— Так ты же не мог встретить… — поворачиваясь к нему, сказала Тая.

— Я тебе смску отправил, что встречу. Не читала? — он смотрел на неё и почему-то улыбался. Тая прикусила губу, вспомнив, что утром отключила телефон, когда написала о рождении ребёнка его отцу. После этого он прислал ей такой поток грязи, что она выключила телефон, чтоб не было соблазна эту грязь читать. — Поедем домой. Я когда утром понял, что ты без денег, сразу подумал, как ты добираться будешь. Хотел приехать и деньги передать, а потом решил, что лучше сам приеду. И тебе будет не так скучно добираться.

— Как твои родители? — спросила Тая.

— Отец в реанимации. Мать пока притихла. Плачет в комнате. Испугалась, что потеряет его, — ответил Гена, заглядывая в одеяльце. — Но это всё потом. А так и не видно, что мальчишка. Я на Лизу ходил посмотреть. Они же одинаковые. Что мальчики, что девочки.

— Потом изменится, — ответила Тая, садясь в машину. Таксист посмотрел, как они пристёгивают ребёнка в детском кресле.

— С пополнением. Кто хоть?

— Пацан, — ответил Гена.

— Теперь дочка нужна. У меня их две, — поделился таксист.

Тая как-то отключилась. Не слушала болтовню Гены и этого мужчины. Она сидела рядом с сыном на заднем сидении и смотрела, как мимо проносятся дома. Десять минут и они уже поднимались в квартиру.

— Я даже пыль всю убрал. И полы помыл. Кроватку собрал. Не спрашивай как, но это было сложно.

— Можно было так увлекаться. Даже как-то неудобно, — растерялась Тая.

— Сейчас обед разогрею. А ты пока располагайся, — сказал он, почему-то улыбаясь.

Заботы. Такие простые и такие сложные. Маленький ребёнок. Когда Тая занималась с ним, то забывала обо всём на свете, включая и о времени. Поэтому не заметила, когда в комнату вошёл Гена и подошёл к кроватке.

— Ты чего так пугаешься? — мягко спросил он, осторожно обнимая её за плечи.

— Никак ещё не приду в себя после роддома. Нахожусь сейчас, как во сне, — ответила Тая.

— Пойдём пообедаем, а потом поспишь.

— Если получится, — сказала Тая, невольно бросая взгляд на сына.

— Как назвать решила?

— Не знаю.

— Может Артёмом?

— Аликом? — в свою очередь спросила Тая.

— Артур? У тебя имя необычное, у него тоже будет необычное.

— Можно, — согласилась Тая.

— Отчество какое дашь? — спросил Гена, когда они уже садились за стол.

— Наверное такое, как у моего отца, — ответила Тая. Какое-то время они молча еле суп.

— Ты не сказала отцу ребёнка?

— Что он родился? Сказала. Толку от этого никакого. Почему-то он считает, что это не его ребёнок.

— Может так даже лучше? Зачем тебе такой дурак? Или так любишь его?

— Я уже не знаю люблю ли его, но ненавидеть не могу.

— А зачем ненавидеть? Он же отец твоего ребёнка. Пусть и поступил подло, но зачем его ненавидеть?

— Ген, а ты хоть на кого-то злишься? Или ты всех врагов прощаешь?

— У меня нет врагов, — ответил Гена. — Зачем они мне нужны?

— Но бывает, что человек может обидеть. И ты его простишь?

— А ты будешь злиться? Зачем мне тратить силы на злобу?

— Обида и злость для людей естественны.

— Я и не спорю. Но не понимаю зачем всё это? Злоба она уничтожает в первую очередь себя самого. Неприятности случаются так часто, что если всё время злиться и обижаться, то никаких нервов не хватит, — ответил Гена.

— Ты прям святой.

— Нет, я обычный человек, который очень часто совершает ошибки, — ответил Гена. — Данко так и вовсе меня дураком считает.

— У тебя Данко в сильном авторитете, — заметила Тая.

— Мы очень давно дружим. В жизни нужно иметь человека, который скажет правду. Без прикрас. А некоторые поступки кажутся дуростью и глупостью, хотя я считаю, что они правильные. Например, я тебе хочу предложить ребёнка на меня записать.

— Зачем?

— Всё просто. Если у нас с тобой ничего не получится, то будешь хоть алименты получать. Ребенок-то за мной будет числиться.

— Зачем тебе это? — едва сдерживаясь, чтоб не повысить голос, спросила Тая.

— Не нервничай. Тебе нельзя. Мне не нравится эта ситуация. Получается, что тебе приходиться жить со мной, потому что деваться некуда. Но изменить ничего не получается.

