Джорджия Боковен - Один в толпе

Холли».

Голос Джэнет дрожал, пока она читала письмо.

– Хочешь, я прочту еще раз?

– Нет, – ответил Коул.

– Мне очень жаль, Коул.

– Я найду ее, Джэнет, – сказал он твердо. – Сколько бы ни пришлось искать, но я найду ее.

Через несколько минут пришел Рэнди. Он хотел было что-то сказать, но, посмотрев на Коула, воскликнул:

– Господи, что с тобой стряслось?

– Холли уехала. – Ему было трудно произнести эти слова вслух. – Она узнала про Троя и уехала.

– Ты не смог ее отговорить?

– Она не предоставила мне такой возможности.

Рэнди сел рядом с Коулом:

– Наверное, она действительно испугалась.

– Ребенок для нее важнее всего.

– Что я могу сделать?

Коул не знал, что ответить. Он не знал еще, что сам-то будет делать.

– Позвони в аэропорт и попроси, чтобы готовили самолет.

– Ты знаешь, куда она могла поехать?

– Нет. Но я знаю, где Трой Мартин.

...Самолет, который заказал Рэнди, приземлился в Нашвилле за час до рассвета. Коул велел шоферу ехать к дому Эмилии Томас.

Рэнди предлагал сопровождать его. Коул отказывался, Рэнди настаивал. Но Коул твердо решил, что это он должен сделать один. Рэнди остался в аэропорту. Через пятнадцать минут он уже звонил Коулу. Коул пообещал ему, что не будет драться с Мартином, и только после этого Рэнди немного успокоился.

Коул вовсе не собирался лупить Троя Мартина. У него был совсем другой план.

Шофер остановился у ворот, передал по интеркому, что Троя Мартина хочет видеть Коул Вебстер. Ворота тут же распахнулись, словно приезда Коула ежеминутно здесь ждали.

Трой встретил Коула у двери. Широко улыбаясь, он пропустил его в огромный мраморный вестибюль. Трой был высокий и жилистый мужчина, подстриженный так, чтобы не было видно начинающейся лысины. Он был в темно-синем шелковом халате, распахнутом на волосатой груди, босые ноги – в шлепанцах. Он выглядел как хозяин этого роскошного особняка, а не как гость.

Трой снова улыбнулся и протянул Коулу руку.

– Для меня ваш приезд большая честь. Я много лет являюсь поклонником вашего таланта.

– Обойдемся без этого, – ответил Коул, не обращая внимания на протянутую руку. – Вы отлично знаете, зачем я приехал. Перейдем к делу.

– Пройдемте в гостиную. Я велю принести кофе.

– Я не собираюсь здесь задерживаться.

– Но мы могли бы обсудить все цивилизованно.

Коул внимательно посмотрел на него.

– Уверяю вас, мои адвокаты – весьма цивилизованные люди, – сообщил он. – Пока они не оказываются в зале заседаний.

Улыбка медленно сползала с лица Троя.

– Зачем же впутывать адвокатов в дело, которое вполне можно решить полюбовно?

Коул получил ответ на интересующий его вопрос. Трою не был нужен ребенок Холли.

– Насколько я понял, вы собираетесь защищать свои родительские права?

Трой заметил, как изменилось выражение лица Коула и вздрогнул.

– Ну, я не хотел доводить дело до судебного разбирательства, если вы это имеете в виду.

Коул засунул руки поглубже в карманы.

– А на каком уровне вы намерены это решать?

– Я просто подумал, что раз у нас обоих есть что-то общее, было бы естественно время от времени друг другу помогать.

– Понятно. И как бы вы хотели помочь мне? Трой запахнул халат поглубже.

– Ну вы, наверное, хотите, чтобы вашим отношениям с Холли ничто не мешало.

– А что насчет ребенка?

Трой прикрыл рот рукой и нервно закашлялся.

– Вы можете забрать их обоих.

– А что взамен? – настаивал Коул.

– Вам ничего не стоит ввести меня в ваше общество. Ну, понимаете, замолвить словечко важным людям.

Коул выдержал паузу, делая вид, что взвешивает предолжение Троя.

– То есть вы хотели некоего джентльменского соглашения?

– Вот именно, – кивнул Трой.

– Не знаю, – сказал Коул. – Мой адвокат считает, что было бы гораздо лучше, если бы вы с Холли оформили все официально. – Он рисковал. Трой может понять, что Коул блефует. – – Тогда бы и Холли, и ребенок имели гарантию. Что бы со мной ни случилось, они будут иметь достойную материальную поддержку в течение двадцати лет.

