Барбара Бреттон - Один-единственный

Перро

Младшая дочь принца Бертрана Изабель стояла под аркой, венчающей вход в замок, и провожала взглядом габаритные огни «ламборгини». Точно всадник на резвом скакуне, в этой машине уезжал ее рыцарь — Эрик Малро. Мгновение, и яркие фонарики автомобиля поглотила тьма альпийской ночи.

Назавтра светские хроники растрезвонят по всему континенту подробности раута в родовом гнезде принца Бертрана: «Огромный бальный зал освещали тяжелые старинные люстры из чистейшего австрийского хрусталя! Их ярким искристым переливам могли бы позавидовать и сияющие холодным блеском алмазные серьги, и кроваво-красные рубиновые ожерелья на королевах грации и красоты из лучших семейств Европы!» Действительно, платья дам блистали золотом и серебром, напоминая те далекие времена, когда право носить драгоценности давалось не богатством, а происхождением. И еще в этот вечер повсюду звучала только старинная музыка — звуки давно ушедшей в прошлое эпохи, о которой мало кто из гостей мог думать без ностальгии.

Свежий ветерок принес аромат снега и сосен с холодных вершин и поросших лесом склонов, окружавших княжество Перро. Изабель обхватила себя за плечи горячими ладонями и поежилась. Ну как вообще можно думать о каком-то далеком прошлом, если именно сегодня она сделала свой первый шаг в будущее и это будущее сверкает прекраснее и заманчивее любого самого дорогого бриллианта?!

Всего только час назад Эрик обнимал ее своими сильными руками и сладко целовал, умело готовя момент расставания с девичеством. И каждая клеточка ее тела трепетала от его прикосновений! Казалось, будто яркие звезды волшебного фейерверка или стремительные кометы пронзают ее насквозь, от головы до пят…

Хотя, если честно, сам акт не так уж понравился Изабель. Она представляла его себе немного иначе, а наяву все вышло как-то грязновато и неуклюже. Порой ей даже становилось смешно. Впрочем, все это глупости. Главное, что она наконец-то по-настоящему влюблена!

А ведь еще совсем недавно, на рождественском балу, Эрик был для нее просто сыном Оноре Малро, тихим и красивым молодым человеком, которого она знала с самого раннего детства. Долгое время он оставался для нее лишь одним из мальчиков, с которыми можно потанцевать на очередном великосветском приеме. Он, в свою очередь, видел в Изабель только младшую сестренку Джулианы. Да и как можно было относиться к девочке, которую родители, отослав в престижный закрытый пансион, надолго позабыли там? Но вот в новогодний вечер на смотровой площадке сада Эрик поцеловал ее, и с той минуты все изменилось. Разумеется, в тот миг Изабель не сумела даже понять, что происходит, разобраться в своих чувствах. Однако в пансион она увезла волнующие впечатления об этом первом в жизни поцелуе, спеша поделиться с подругами, более умудренными сексуальным опытом, своей радостью.

Как знать, а может, в хитроумных планах судьбы найдется местечко и для нее? Возможно, удивленно поморгав, отец все-таки заметит ее и поймет, что у него есть дочь и помимо Джулианы? Все возможно! Даже быть счастливой! Если уж ей удалось завоевать сердце такого юноши, как Эрик, то со всем остальным она как-нибудь справится.

Внезапно эти размышления прервал голос, раздавшийся из-за ее плеча:

— Мадемуазель, вам что-нибудь нужно?

Она оглянулась и увидела Ива, дворецкого, остановившегося в нескольких шагах поодаль. Преданный старый слуга держался, как всегда, прямо, с достоинством истинного джентльмена, знающего себе цену.

— А что, бал уже закончился?

Кустистые брови Ива высоко поднялись на морщинистом лбу.

— Да, мадемуазель. Все уже почивают, кроме прислуги.

Изабель положила руки на талию, и сразу вспомнились объятия Эрика. И как может Ив быть таким угрюмым в эту необычайную, волшебную ночь?

— А моя сестра еще не спит?

Дворецкий пожал плечами и с истинно французской галантностью ответил:

— Разве я могу знать о таких вещах, мадемуазель? Это ведь обязанность Мэксин, не так ли?

— Ты просто прелесть, чванливый ты мой старикашка! — Изабель звонко чмокнула слугу в чисто выбритую щеку. — Ступай в кухню и выпей шампанского. Я уверена, что там еще осталось немножко «Кристаль». Доставь же себе удовольствие. Мне хочется, чтобы в эту ночь все вокруг были счастливы!

