— Ты так думаешь? — пробурчал Алекс. — Пожалуй. Мне тоже это пришло в голову, но ведь не мог же я предложить ему взятку в присутствии еще двадцати человек.

— Надо было извиниться и прогуляться в мужскую комнату, — посоветовала Флер. — Если бы он хотел взятку, он бы наверняка увязался за тобой.

— А ты чертовски умна, Флер. Тебе говорили об этом прежде?

— Говорили, да все не те, от кого я бы хотела услышать.

— Чертовски умна, — повторил он. Его глаза напоминали кошачьи: серо-зеленые, с золотистыми крапинками, они придавали его лицу некий оттенок звериной чувственности. Странно, что она никогда этого не замечала. Просто не обращала на Алекса внимания. И то, что он оказался таким милым собеседником, также немало ее удивило. Алекс потянулся было за орешком, но вдруг решительно отодвинул блюдце, все равно оно было пустым.

— Что, если мы вместе пообедаем, Флер? Если, конечно, у тебя нет других планов.

— Планов у меня нет. — На мгновение Флер засомневалась, но тут же решила, что Розмари не обидится. Даже наоборот — будет благодарна. — Обед — это отлично. Обожди минут двадцать, я поднимусь к себе и переоденусь во что-то более подходящее.

— Зачем переодеваться? — удивился он. — Ты и так потрясно смотришься! Просто пальчики оближешь!

Его слова вызвали у Флер совершенно определенную реакцию. Уж не имеет ли Алекс на нее виды?

— Ну, хотя бы пять минут — я поправлю макияж.

Она направилась в дамскую комнату, незаметно оглядываясь. Он следил за ней взглядом. Впрочем, это не новость — остальные мужчины в баре тоже чуть головы не свернули, и Алекс это отметил, на его физиономии промелькнула довольная ухмылка. Ему явно было лестно находиться в компании с потрясно выглядевшей леди и являться объектом зависти для остальных.

Совершенно определенно Алекс Маршалл имел на нее виды. Позвольте спросить, и что теперь?

Она провела в дамской комнате не меньше десяти минут, в смятении то снимая, то нанося вновь краску, пытаясь разобраться в собственных чувствах. Надо же, именно Алекс Маршалл! Она ни разу в жизни не представляла его в роли любовника — ни случайного, ни постоянного. Ради всего святого, ведь он же муж ее давней подруги и всегда вызывал в ней чувств не больше чем какой-нибудь стул в гостиной. Хотя с другой стороны, Розмари сама невольно разбудила у Флер любопытство, постоянно распространяясь о том, какой классный парень ее Алекс. Какой он крутой бизнесмен. Какой заботливый муж. Какой мудрый отец. И конечно, — хотя Розмари никогда не опускалась до конкретных деталей, — ясно давалось понять, что он просто непобедимый герой большого секса.

— Я бы даже хотела изготовить его копию, — однажды заявила она Флер, — чтобы подарить тебе, милочка. Это наверняка решило бы половину твоих проблем.

В этом вся Розмари — вечно задиравшая свой окольцованный нос перед незамужними подругами. Всегда то так, то этак старавшаяся напомнить Флер о ее положении на социальной лестнице. «Старая добрая Флер», как вечно повторяет Розмари этим противным покровительственным тоном. Флер, с которой можно пойти на ленч с девочками. Флер, с которой можно прошвырнуться за покупками к Саксу. Но на которую не стоит тратить ни минуты времени, если на горизонте замаячил Алекс.

У семейных людей время дорого. В отличие от одиноких. В этом легко можно убедиться. К примеру, если Розмари и удосуживалась позвонить Флер сама, то только в том случае, если Алекс уезжал в командировку.

— Алекса не будет в городе пару дней, — говорила она, — ты бы не хотела со мной пообедать?

Ха, вполне возможно, что именно в эту минуту она названивает Флер, надеясь заполнить пустой вечер.

— Алекса не будет в городе…

Ну что ж, верно. И Флер тоже в городе не будет.

Путешествия всегда поднимали у Флер жизненный тонус. Возбуждали. Вдали от дома, от привычных ресторанов и друзей ты волен вытворять все, что вздумается, и будешь последним дураком, если не воспользуешься такой возможностью. Дорога всегда сулила что-то новенькое, восхитительную возможность заняться любовью с незнакомцем. Или даже с мужем старой подруги.

Так ли уж хорош Алекс Маршалл в постели? Кстати, разве Розмари может об этом судить? Флер готова была побиться об заклад, что сможет так удовлетворить Алекса, что после этого Розмари покажется ему сопливой школьницей. А может, в награду и Алекс покажет ей что-то новенькое. В ушах у Флер так и гудело самодовольное бурчание Розмари: «Он такой удивительный». Да неужели? Выяснить это можно было только одним способом. Она извлекла из сумочки постоянно находившийся там флакон с духами и намазала шею, уши, соски и бедра. После чего вернулась в бар, окутанная облаком сладкого аромата. Он встретил ее голодным, ждущим взглядом.

— М-м-м. — Алекс втянул в себя воздух и зажмурился. — Ты неподражаемо пахнешь. Я заказал еще по бокалу, пока ждал тебя. О'кей?

— Отлично. — Она вскарабкалась на стул и села лицом к нему.

— За тебя! — Алекс одним глотком опрокинул в себя виски и подождал, пока она допьет свое. Вместо этого она вдруг положила руку ему на бедро. Оно оказалось горячим и мускулистым. Даже сквозь плотный габардин костюма она ощущала исходившую от него страстность и силу. Его возбуждение передалось ей.