– Оформить официально? – изумленно повторил Трой, уставившись на Коула.

– Ну, сами понимаете, алименты, поддержка ребенка и все такое. Должен вам сказать, Трой, мои адвокаты – очень грамотные ребята. Вам повезет, если вам оставят хотя бы половину доходов.

– Только не в том случае, если я скажу, что ошибся и что ребенок не мой.

– Существует генетическая экспертиза, которая...

– Сукин сын, ты зачем сюда приехал?

– Чтобы выяснить, что вы за человек.

– И все?

– Есть еще кое-что. Про тех людей, перед которыми вы просили замолвить словечко.

– И что же? – устало спросил Трой.

В голосе Коула зазвучали зловещие нотки:

– Не думаю, что вам будет лучше, если я стану упоминать ваше имя. Контекст может не понравиться никому.

– Вы мне угрожаете?

– Боже упаси. Я просто вас предупреждаю. Лучше держитесь подальше и от меня, и от моих знакомых. С глаз долой – из сердца вон.

– А что, если у ваших адвокатов будут бумаги, подтверждающие, что я не претендую на ребенка?

– Вы этого хотите?

– Только чтобы вы от меня отстали.

– Боюсь, что не выйдет, Трой. Все, что вы сделаете, вы должны сделать добровольно. Иначе потом вы заявите, что я вас принудил отказаться от своих прав.

– Именно этого я и хочу. Совершенно добровольно.

Коул кивнул. Противник капитулировал.

– Пусть ваш адвокат пришлет копии этих документов мне в офис.

– У меня нет адвоката.

– Хотите, чтобы я вам кого-нибудь порекомендовал?

– Идите вы к черту!

Впервые за всю беседу Коул улыбнулся:

– Желаю вам творческих успехов, Трой.

Десять месяцев спустя

Коул полез вверх по лестнице, стоявшей за сценой. Ему надо было проверить крепеж на установке, с которой он полетит над сценой в начале шоу. Это был самый сложный его трюк и самый опасный. Они уже побывали в трех городах, и пока что все сходило гладко. Фрэнк говорил, что каждый полет Коула стоит ему года жизни, но публика визжала от восторга. Так что приходилось терпеть.

Со сцены в зал тянулись четыре проволоки, и никто, кроме самого Коула, не знал, по какой из них съедет он на этот раз. Пока что отзывы на представление были неоднозначны, но это никого из них не удивляло. Критики-пуристы терпеть не могли театрализованных шоу, заявляя, что спецэффекты и музыка кантри несовместимы. Критики более демократичные говорили, что дым и освещение отличные, но слишком уж много «колокольчиков и дудочек» в аккомпанементе к балладам. В каждом городе Фрэнк вносил кое-какие изменения, и теперь все были уверены, что изъянов больше нет. Готовились к премьере в Далласе.

– Вы проверяли ручной тормоз? – спросил Коул одного из рабочих. – Сегодня утром он поскрипывал.

Рабочий кивнул:

– Рэнди сказал, что вы будете довольны.

– Рэнди?

– Он все утро катался вверх-вниз, будто этот аттракцион специально для него.

Рэнди шел к ним по сцене.

– Глупости! – возразил он с ходу. – Я только хотел удостовериться, что наша звезда не отобьет себе задницу.

– Где ты шлялся? – накинулся на него Коул. – Фрэнк тебя обыскался.

– Я был здесь неподалеку, – отмахнулся от него Рэнди.

Коул догадался, что дело нечисто.

– Где неподалеку?

– Нужно было помочь Джэнет проверить несколько очередных «Холли», – признался он с неохотой.

Рабочий, поняв, что беседа стала личной, удалился.

Коул, злясь на себя за то, что не может слушать этого равнодушно, спросил:

– И что?

После того как он опубликовал в «Барбара Уолтрес спешиал» письмо к Холли, в котором просил ее с ним связаться, его стали осаждать тысячи женщин, делавшие вид, что они и есть Холли. Они звонили, писали письма, дежурили у офиса, у дома, у служебного входа. Коул столько раз разочаровывался, но все равно продолжал надеяться, что однажды Холли все-таки позвонит, напишет или просто придет.

– Парочка похожих была, но они не смогли ответить на вопросы о Финиксе.

Коул снова забрался на лестницу и попробовал ногой вторую из проволок. Иногда он начинал с такой силой думать о Холли, об огромности своей потери, что едва владел собой. Фрэнк с Джэнет из кожи вон лезли, чтобы организовать эти гастроли. Они надеялись, что работа отвлечет Коула. Но главное было – убрать его из дома, подальше от той комнаты, которую он оборудовал для малышки, от колыбельки, которую он привез из Теннесси. В самые мрачные моменты он часто думал, что она так и не пригодится.

