агенты подняли все документы, что «алиби» купила за последние лет пять. К несчастью, синхронизация моего организма и «алиби» не произошла, меня долго пытали, почему же я покупала так часто средства гигиены лет шесть назад, ответ универсальный — жадность, были по акции на пять баксов дешевле, прикупила в запас, а то этим календарям доверять нельзя, вечно пикают позже. В определенный момент был небольшой нахлест в наших с ней расходах, заказов было много, мелких, что нужны для тренировки больше, чем для прибыли, карточкой пользовалась часто и не сильно сверяла график ее путешествий с моими поскакушками. Потом пришлось «поумнеть» и уделить время на четкое взаимодействие с «алиби», она получала указания куда ехать, на какой срок и оплату, когда заказ занимал значительное время. Мелкие подобного не требовали, но большую часть расходов оплачиваю наличными, я и раньше больше любила живые деньги, а сейчас моя любовь к ним возросла, отследить их куда сложней, если только тебе изначально не подсунули меченые банкноты. Вот и Кура с его приятелем аналитиком очень удивляла моя банковская выписка, официальная зарплата поступала регулярно, даже за то время, что я сижу у них (директор все же, могу себе позволить сидеть где хочу и получать вознаграждение), а вот тратилась она неохотно, только когда мне надо было проявиться в конкретном месте. А приличная сумма скопилась, надо будет отметить свободу на все. Осталось только понять, когда же сие мотовство случится.

Мои ответы про богатых любовником им не очень нравились, но и опровергнуть не могли, были у меня такие, на всякий случай, с кем можно было провести приятно время полностью за их счет, часто даже не требовались постельные подвиги. Обеды мне тоже охотно оплачивали, надеясь на что-то, но чаще всего не получая. Решили привязаться к одежде, проверка моих последних приобретений их не сильно обрадовала, купил мне комплект одежды, белья, сумку, туфли и даже косметику один из приятелей Мила, сенатор, в этом всем богатстве меня и загребли.

И главное их абсолютно не интересовали те, кто реально умер недалеко от меня, их тревожили люди, что получали свою долю свинца через пару-тройку недель после моего отбытия из их жизни. Например, Янсен, что могло привлечь профессионального киллера в этом старом одиноком смотрителе маяка, он то в мое поле зрения попал случайно, просто городок небольшой, и все кто появляется сразу выделяется. Изображать из себя тупую было легко, выслушав множество «лестных» эпитетов, порвав карту при попытке понять где я нахожусь, снеся пожарный гидрант при сдаче назад, покарябав машинку, с «чистой совестью» и печалью в глазах застряла в этом богом забытом городишке на неделю. Пока штраф оплатила, пока машину подремонтировала, подняла им экономику сразу, столько наличности они давно не видели, ну захотелось взбалмошной девице бабки потратить, так почему бы не помочь. Они охотно рассказали мне про женишка Олафа, что строил из себя богатейку, пользуясь сходством паспортных данных и фейсом с реальным мультимиллионером, немного пластики, немного кредита на приличную одежду и он вхож в любой закрытый клуб для избранных. Вот реального миллионерчика с трудом затащила на свадьбу двойника, по иронии судьбы он потом женился на невесте, может у двойника вкус совпадает с оригиналом? Может и мой любит ром?

Время на добровольное сотрудничество закончилось, по моим ощущениям две недели, может чуть больше прошло, сегодня впервые на допрос меня вели в наручниках, другая допросная, побольше, в нашем тесном кругу прибавление. Мои руки пристегнули к металлической скобе, что была в середине стола, сидеть было неудобно.

— Кто твой приятель? — почти любезно улыбнулась, хотя рожа новичка требовала кирпича.

— Агент Милтон.

— Один не справился, друга позвал.

Курт неопределенно пожал плечами, сегодня он просто наблюдатель. Передо мной опять выложили фотографии.

— Издеваетесь? Могли бы уже кого-нибудь новенького добавить.

— Кто заказал вам этих людей? — блондинчик решил доканывать меня «гениальными» вопросами.

— Не понимаю о чем вы.

— Программа защиты свидетелей, все они были в ней.

— Херовая тогда программа, раз под защитой их свинцом кормят.

— Они были в ней, также как и ты, и твоя мамаша.

— Вам это лучше знать, я просто переехала из одной жопы мира в другую, никакой защиты не почувствовала.

— Вы попали в нее с целью завербовать агента?

— Завербовать? Даже стесняюсь спросить, зачем он мне сдался?

— За этим, — он постучал по фотографиям указательным пальцем, — получать и продавать информации. Кто предоставляет вам информацию? Кто?!

Хватил меня за грудки и притянул к себе. Блин, столько прыщей и даже не пытается с этим что-то делать.

— Никто! — хотела плюнуть в лицо, но на него даже слюны жалко.

— Скольких вы убили лично?!

Продолжал кричать он мне в лицо.

— Никого я не убивала, а вот ты еще большой вопрос. И как тебя вообще взяли в агенты?!

Швырнул меня обратно на стул, наручники впились в запястья.

— Когда и при каких обстоятельствах вы познакомились с Милдредом Бенедиктом Пятым?

— Кто это?

— Твой хозяин.

Милтон довольно ухмыльнулся, словно мысль, что у меня есть хозяин, приносила ему удовольствие. Хотя, если нет других вариантов, так хоть от мыслей пусть получит.

— Рабство, насколько я помню, давно отменили, у меня нет хозяина, может он есть у тебя? А с первым, вторым, третьим и четвертым я по-вашему тоже должна знать? Из бенедиктов я только яйца знаю, сколько съела их за жизнь, не считала.