— Ген, ты тут причём?

— А мне неудобно. Ты же ведь в ловушке, а я какой-то неидеальный. И… — он взлохматил волосы. Резко встал, забирая тарелки и кладя их в раковину.

— Это дурная идея, — ответила Тая.

— Знаю. Но выгодная.

— Кому?

— Тебе, — ответил Гена. — Подумай сама…

— Давай отложим этот разговор, — попросила Тая. Они посмотрели друг на друга.

— Хорошо, отложим, — согласился Гена. Улыбнулся и пошёл проведать мать. Тая же ушла в комнату. Малыш спал. Она же легла на край кровати и закрыла глаза. Артур Геннадьевич. Вроде звучит. Только зачем ему всё это нужно? Зачем? Не бывает так. Пусть и любит. Но не бывает.

Когда Гена вернулся в комнату, то Тая спала. Бледная. С кругами под глазами, но всё равно красивая. Рядом с ней становилось спокойно. Приятно на душе, а жизнь приобретала смысл. Но разве она поймёт, если он всё это ей расскажет. Пытался объяснить, почему ему так важно её присутствие в своей жизни, но Тая лишь думала, что ему нужна выгода. За всё придётся расплачиваться. И она боялась этой расплаты. От этого было неприятно. Безответная любовь — это тяжело. Но ещё тяжелее быть рядом и понимать, что человеку ты противен. Это ранит и одновременно не получается отказаться от этих отношений. Он до последнего был уверен, что она останется с ним. Привыкнет. До последнего, пока не увидел страх в её глазах. Загнанная в угол. Может поэтому она и целовалась с ним. Несколько раз. Если бы всё было проще… Если бы всё можно было изменить. Только почему не получается.

Заплакал ребёнок. Тая тут же подскочила на кровати. Подошла к нему. Что-то защебетала. Гена даже не повернулся в её сторону. Пялился в компьютер, правда бесцельно, потому что не было ни желания, ни сил что-либо делать.

— Начнём сначала, — тихо сказала Тая. — Твои мотивы для меня непонятны. Ты говоришь, что тебе ничего не надо, но я же знаю — это не так. Ты хочешь семью.

— Ты этого не хочешь? — спросил её Гена.

— Я не уверена, что могу дать тебе то, что ты хочешь.

— Ты про близость? Можем и без неё просто жить.

— Серьёзно? — заинтересовано спросила Тая. — Тебе секс не нужен? Я слышала, что есть такие люди, которым это не важно. Просто не встречала.

— Я не хочу, чтоб всё было по принуждению или из-за обязательства. Это ведь важная часть отношений. Хочется, чтоб всё по любви было, — ответил он. — Можешь смеяться, но вот такой я романтик.

— Не буду я смеяться, — ответила Тая. — Когда-то тоже так хотела, чтоб по большой любви всё было. Но чего-то не вериться, что эта любовь есть.

— Есть, только это тяжело. Хотя, человек ко всему привыкает.

— Я боюсь, что не смогу ответить достойно на твои чувства. Мне кажется, что я ни с кем жить не смогу. Больно, тяжело и горько. Даже сейчас.

— Ты живёшь прошлым. Поэтому и тяжело. Но прошлое надо отпускать.

— Ты своё смог отпустить?

— Смог.

— Ген, я поражаюсь, как ты преступление своё совершил? Ты романтик. По пьяне? Под наркотиками?

— Я его не совершал, — ответил он. — Вряд ли поверишь, но не было этого преступления. Данко говорит, что я дурак. Наверное, это правда.

— А за что был срок?

— За изнасилование. Засыпал с девчонкой. Должны были переспать, но уснули. А когда я проснулся, то меня мент при ребятах спросил было ли чего. Мне было стыдно признаться, что ничего не было. Я и ляпнул. Голова раскалывалась с перепоя. Он меня сразу в оборот. Как да когда и чего. Ребята молчат. А я перед ним выпендриться решил. Потом уже дошло, что чего-то случилось. Оказалось, что пока я спал, она с кем-то переспала. Испугалась, что дома будут ругаться, вот и обвинила в изнасилование меня. Доказательств почти никаких, кроме моего признания. У неё первый раз был. У меня никакого не было. Хотел отказаться от своих слов, но не получилось. У следователя, что дело вёл, зуб был на насильников. Его сестру обидели. Он меня и закрыл по полной программе. По глупости всё вышло. Хотя, в это никто не верит. Сейчас уже привыкли ко мне, а вначале травить пытались. И не спрашивай зачем я себя оговорил. Это само получилось.

— Не хотел упасть лицом в грязь?