– Бадди и Сьюзи, может, и обижаются, но я не могу спокойно смотреть на маленького Дэвида, – сказал Коул. – Каждый раз, когда я его вижу, я думаю о Холли и о... – Коул потер затылок. – Господи, как же ты, наверное, устал все это выслушивать.

– Порой надоедает, – признался Рэнди. – Но я понимаю. Не всякому повезет любить женщину так, как любишь ты. И, знаешь, я тебе завидую.

– Это что, сильно меня переменило? – спросил Коул.

– Ты стал по-другому смотреть на мир. Ты словно вышел в иное пространство, повстречав Холли, и назад вернуться уже не можешь. Знаешь, то, что понял однажды, не забывается.

Коул улыбнулся:

– Похоже, ты сочиняешь новую песню.

– Да, я в последнее время думаю на эту тему, – кивнул Рэнди.

Коул обвел взглядом сцену, посмотрел на рабочих, заканчивавших последние приготовления, на пустой стадион, который меньше чем через пять часов заполнят шестьдесят тысяч человек.

– Спасибо тебе, господи, за все это, – сказал он вполголоса. – Я не знаю, как бы я без этого жил.

Холли сверилась с билетом, нашла свое место, взглянула на сцену, чтобы понять, как далеко от нее она сидит. Сердце у нее упало. Между первым рядом и сценой оказалось огромное пространство. Неужели ее не будет видно?

Триста долларов. Немалые деньги за удовольствие послушать какого-то певца, но это было необходимо. Она читала все объявления о продаже билетов, но смогла купить себе место только в восемнадцатом ряду.

Месяц назад она думала, что, приняв решение все-таки связаться с Коулом, она напишет или позвонит, и все будет отлично. Несколько месяцев она боялась преследований Троя. Потом еще несколько месяцев ушло на то, чтобы побороть последствия послеродовой депрессии. Ей очень помогли любовь и забота дедушки. Радости материнства вернули ее к мыслям и о других радостях жизни.

В глубине души она допускала, что Коул решил обойтись без нее. Она шла на этот риск, оставляя его. С Троем и его претензиями она могла стать для Коула еще одной проблемой, а у него и так их было достаточно. Одного она не могла себе представить: как трудно будет, приняв решение снова с ним увидеться, претворить его в жизнь.

Когда она внезапно решила уехать из Финикса, она в спешке выкинула бумажку с телефонами, которые дал ей Коул. Поэтому ей пришлось не звонить, а писать. Ответ пришел из его фан-клуба. Там была его фотография восемь на десять, ксерокс автографа и расписание следующих гастролей.

Второй попыткой был звонок в «Вебстер энтерпрайсиз». Женщина, которой она сказала, что это говорит Холли, чуть не рассмеялась. Холли настаивала, говорила, что Коул очень расстроится, если узнает о ее звонке и не поговорит с ней. Но ей ответили, что за сегодняшний день она сотая «Холли». Холли навела справки и выяснила, почему столько женщин пытается выдать себя за нее.

Они с Хорасом обсудили положение и решили, что звонить и писать бесполезно. Она поедет туда, где будет Коул. Она отправилась в Канзас-Сити, приехала за несколько часов до начала последнего выступления Коула и попросила таксиста подвезти ее прямо к служебному входу. Она провела несколько месяцев на гастролях с Троем, знала закулисную жизнь и была уверена, что ей удастся пробраться за сцену.

Но ей даже не удалось подойти к двери служебного входа. Коула действительно ждало несколько сотен «Холли».

Она уезжала из Канзас-Сити, полная решимости: они обязательно увидятся. Даже если для этого придется мотаться за ним по всей стране. Она искренне надеялась, что так делать не придется. Деньги, которые оставил ей Коул, были на исходе. Они с Хорасом жили скромно в маленьком городишке в Луизиане, врачи и больница обошлись дешевле, чем она ожидала. Они экономили, как могли, но все-таки им приходилось каждый месяц брать что-нибудь из запаса. Денег, которые зарабатывала Холли на полставки официанткой, им не хватало.

Мимо Холли прошла женщина и села на соседнее место. На ней была черная стетсоновская шляпа, ярко-красная рубашка с серебряными пуговицами, черные джинсы на серебряном ремне и красно-черные сапоги на серебряных каблуках. Улыбка ее была столь же ослепительна, как и наряд.

– Вы впервые на концерте Коула Вебстера? – спросила она дружелюбно.