Ив проворчал было что-то о пьянстве, но Изабель весело расхохоталась и в шутку слегка потянула его за ухо.

— Ну, не будь же ты таким букой, Ив! — добавила она, входя в дом. — Неужто тебе ни разу не хотелось, отбросив свое противное благоразумие, танцевать и веселиться до самого утра?

Через минуту, не замечая холодных сквозняков, гуляющих по коридорам замка, Изабель торопливо поднималась по широкой каменной лестнице, держа бальные туфельки в руках. Платье от Сен-Лорана шуршало при каждом движении. Подол его подозрительнейшим образом смялся, а на спине виднелись изумрудно-зеленые полосы и пятна от травы, однако для Изабель это были знаки ее триумфа, своеобразная медаль «За любовь». Пускай хоть весь свет видит эти гордые доказательства страстного свидания с Эриком! Весь свет, кроме одного человека — Мэксин. А ведь от ее зорких глаз трудно скрыть даже самую малую малость, даже слегка припухшие от поцелуев губы, не то что испорченный наряд! Слава Богу хоть Ив, поглощенный соблюдением правил предписаний, не смог заметить большую любовь, которая расцветает у него под самым носом.

Замок был набит гостями, приехавшими в Перро на праздники, и потому Изабель на цыпочках кралась по длинному коридору к своим апартаментам. Вдруг из-за двери одной из комнат послышался негромкий серебристый женский смех. Принцесса остановилась, насторожившись, и внимательно прислушалась. Теперь за той же дверью говорил мужчина, похоже, тот самый американец-бизнесмен. Кажется, он представился Бронсоном. А он вообще-то ничего. Только немного нахален. Изабель наморщила носик. И отчего это американцам никак не даются манеры? Возможно, они просто не ценят подлинной прелести многозначительных недомолвок или же, напротив, прямой лести. А между тем эти две на первый взгляд такие разные вещи прекрасно сочетаются в арсенале обольщения любого, даже самого заурядного мужчины-европейца! Взять, к примеру, Эрика! Виртуозно владея обоими приемами, он способен внушить любой женщине, что она блистательная красавица, очаровательное и в то же время очень умное создание.

Однако мистер Бронсон то ли не хотел, то ли не умел внушать дамам ничего, кроме смущения и неудобства. Изабель познакомилась с ним в самом начале вечера. Конечно же, этот невежа заявился на бал минута в минуту, сразу же с головой выдав свое дурное воспитание. Ну кто же приезжает вовремя на званый вечер? Уж само собой, человек благородного происхождения до такого не додумается! Изабель с Джулианой стояли рядышком, готовые встречать гостей, и Бронсон, ничтоже сумняшеся, направился прямо к ним, словно они ровня. Она ожидала положенного поклона, но американец нагло уставился ей прямо в глаза, по-видимому, напрашиваясь, чтобы его поставили на место. Изабель не могла оставить без ответа столь явный вызов.

— Разве вам никто никогда не объяснял правил этикета? — проворковала она самым сладким голоском. — Когда вы представляетесь особам королевской крови, следует поклониться.

— Ах, ну разумеется, — отозвался Бронсон, окинув ее беззастенчивым взглядом с головы до пят. Недобрый блеск ярко-зеленых глаз сказал ей, что этот человек не склонен признавать трех последних членов правящего семейства Перро представителями столь уж великой монархии. И все же он поклонился. Но Изабель не могла отделаться от ощущения, что в глубине души он смеется над ними.

И потом, в самый разгар бала, когда американец снова приблизился к ней, чтобы пригласить на танец, принцесса молча подхватила шлейф своего персикового платья и величественно поплыла прочь. Еще чего! Пусть для начала научится хорошим манерам! Ни одному мужчине не позволено разглядывать даже самую обыкновенную даму так, как он смотрит на особу королевской крови. Изабель просто отвернулась от него и шагнула в объятия Эрика, поблагодарив судьбу за то, что рядом есть такой добрый и чуткий человек, как молодой месье Малро! И какое ей дело до этого американца!

Однако, как видно, на некоторых дам манеры этого ужасающего мистера Бронсона производят хорошее впечатление, судя по тем страстным стенаниям, что доносятся из-за его двери. Мысленно пожелав ему приятной ночи, Изабель с улыбкой проскользнула мимо. Сегодня она желала счастья всем на свете.

