— Мы продукты принесли. Может пропустишь? — спросил он.

— Проходите, — ответила Тая, пропуская их в квартиру. Вряд ли они разбойники-грабители. Ребята сразу прошли на кухню с пакетами.

— Серёжка? Не знал, что ты вернулся, — выглядывая из коридора, сказал Гена.

— Неделю назад. Приехал бы раньше, если в больницу бы не попал, — ответил долговязый парень.

— Решил пойти по пути Данко? Это он из больницы всю службу не вылезал.

— Не, я только под конец простыл. Ерунда вроде, а воспаление лёгких получил, — ответил Серёжа.

— Теперь какие планы? Поступать будешь? — спросил его Гена.

— В этом году всё пропустил. Сейчас набор только на станочников идёт. Я же готовить хочу, а не шлифовать, поэтому на следующий год поступать буду. Пока работать пойду. Вон, в кафе повар требовался. Взяли без корочки. Я там к хозяину привязался. Уговорил, чтоб шанс дал. Получилось, — раскладывая продукты по полкам в холодильнике и по кухонным шкафам, ответил Сережа. Было видно, что он здесь бывал раньше и всё знает.

— Да ты и так хорошо готовишь, — ответил Гена.

— Только корочка всё равно нужна, — сказал Серёжа. — Пока повезло. В другой раз может так не прокатить.

— Если руки из того места растут, то прокатит, — отмахнулся Гена.

— В выходные на дачу к нам поедете? На шашлыки? Я приглашаю, — спросил Серёжа.

— Полина меня не любит, — сказал Гена. — К тому же сам знаешь какой у меня прицеп большой.

— А ты прицеп тоже на свежий воздух вывези. Полина уже смирилась с твоим присутствием в нашей семье. Данко тебя реально братом считает.

— Не многовато у него братьев? — усмехнулся Гена. Серёжа рассмеялся.

— Так у него нет братьев, — встрял мальчишка.

— Вань, тут не по факту родства речь идёт, а по отношению. Он и к тебе как к брату относится и ко мне, — пояснил Серёжа.

— У каждого свои тараканы, — сказал Гена.

— А какая разница? — не понял мальчик.

— А такая. Помнишь вчера, когда ты стащил конфеты, а мама ругалась? Тебя Данко прикрыл, сказал, что сам съел. Поэтому тебя не оставили вечером без сладко, в отличие от Данко. Отец бы тебе лекцию прочитал и сказал, что без спроса таскать конфеты плохо. Чувствуешь разницу?

— Так с разрешения и неинтересно их таскать, — простодушно ответил Ваня. — Да и что мне с его прикрытия? Теперь я неделю не должен к Ленке подходить. Ты представляешь? Неделю! А если я к ней подойду, то мы в кино не пойдём. Лучше бы я эти конфеты не брал.

— А так тяжело к этой Ленке не подходить? — спросил Гена.

— Она визжит смешно, — пожал плечами мальчишка.

— Поэтому он ей прохода не даёт, — сказал Серёжа. — Мама уже не знает, как это чудо из сада забирать и выслушивать претензии мамы Лены, которая готова малолетнего хулигана в комнату милиции отдать, а нас поставить на учёт, как неблагополучную семью. У нас теперь Данко за ним в сад ходит.

— Ага, он чего-то скажет маме Лены. Та смеяться начинает. И забывает о том, что ругать собиралась. Ленка теперь говорит, что Данко на её маме женится.

Когда я ей сказал, что тогда мы будем с ней жить вместе, потому что он мой папа. Так она теперь маму быстро уводит от него. Так и тащит в сторону. А было бы здорово, если они бы поженились. Тогда мы с Ленкой вместе стали бы жить… — мечтательно сказал Ваня.

— Ага, и стали бы братом и сестрой, — усмехнулся Сережа.

— Нее, я не хочу, чтоб она была моей сестрой. Я вот в армию схожу и женюсь на ней. А на сёстрах никто не женится, — сказал серьёзно Ваня. — Надо попросить, чтоб Данко больше не приходил в сад. Серёж, может ты будешь теперь меня забирать?

После этих слов на кухне раздался взрыв смеха. Даже Тая поймала себя на том, что смеётся. Разговор был дикий, если вслушаться. Она не понимала кто кем кому приходится, но заявление мальчишки развеселило. Первая любовь, детская наивность и простодушие, умные и чуткие взрослые — всё это окунало в какой-то иной мир, не похожий на её привычный. Ребята принесли с собой что-то детское и лёгкое. То, что заставило даже Гену забыть о проблемах и разгладить уставшую складку у него на лбу. Заставило забыть на миг Таю о неприятностях и страхах. Ваня же смотрел на веселящихся взрослых и не понимал, что он такого весёлого сказал.

— Я подумаю над этим, — серьёзно сказал Серёжа. В комнате раздалась опять ругань. Родители Гены чего-то не поделили. Он пошёл к ним. Серёжка достал кастрюлю. Посмотрел на Таю, словно что-то вспомнив. — Я у вас тут похозяйничаю немного?

— Пожалуйста. Я здесь в гостях, — ответила она.