— Вначале да, а потом заработала машина правосудия. Поймала меня и отпускать не захотела. Но я понимаю, что это моя вина. Тогда дорожил мнением друзей. Теперь понял, что больше не дорожу этим мнением, потому что это не важно. Важно каким человеком ты являешься на самом деле, а не то, как о тебе думают. Но вот тебе доказать, что у меня нет никаких плохих мыслей на твой счёт у меня не получается. А все мои поступки кажутся бредом сумасшедшего. Есть определённые модели поведения. Ты их ждёшь от меня, но я не согласен. Не хочу так. Я хочу тебе помогать. Помочь мальчишку воспитать. Пусть не получится любви, но мне и так с тобой хорошо.

— Ты прав, что мы с тобой заложники ситуации. А ещё мне кажется, что ты слишком хороший. Что если мы с тобой продолжим наше общение, то я тебя испорчу. Верить боюсь. Будущего. И рядом с тобой я становлюсь прежней.

— Это плохо? Становиться прежней?

— Не знаю. Но уходит уверенность. Какая-то зависимость появляется от тебя. Вот сегодня. Я оказалась в такой ситуации, потому что понадеялась на тебя. Надо было самой напомнить про деньги. А я так расслабилась, живя с тобой, что думать о жизни забыла.

— А ты привыкай. Я не против. Ты говоришь, что тебе одной одиноко было и холодно. Я сам чувствовал этот холод очень долго. Знаю, что такое жить без цели и со страхом будущего. Очень долго казалось, что жизнь закончилась, пока не встретил тебя. Тогда показалось, что всё может наладиться. Появилась надежда. Я тогда знал, что мои мечты почти не выполнимы, потому что слишком смелые и почти нереальные, но они сбылись. Ты рядом. Так почему не может сбыться и остальное?

— Наверное может, — пожала плечами Тая. Он повернулся к ней и замер. Она кормила грудью малыша и не замечала в этом ничего такого. Слишком всё выглядело естественно. Как будто так и должно быть.

— Вот как хочешь, но ты останешься со мной, — неожиданно для себя сказал Гена.

— Посмотрим, — уклончиво ответила Тая.

— Даже смотреть нечего. Так просто должно быть.

Просто должно быть. И никак иначе. У каждого своя роль в этой жизни. Каждый из людей важен в этом мире, чтоб наполнить его неповторимыми уникальными мазками, каким наполняет картину художник. Мы не задумываемся об этом. Просто живём, появляемся в жизни других людей, чтоб принести дурные вести или поддержку. Заставляем жить дальше, когда кажется, что мир рушится на глазах. Когда-то Гена оказался маяком и якорем для Таи. Потом пришла очередь его вытаскивать на свет, когда вначале умер его отец. Он так и не вышел из реанимации. Его мама впала в депрессию. Всё-таки она его любила. Пусть и по-своему, но любила. Она сгорела за два месяца. Тая разрывалась на части между беспокойным ребенком и Геной, который, казалось потерял ориентир в пространстве. Его привычный мир неожиданно рухнул. Было страшно и тяжело. Пока не пришла весна.

Весна принесла с собой свежий ветер, солнце и надежду. Надежду на жизнь без слёз. В майские праздники всё оказались у Полины и Василия. Официально собрались, чтоб помочь вскопать огород, посадить картошку, а не официально, чтоб пожарить шашлыки. Данко висел на турнике. Недавно он решил восстановить тренировки, решив, что хватит валяться на диване. Хотя, он довольно мало проводил на нём времени. То пытался помочь Эле по дому, то малышку укачивал, то с Ванькой занимался.

Гена и Серёжа вместе с Василием капали огород. Серёжа в этот раз приехал уже с Викой и Леной. Теперь по участку носилось двое детей и на правах человека, который всё знает, Ванька показывал девочки владения бабушки и дедушки. Полина и Вика готовили обед. Эля им помогала, пока не проснулась дочка и не пришлось уйти, чтоб её покормить. Там уже сидела Тая.

— Обжоркин проснулась. Так что мы решили составить вам компанию, — сказала Эля.

— Мы не против. Чем больше компания, тем аппетит лучше. У нас с этим небольшие проблемы. Чего-то массу не набирает. Нам уже советуют переходить на прикорм.

— Возможно. Может молоко не такое уж жирное. Моя пока в норме. Но мне как-то повезло в этом плане, что прям удивительно, — ответила Эля.

— Как у вас по здоровью?

— Пока всё в норме. Надеюсь, что так и продолжится.

— А Данко как?

— Привыкает. Только начал осознавать, что произошло. До этого он как бы понимал, но ни принимал. Ещё была какая-то надежда, что всё может наладиться, что врачи ошибаются, а сейчас понял, что с этим придётся жить.