— На лице не осталось и царапины, — будто самому себе, глухо констатировал Роланд.

— Натиралась маминой настойкой, — растерявшись, ляпнула я.

— А я больше люблю бобтейлов, нежели зенненхундов, — задорно щелкнул пальцами Мартин, после чего ушел от нас в противоположную сторону, тискать щенков добродушного старика, который параллельно продавал выводок утят.

— Как себя чувствуете? — наверняка больше из вежливости, нежели из любопытства поинтересовался Олдридж.

— Уже лучше. Только небольшой шрам на ноге остался… — произнесла я и тут же осеклась. Блин! Я неосознанно привлекла его внимание к своим дурацким сапогам и сейчас он буквально сверлил их своим взглядом! Я спрятала правую ногу за левую, словно пытаясь скрыть хотя бы половину своего позора, и решила побыстрее его отвлечь от моих ног. — Думаю, до конца мая пройдет. Завтра я уже буду на рабочем месте.

— Замечательно, — утвердительно кивнул головой Роланд, словно совершенно не сомневался в том, что в конце мая на моей бледной коже не останется и следа от несчастного случая. — Шейла Хиггинз готова возместить нанесенный Вам ущерб, чтобы не поднимать шум.

— Вы это мне? — спустя несколько секунд переспросила я и сразу же почувствовала себя полной дурой, когда Олдридж своим соколиным взглядом встретился с моим овечьим.

— Шейла Хиггинз — мать толкнувшего Вас мальчишки, хозяйка напавшего на Вас добермана и водитель шевроле, которое Вас протаранило.

— А-а-а… — словно проблеяла я, начиная чувствовать себя законченной идиоткой. Однако я до сих пор не могла понять, что именно этот высокообразованный мужчина пытается мне объяснить.

— Я снял показания с её видеорегистратора прежде, чем она догадалась их удалить. На нём в ярчайших красках записан весь инцидент. Она бы и хотела шумихи, чтобы привлечь внимание к своей персоне, вот только понимает, что этот эпизод может не только очернить её, и без того не белоснежную репутацию, но она также рискует в итоге потратить кучу времени и средств на свою защиту в суде. Она прекрасно осознает, что это дело для нее, с вероятностью в сто процентов, изначально проигрышное. Так что я без проблем выбил из нее определенную сумму, в виде компенсации за умышленный ущерб Вашему здоровью со стороны её сына и непреднамеренный с её стороны.

Слушая Олдриджа, я чувствовала себя законченной идиоткой — я ведь даже не подумала о том, что могу предъявить кому-то какие-то обвинения. Снять запись с видеорегистратора было слишком просто и одновременно слишком гениально. Я бы до такого точно не додумалась. Наверное, эта стриптизерша заплатит мне сумму, примерно равную половине моей зарплаты, или даже целую зарплату! Я определенно должна была сказать Роланду спасибо за его участие, но вместо этого почему-то зависла, глядя на кобальтовую пуговицу его сапфировой рубашки, которая красовалась у его мощной шеи. Внезапно мне захотелось сделать два шага вперед, чтобы застегнуть эту никчемную пуговицу, которая была изысканней всего моего гардероба вместе взятого, и, наконец, спрятать его феерическую, мужскую шею!

— Ну, что тут у нас, — раздался совсем близко за моей спиной отцовский голос, выведший меня из состояния транса, и по моей спине сразу же пробежали мурашки. — Комнатных крыс-переростков здесь не продают (крысами-переростками или мутирующими белками, папа любя называл собак миниатюрных пород).

Я обернулась и увидела отца, который, остановившись возле щенков бернских зенненхундов, умудрился не обратить совершенно никакого внимания на Роланда.

— Зенненхунды? Весьма не хреновая порода, скажу я тебе дочь, — обращаясь ко мне, начал гладить щенков папа. — И раскраска у них получше, чем у анатолийцев. Хотя фиг с ней, с этой раскраской, всё равно твои племянники к концу недели перекрасят их в пурпурных зебр-единорогов. Слышь, парень, по какой цене продаешь? — обратился отец к стоящему рядом Олдриджу, и моё сердце мгновенно упало в левую Свинку Пеппу моей ноги.

— Пятнадцать фунтов, — решил подыграть Роланд, отчего я окончательно потерялась.

— Они что, бракованные? — отдернул руку отец от подозрительно дешевых щенков.