Просторные апартаменты, которые они делили с сестрой, находились в самом конце коридора. В начале века тут располагались детские покои и помещения для нянь: большие семьи были неотъемлемой частью викторианской эпохи. Постепенно, однако, род становился все малочисленнее, покуда весь не свелся к Изабель и ее сестре Джулиане. Ну и, разумеется, их отцу.

Резная дубовая дверь скрипнула, пропуская принцессу внутрь.

— Джули? — Девушка бросила бальные туфельки на высокое старинное кресло в углу и промчалась через свою спальню и общую маленькую гостиную прямо в следующую комнату — к огромной кровати под балдахином на четырех столбиках, на которой спала Джулиана. Спала! Действительно спала! Но как же могла ее родная единственная сестра спать в эту самую важную ночь в ее жизни?! Нет, это просто немыслимо! Правда, они так долго жили в разлуке. Но ведь все-таки они были сестрами! Изабель всегда восхищалась самообладанием Джулианы, ее холодной рассудительностью и тем, как спокойно она воспринимает неожиданные повороты судьбы. Правда, между ними не все было гладко и непринужденно. Как-никак, большую часть жизни они провели порознь. Но Изабель знала точно, что нет на земле человека, который сумеет так, как Джулиана, оценить всю важность ее восхитительной новости. Вот почему она не задумываясь плюхнулась на перину и сжала плечо спящей сестренки. — У меня потрясающие известия, Джули! Просыпайся! Наследная принцесса внешне напоминала светлого ангела с золотистыми волосами, тогда как сама Изабель скорее походила на смуглого демона. Под нежным обликом Джулианы скрывались спокойный, расчетливый ум, железная выдержка и уверенность в себе; под демоническими чертами ее младшей сестры — вспыльчивый нрав, безрассудство и готовность в любой момент предаться тяжким душевным переживаниям.

Если бы кто-нибудь среди ночи разбудил саму Изабель, то скорее всего она принялась бы ворчать, выказывать недовольство и почти наверняка не пожелала бы слушать ни единого слова из всего этого бреда. Но Джулиана лишь зевнула — при этом ее розовые губки образовали безукоризненное «О», — затем оперлась спиной на изголовье кровати, искусно украшенное резчиком еще в восемнадцатом веке, и стала тихонько слушать, как Изабель с пылкостью поэта принялась описывать эту волшебную, восхитительную, невероятную ночь.

— И это еще не все. — Сестра понизила голос до страстного шепота и, заканчивая повествование, широко-широко развела руки, словно готовясь обнять свою огромную радость.

Джулиана зарылась лицом в подушку и покраснела буквально до мочек своих изящных ушек. Можно было подумать, что это Джулиана, а не Изабель провела последние пятнадцать лет в монастырской школе.

— Нет!

— Да!

— Но это просто невозможно.

— Клянусь всем святым и могилой матери.

— Но как же он… Как ты могла…

— О, это самое удивительное! — ответила Изабель, раскинувшись в ногах сестриной кровати и сладостно потягиваясь. — Поначалу я испугалась до смерти, но потом обнаружилось, что мы словно созданы друг для друга, Джули. На самом деле вся процедура занимает гораздо меньше времени, чем я себе представляла.

— Он был нежен с тобой?

— Нежен и мил и так великолепен.

— Не могу поверить, что ты это совершила, Изабель. Ты влюблена?

— О да!

— И он тоже?

— Да, я уверена.

Разве способен мужчина на такие вещи, которые проделал с нею… для нее Эрик, если он не любит женщину всей душой? Это просто невозможно! Изабель даже не сомневалась в этом. То, что между ними случилось, было совершенно особенным. И уж конечно, ни один человек на свете никогда не знавал такого безграничного счастья, которое довелось испытать ей!

— Это Роберт? — принялась гадать Джулиана. — Найал?

— Господи, да нет же!

— Генри? Марко? А может, этот красивый американец? Я заметила, как он на тебя глазел!

Изабель запрокинула голову и рассмеялась:

— Эх, ну и простофиля же ты! Да это Эрик Малро! И как ты не догадалась?

Воцарилось молчание, глубокое, как тьма за слепыми стеклами окон. Смысл такого молчания более умудренная женщина распознала бы без труда. Но Изабель была молода и наивна, да к тому же очень и очень влюблена, а потому беспросветно эгоистична.