— В гостях, но на постоянной основе, — вернулся Гена. Остановился в дверях. Тая всё же решила сесть. Из-за того, что начала кружиться голова.

— Это как? — спросил Серёжа, закидывая рис в кастрюлю.

— А вот так. — Гена посмотрел с сомнением на большую кастрюлю, которую достал Серёжа. — Не слишком ли много еды ты приготовить собираешься?

— К ужину ещё и Данко с мамой подтянутся.

— А я думал они вас ко мне сплавили, чтоб отдохнуть немного.

— Я сам сбежал. Как вернулся, мама мне прохода не даёт. Всё обниматься лезет. А в день приезда столько слёз пролила, что мы даже волноваться начали. Я же себя почувствовал оплаканным, — ответил Серёжа.

— А помнишь сколько слёз было на твоём выпускном? — напомнил Гена.

— Ген, можно в компьютер поиграть? — попросил Ваня.

— В компьютер нельзя. Там игрушек нет. Планшет в столе лежит, — разрешил Гена. Мальчишка побежал в комнату.

— Спасибо! — услышали они, когда он заворачивал в комнату.

— Тогда маме простительно было. Она пополнение ждала. Один вырос, другой родиться должен был. Но не получилось, — ответил Серёжа.

— А мне не сказали, — нахмурился Гена.

— Сам недавно узнал. Данко трепанул. Говорил, что сглазить боялся, да и узнал, когда поздно было. Чуть мать не убил. Она ему до последнего не говорила. После того случая он детей иметь не хочет. Знала, что ругаться будет, — сказал Серёжа. Из комнаты донеслась ругань. — У тебя опять война. Уже посуда полетела.

— Да мать отца доводит. Всё ему прежние грехи припоминает. Он же то ругается, то плачет. Надо их по комнатам развести, — сказал Гена, а сам с места не двинулся. — Я сейчас вернусь. Не думаю, что они убьют друг друга за пять минут.

Он достал со шкафа пачку сигарет и зажигалку. Через минуту Тая услышала, как хлопнула входная дверь.

— Он с ними пять лет возится. Нервы у человека не железные, — сказал Сережа. В комнате же продолжалась война. Что-то загремело. Тая решила посмотреть. Не понравился ей этот шум.

В комнате все стены были разрисованы красками. Шкаф, занавески, местами мебель — всё это было покрыто линиями и кругами. Вокруг валялась бумага. На кровати лежал отец Гены. Мама Гены пыталась задушить того подушкой. Тая еле её оттащила. Старик же ревел крокодильими слезами.

— За что ты так со мной? — плакал он.

— За мою загубленную жизнь! — прокричала женщина.

— Убивать зачем? Чтоб жизнь до конца сгубить?! — не выдержала Тая.

— Ты кто? — она посмотрела на Таю осоловелыми глазами. Вырвалась из её рук. — А пошла бы ты со своими советами!

После этой фразы она удалилась из комнаты. Старик плакал на кровати. В комнате валялись осколки разбитого стакана. Тая сходила за веником. Не хватало ещё, чтоб хозяин комнаты поранился.

— А я ведь её любил. Всю жизнь любил. А она… Она меня винит. Сын плохой. Я плохой. А я её любил, — причитал он. Потом затих. Оглянувшись, Тая поняла, что он спит. В соседней комнате на королёвской кровати лежала мама Гены. Рядом стоял старый письменный стол, на котором стояли пустые бутылки и грязные тарелки.

— Давайте бутылки уберу.

— Это моё, — насторожено сказала она. Таи показалось, что сейчас она на неё кинется, если её «сокровище» попробуют взять.

— Их можно сдать. На них купим ещё одну бутылку.

— Сейчас никто бутылки не сдаёт, — она улыбнулась, довольная, что уличила Таю во лжи.

— Места знать надо, — хмыкнула Тая. В глазах женщины мелькнул интерес.

— Реально знаешь?

— Знаю. Так я бутылки уберу?

— Деньги напополам.

— Договорились.

Под шум Тая забрала ещё и тарелки. По-хорошему здесь нужно было убраться. Промыть всё с дезинфицирующим средством. В комнате витал запах пролитого алкоголя, грязного белья. Женщина включила телевизор, не обращая на Таю внимания. Тая себя почувствовала слугой у королевы. И зачем ей всё это надо? Ответить на этот вопрос она не смогла, но и жить в грязи ей точно не хотелось. Удивительно, что в квартире не было тараканов.

Тая вроде сделала всего ничего, а голова закружилась. На кухне готовил Серёжа. Ароматы доносились весьма приятные, только от них всё равно мутило. Тая пошла прилечь в надежде, что станет легче. Гена пока ещё не появился. На кровати сидела Ваня, который играл в планшет. Он сразу вскочил с кровати, когда она села рядом.

— Во что играешь? — спросила Тая.

— Тут такая вещь интересная…

Тая отвлеклась на какое-то время игрушкой. Мальчишка ей чего-то уверенно объяснял. Говорил про уровни и прохождения. Она не особо вслушивалась в слова. Мысли летали далеко отсюда. Через шесть лет рядом с ней может сидеть также рядом её сын. А может дочка. С хвостиками. Она будет ей что-то рассказывать. Например про садик. Как какой-то мальчишка её щекочит, потому что она так забавно смеётся.