— Нет, просто это благотворительная акция…

— Благотворительная акция — это хорошо, — не удосужился дослушать Роланда отец и тут же обратился ко мне. — Особенно для нашей семьи, да, дорогая? Тут и думать нечего, нужно брать, пока цена не поднялась. А я-то думал, что мы разоримся на этих щенках. Будь они неладны, эти непредвиденные расходы! Слушай, парень, как тут определить, кто есть кто? — взяв в свои руки одного щенка и перевернув его на спину, отец снова обратился к Роланду. — Мне нужен один кабель и одна сука. У меня внук-сорванец и одна внучка-сорванка, так что… По такой цене нужно брать двух — если наша мама сильно расстроится, всегда можно будет выгодно перепродать второго.

Кажется, земля под моими ногами начинала гореть, а Свинка Пеппа плавиться — мне буквально хотелось испариться в пространстве!

Не выходя из образа продавца-фермера, Роланд невозмутимо подошел к ящику и спокойно выбрал двух разнополых щенков.

— А-а-а, — понимающе протянул отец, — у кобелей колокольчики, а у самок другая хрень.

— Именно, — не сдержавшись, улыбнулся Роланд.

— Держи свои тридцать фунтов, — сказал отец, засунув три потрепанные десятки с Елизаветой в выглаженный карман Роланда. — Хорошо поработал! Сразу видно — человек знает толк в своем деле, правда дочь? Не то что ты — приходишь домой после работы, запираешься в душе и рыдаешь в нем по полчаса от перенапряжения.

— Папа, это не так! — умоляюще воскликнула я. Кажется, мое лицо к этому моменту уже было пунцовым. Отец остановился напротив ретриверов и, не обращая никакого внимания на моё состояние, продолжил:

— Ты права. Если бы я был девчонкой, и мне бы пришлось бросить учебу в университете, чтобы устроиться нянькой из-за того, что моя семья не способна самостоятельно решить свои финансовые проблемы, я бы точно рыдала. А ты нет, ты как истинная Пейдж, взяла всю волю в кулак и еще ни разу не пожаловалась, хотя моё отцовское сердце убеждено, что этот твой работодатель настоящий узурпатор.

— Папа, не надо, — взмолилась я.

— Ты бы видела себя в конце каждого своего рабочего дня! — уже войдя в кураж и уходя со щенками на руках, отец продолжал свою мощную речь, по-видимому думая, что я иду за ним. А я с места не могла сдвинуться от стыда и, уставившись взглядом в такую родную спину отца, всем телом чувствовала на своем лице заинтересованный взгляд Роланда, стоящего справа от меня! — Ставлю сто фунтов на то, что молокосос, за которым ты присматриваешь, издевается над тобой, а его старший брат, который наверняка еще и извращенец, ничего с этим не делает. Надеюсь, что он хотя бы не пристает к тебе. Хотя я был бы не против, чтобы ты вышла замуж за какого-нибудь миллиардера. Тогда бы у твоей бабушки появился бы хоть какой-нибудь лучик надежды на новый тонометр, который в ближайшее время ей не светит. Всё-таки хорошо, что бобтейлы не стоят дешевле зенненхундов, иначе пришлось бы покупать их, а твоя мама точно бы не одобрила подобное количество шерсти…

Это был провал по всем статьям. Я, пунцовая с головы до Свинки Пеппы, таращилась в спину отца, а в ушах у меня колотила наковальня, словно сердце готовилось вытечь через перепонки.

— Я не подозревал, что Вы так устаете, — пытаясь подавить то ли улыбку, то ли негодование, отозвался Роланд, как только папа скрылся за ближайшей торговой палаткой.

— Я не устаю, — только и смогла выдавить я, мимолетом встретившись взглядом с Олдриджем, чтобы понять, о чем именно он сейчас думает, и тут же отвела глаза, поняв, что он из последних сил пытается не сорваться на смех. Тяжело вздохнув, я ясно осознала, что моя репутация в доме Олдриджа навсегда испорчена папой и Свинкой Пеппой. Как дальше работать на него? Нет, не правильный вопрос. Как вообще дальше жить в городе, в котором живет ОН? Я мысленно начала составлять варианты законной миграции на Дальний Восток, когда Олдридж вдруг произнес через смешок:

— Расслабьтесь, всё в порядке.

— Конечно в порядке, но только у Вас, — неожиданно резко ответила я. — Это просто ужасно! То, что Вы услышали. Забудьте, пожалуйста!

— Хорошо, — улыбался белоснежными зубами Олдридж.

— И не вздумайте подумать, что я нищенствую.

— Хорошо.

— И не поднимайте мне зарплату.

— Хорошо.

— И не разговаривайте со мной на территории Вашего дома.

— Хорошо.

Выговорившись, я с незначительным облегчением выдохнула, снова уставившись на ящик со щенками.