— Мил тебя подставил, Одет, — вот и Курт голос подал, а то сидит, любуется, как Милтон на меня орет. Хороший полицейский, плохой полицейский, проблем оба доставят, верить нельзя. Но этот блондин явно садюга, не зря его жена бросила, развелся недавно, след от кольца на пальце еще виден, подавители они или тихо загибаются, или агрессивные становятся. Нелегко, когда объект твоих мечтаний сидит рядом, но крепкие мужские ягодицы тебе навряд ли радостно раскроет, да и место работы не располагает к нетрадиционным ориентациям, хотя в оборонке это уже модно, может и ЦРУ следом. А Курт-то и не подозревает, кто о нем ночами вздыхает.

Пистолет в пластиковой упаковке с номерной биркой меня мало обрадовал, как и заключение что на нем есть мои отпечатки.

— Так предъявляйте мне официальные обвинения, — сейчас бы откинуться на спинку кресла, приподнять бровь, сделать моську "вы все идиоты", налить ром в бокал, много, аж до краев и медленно выпить, набрать номер адвоката и переложить приятное общение с агентами на него. Но… Скоба не давала откинуться, наливать ром здесь не станут, адвоката тоже нет. И даже истерику не устроишь, без стула совсем не то. Можно разрыдаться. А можно…

— И кого из него пристрелили?

— Представителя ОПЕК.

— Не интересуюсь нефтью.

— Терроризм, ты же не дура и понимаешь, что у меня широкие полномочия

— И держать меня тут могут долго.

— Сколько мне захочется, и содержание будет зависеть от моего желание.

— А желание ваше направлено совсем в другую сторону. Курт, будь осторожен, не поворачивался к нему спиной, а то нагнёт.

Кулак замер в паре сантиметров от моего лица, в этот раз его остановили. А когда не будет Курта?

— Предъявляйте официальные обвинения, мой адвокат сотрет вас в порошок. Насколько я помню, пристрелили его в мае два года назад. В это время я была во Франции и куча свидетелей это подтвердит. Я буду настаивать на повторной экспертизе, с определением давности отпечатков, им явно меньше двух лет, но вы это и так знаете, остальные листы заключения где?

— А ты не хочешь подумать как этот пистолет к нам попал? — ожидаемый вопрос от скучающего бывшего любовника.

— Нет, у меня его не изымали, значит незаконное хранение и ношение уже отваливается. За незаконное "подержала пистолет" сколько сейчас дают?

"А последний раз пистолет в руках держала на стрельбах после полосы препятствий"

— Считаешь себя шибко умной, — Милтон усмехнулся.

— Нет, просто давно детективное агентство держу, много полезного из отчётов сотрудников узнаю.

— На сегодня хватит, у меня ещё другие дела есть, — Курт со скучающим видом решил со мной распрощаться, Милтон не особо был рад этому, но охрану вызвал.

Уф, ты ж, как хорошо в камере да без наручников, еще бы еда была сносной, так прям курорт. Милтон проблема и большая, во всяком случае он не собирается со мной сотрудничать, а я с ним тем более.

Очередное утро началось рано, а может и не началось, уснуть не успела, часы охранника застряли на пяти, может ещё день. Меня волокли, решила не помогать доставке, пусть отрабатывают зарплату. Агент Милтон ожидал меня один. Решили работать по очереди — один днём, второй ночью, а я круглосуточно. Берут измором. Опять снимки, в этот раз хоть другие лица.

Пододвинула фотографию к себе ближе, разглядывая.

— Она тоже мертва?

— Джанис?

— Трина, Трина Уотс.

— Джанис Дрейк, если верить отпечаткам. Да, мертва, уже лет семь как, если не больше. Он нашел для нее замену и устранил.

— Он?

— Ты знаешь о ком я, детка. Твой хозяин.

— У меня нет хозяина, агент.

— Ты думаешь он тебя оставит в живых? Как только мы тебя отпустим, так он сразу тебя пристрелит.

— Отпусти и узнаем.

— Может действительно отпустить, — Милтон довольно улыбался, в его голове я уже была трупом.

— Ты же знаешь, что он даже разбираться не станет. Устранит и все.

— Повторяетесь. Отпустите и я буду жить долго и счастливо, ибо не знаю, о чем вы говорите. Ничего у вас на меня нет.

— Всегда можно сделать.

Очередная порция фотографий трупов.

— А кто-то выжил из участвующих в программе защиты свидетелей?

— Это исполнители. Вот этот, — швырнул в меня фоткой, — Серхио Дамино снайпер, лучший был в своём деле, и того твой Мил не пощадил, с трехсот метров пристрелил. Он любит менять кадры. Твой единственный шанс на жизнь — работа на нас.

— Я работаю только на себя. Кто такой ваш пятый яичный не знаю. Из всех предъявленных трупов знаю только Джанис, но ее почти девять лет не видела. Никого не убивала!

Агент подскочил, если бы я не сопротивлялась, то точно бы мой нос сломал о стол, пытаясь впечатать мое лицо в фото.

— Смотри, смотри, что тебя ждет. Все они работали на него, все, и все сдохли!

Силы были не равны, моя голова все же была прижата к столешнице, мигрень мне обеспечена, синяки тоже.

— А может пристрелить тебя прямо здесь?

Холодный металл коснулся виска.

— Давай, прям под камерами! Стреляй!

— Здесь есть много интересных комнат без камер, дорогая, да и камеры могут не писать когда мне надо, — его шепот мне совсем не понравился, удар головой об стол был куда приятней.

Еще фотографии. Агент внимательно следил за моей мимикой, пытаясь уловить эмоции. Антуан. Старше, но все также красив, даже волосы немного отрастил, чтоб быть больше похожим на древнегреческого бога, кривоватая усмешка, что когда-то сводила меня с ума, мне казалось, что я слышу его голос с легким акцентом, пьянящий как коньяк.