Или всего этого не будет. Рука машинально легла на живот. Ребёнок. Доктор сказал, что это её возможно последний шанс иметь детей в своей жизни. Она никогда раньше не задумывалась о детях. Это было каким-то далёким и почти нереальным. Были мысли, что в тридцать лет, она выйдет замуж за мужчину в сером костюме и с квадратным подбородком. У них будет трёхкомнатная квартира в Москве с подземно парковкой. Тогда она и родит ребёнка. После того, как получит славу и известность. А может не получиться со славой и она будет просто преподавать игру на скрипке, а муж будет слушать её игру вечером. И вот в этой идиллии появится ребёнок. Но ребёнок решил не ждать, когда идиллия наступит, а появиться от мужчины, которому он был не нужен.

Всё получилось случайно. Таблетки. Она их принимала, потому что знала — на Рига надежды не было. Он не думал о защите. Спал со всем девками, какие ему подворачивались, но возвращался к ней. Она его любила. Или казалось, что любила. Он наполнял её жизнь смыслом. Она чувствовала себя нужной. А ведь так и было. Риг не мог жить один. Он не мог заставить себя ходить на работу. Забывал о еде, тогда Тая ему напоминала об этом. Взрослый ребёнок, которому нужна была опека. Ей же не хотелось быть одной. Было страшно, что опять кто-то обманет. Воспользуется доверием. Поэтому она и согласилась, чтоб вытирал ноги только один человек. Знакомый. Противно. Это как надо было себя не уважать, чтоб позволить кому-то так с собой обращаться!

Ваня убежал вместе с планшетом. Тая осталась одна. Она лежала на большой кровати и смотрела в потолок, пытаясь проглотить слёзы. Это было из детства. Если лежать на спине, то слёзы не польются. Сила притяжения не позволит. Но если глаза принять за бассейн, который рано или поздно наполнится до краёв, как в задачке, то вода польётся мимо. Слёзы скользили по щекам, убегая за уши.

— Спишь?

— Сплю.

— С открытыми глазами? — Гена прошёл в комнату, прикрыл за собой дверь.

— Тогда чего спрашиваешь?

— Наверное, чтоб сказать, что я здесь, — ответил он, садясь рядом.

Тая хотела крикнуть, чтоб он уходил, оставил её в покое. Что сейчас она больше всего на свете хочет остаться одна и поплакать в тишине, но одёрнула себя. Это его квартира. Его кровать, где он может спокойно находиться, когда и сколько пожелает. А она… Она закрыла глаза. Попыталась сбежать от всего, пусть и временно, но…

— Иногда плакать даже полезно. Эмоции. Их нельзя копить в себе. Обида, злость. Можно махать кулаками, борясь со стенами, представляя, что они враги. Можно обвинять других. Но это все призраки. Виноваты в бедах только мы сами. Больше никто.

— И зачем ты мне это говоришь? Думаешь я не знаю? — зло спросила Тая.

— Я тебе уже говорил, что не умею общаться с женщинами. Опять что-то ляпнул, а хотел успокоить, — он провёл ладонью по волосам. И вид такое растерянный. — Так всегда было. И ничего не изменить.

Он решил уйти. Но что-то в его виде не понравилось Таи. Может просто стало жалко. Больно он выглядел потерянным, расстроенным. Она поддалась какому-то порыву и остановила его. Схватила за руку. Гена растерялся ещё больше.

— Я знаю, что сама виновата. Знаю, что неправильно распоряжалась жизнью. Мне было страшно. Хотя, это не оправдание. Но мне просто было страшно. Кошмары по ночам. Они мне только недавно перестали сниться. В первые месяцы я почти не спала. Стоило закрыть глаза, как сразу возникала квартира, залитая кровью. И мама с ножом. Я ведь сама вызывала все службы. Она в каком-то неадекватном состоянии была. Приревновала любовника. Он ей и правда изменял. Она его любила сильно. Думала, что жить без него не сможет. Поэтому, когда узнала, что он с другой спит, то решила его убить. Чтоб никому не доставался. Сама пыталась с собой покончить, но не смогла, — Тая замолчала, словно вновь вернулась в тот день. — Вся жизнь как-то резко изменилась. Раз и всё перечёркнуто. Я оказалась на улице, потому что квартиру банк отобрал. Все сбережения ушли на адвоката. Отца к тому времени уже не было. И пришлось бросить учёбу. Я устроилась на работу. Комнату сняла. Только долгое время жила как во сне. Идёшь на работу, возвращаешься на съём, а вокруг словно всё серое. Как в кино. Мир перестал быть цветным. И я в нём одна была. В этом мире. Тогда было забавно стоять около метро. Там народу много. Все куда-то бегут, торопятся. А я стояла в стороне и смотрела на этот поток и была как будто вне времени. Меня никто не замечал. Песчинка в море людей. Тогда становилось холодно. Очень холодно и не внешне, а внутри. Не знаю, как объяснить…