— Я правильно расслышала? — вдруг ткнула указательными пальцами в мои бока незаметно подкравшаяся ко мне сзади Сэм. — Ты сказала «не разговаривайте со мной на территории Вашего дома»? То есть это и есть твой бойфренд? А где он живёт?

— Нет! — подпрыгнув на месте, вскрикнула я от неожиданности.

— И как он в постели? — шепотом поинтересовалась рыжеволосая, но так, чтобы её вопрос услышал и Олдридж.

— Саманта! — возмутилась я, едва не кипя от силы своего позора.

— Значит, вы еще не переспали?! — еще более громким шепотом, с вызовом поинтересовалась моя тётя, в наигранном изумлении выгнув правую бровь.

— Сэм, ты всё портишь! Это мой работодатель! — к моему горлу подступил комок негодования, когда я увидела саркастическую и самодовольную улыбку Олдриджа, однако я не собиралась плакать. Только не здесь, не сейчас, не из-за родни и не при нём!

— Значит, ты не против, если я им займусь, — заговорческим тоном произнесла моя тётя и, отбросив свои шикарные, золотисто-огненные волосы, сделала два шага в сторону Роланда. — Саманта Пейдж, молодая тётя Вашей подчиненной, — наигранно страстно произнесла рыжеволосая.

— Очень приятно, — улыбался Олдридж, — Роланд Олдридж, извращенец и узурпатор.

По тону собеседников я поняла, что эти двое на одной волне. Они словно ставили сценку, специально разыгрываемую для меня.

— Знаете, Вам стоит повысить зарплату моей племяннице хотя бы за её милую улыбку. Можете объездить всю Британию на своем бентли — подобной ей не встретите. Глория, дорогая, улыбнись. Хотя, нет… Не стоит сразу разрушать весь мой песочный замок… Сколько он тебе платит в час? Сколько Вы ей платите, за её услуги? — Перевела взгляд на Роданда Сэм и мне вдруг показалось, будто она слишком двусмысленно произнесла слово «услуги».

— Двадцать фунтов, — продолжал улыбаться Роланд.

— Сколько?! Дорогая, ты должна только и делать, что улыбаться, чтобы отрабатывать эти деньги. Какой милый мальчик, — перевела своё внимание Сэм на подошедшего Мартина, вернувшегося с другого конца ярмарки.

— Сама такая, — буркнул себе под нос мальчишка.

— Хотя нет, знаете, всё-таки Вы определенно должны повысить ей зарплату, — смотря на Мартина сверху вниз и, наигранно натянуто улыбаясь, заключила Сэм.

— Всё, нам пора! — не выдержала я и, взяв Саманту под руку, потащила её вдоль деревянных коробок со скулящими щенками. В этот момент подошел настоящий хозяин щенков и спросил, что нас интересует.

— Мы только что купили у Вас двух щенков, — ответил Роланд.

— Не он, а я. Я купила мальчика и девочку. Какова стоимость щенков? — доставая кошелек из внутреннего кармана ветровки, поинтересовалась я и чуть не обомлела от названной суммы. — Сколько?! И это только за одного?! Сэм, у тебя есть деньги?

— Нет, но это не важно, так как твой… Гхм… Работодатель. Он уже расплачивается иии… Делает это долларами, — констатировала Сэм, нагло облокотившись локтем о моё плечо.

— Вычтите из моей зарплаты, — злясь от беспомощности, едва не срываясь на крик, заявила я.

— Как скажете, — вдруг повернулся ко мне Олдридж и его лицо оказалось буквально в нескольких дюймах от моего. Вдохнув его терпкий одеколон, я резко развернулась, вдруг почувствовав, что кончиками волос задела его лицо. Взяв под руку многозначительно улыбающуюся Саманту, я быстрым шагом отправилась на поиски отца.

— Лучший истеблишмент[14], которого мне когда-либо доводилось встречать, — выдохнула Сэм.

— Как будто ты встречала многих. Возможно, он единственный.

Глава 21

Наступил солнечный понедельник. Я и раньше не была в восторге от приближения к особняку Олдриджа, но сегодня я вообще еле передвигала ногами в его направлении. Однако мне повезло, и я смогла проскользнуть в свою часть дома никем незамеченной, за исключением Джонатана, каждый будний день встречающего меня у главной двери.

По обыкновению, я погрелась на солнышке во внутреннем дворике, приготовила обед на троих и ожидала наступления часа дня.

* * *

— Привет. Как твои дела? — заулыбался Рик, с которым я не виделась с момента нашего совместного ужина в компании моей семьи.