— За нас, Алекс. — И ее рука двинулась выше, выше, туда, где рвалась на свободу напрягшаяся плоть. На миг Алекс остолбенел, не в силах вымолвить ни слова, обливаясь потом от ее прикосновения, не веря в такую удачу и в то же время стараясь быть осторожным, чтобы не сделать неверный шаг.

— Ну, — хрипло выдавил он, — ты решила? Что ты хочешь съесть?

— Тебя, — промурлыкала она. — Я хочу съесть тебя!


Десятью минутами позже они набросились друг на друга у нее в комнате, как две дикие твари в период течки.

Боже! Алекс Маршалл оказался бесподобен! Флер потрясло, насколько этот мужчина изголодался по страстной любви, сколько в нем нерастраченной чувственности. То, что они вытворяли в ту ночь, делало наслаждение от секса чуть ли не болезненным и наверняка выходило за пределы того, что Алекс мог иметь дома. Но как бы он ни был алчен, в то же время щедро воздавал ей сторицей.

— О Господи! — стонал он. — Я просто в раю!

Всю ночь они занимались любовью, с восторгом познавая друг друга снова и снова. Уже перед самым рассветом Флер в изнеможении забылась. А уже в семь тридцать ее разбудили.

— Я проснулась. Проснулась, — простонала Флер, сползая с кровати. Алекс стоял перед зеркалом в ванной, озабоченно разглядывая свое отражение.

— Господи! — воскликнул он при виде искусанных распухших губ, синяков и царапин на бедрах. — Что я скажу Розмари?

Впервые с момента встречи они упомянули о ней вслух.

— Скажи ей, — посоветовала Флер, подходя сзади и прижимаясь щекой к его плечу, — что тебя изнасиловали в одном из притонов Питсбурга.

Алекс рассмеялся, подхватил ее под ягодицы и прижал:

— И я намерен снова оказаться изнасилованным, как только представится случай!


С того дня прошло четыре месяца, а их страсть стала еще более бурной. Правда, после Питсбурга им удалось провести вместе лишь две полные ночи. По большей же части их встречи напоминали сегодняшнюю: часок-другой безумной любви с одним глазом, обращенным на часы. Или торопливые свидания в каком-нибудь укромном отеле. Но этого было мало, всегда мало. То, что она испытывала с Алексом, казалось чудесным, великолепным, о чем только можно было мечтать. Но ей хотелось чего-то большего.

Ей хотелось иметь «после». После секса. К примеру, тихо посидеть у него на коленях, или не спеша попить чаю вдвоем, или вполглаза посмотреть программу для полуночников, устроившись у него на плече. Всякий раз в момент расставания она чувствовала себя обиженной. Обделенной.

Нет, того, что у них имелось, ей явно не хватало.

Как не хватало этого проклятущего йогурта. Она никогда им не наестся. И будет мучиться от голода всю ночь.

Флер поплелась обратно в постель и включила новости.

В эту минуту Алекс, наверное, уже вышел на станции в Вестпорте. Она словно наяву представила, как он усаживается в миниатюрную «ауди», которую оставлял на стоянке у вокзала. Извилистое шоссе, шелестящие под колесами груды сухих листьев. А вот и дом, и подъездная дорожка, мощенная камнем, белесо сверкает в холодном сиянии ноябрьской луны. Окна гостеприимно светятся, обещая тепло и уют. Он отпирает дверь, вешает плащ и входит в кухню.

Его жена приготовила кофе, и они сидят вдвоем, привычно болтая после очередного нелегкого дня. Сцена была настолько реальной, что она прямо-таки осязала ее. Запах кофе, смешанный с легким запахом дыма от поленьев. И лицо женщины, сидевшей напротив Алекса. Лицо его жены, ловко снующей по блестящему паркетному полу, моющей кофейные чашки со счастливой улыбкой.

Вот только в воображении Флер этой женщиной в кухне была вовсе не Розмари. Ею была она. Миссис Флер Маршалл!


Не нарушая старой доброй традиции, его поезд опоздал почти на полчаса. Алекс положил свой брифкейс в сетку для багажа и растянулся на трех пустых сиденьях. Он называл этот последний состав «Поездом виноватых». По большей части в нем ездили или припозднившиеся бизнесмены, или искатели приключений. Прежде он относился к первому разряду, теперь — ко второму.

Связь на стороне нелегко давалась Алексу Маршаллу. Конечно, бывали интрижки в пути или на совещаниях — а кто из бизнесменов этим не грешит, — но в итоге выходило, что риск не оправдывает удовольствия, и Алекс привык считать себя счастливым женатым мужчиной.

Зевая, он посмотрел на часы. Уже наступила пятница. И впереди маячит перспектива уик-энда в домашнем кругу. Надо что-то сделать для Криса с Розмари. Может, свозить на экскурсию в Эссекский яхт-клуб? А вечером в субботу их наверняка пригласит на вечеринку кто-то из соседей. Как правило, эта рутина доставляла Алексу некоторое удовольствие. Но с того дня, как он столкнулся в Питсбурге с Флер, размеренный образ жизни утратил былую прелесть. Он ведь едва не забыл, какое наслаждение может приносить секс. И как это здорово — иметь партнершу, которая не придирается к тебе, не занимается подсчетами, сколько ты дал и сколько получил. С Флер он чувствовал себя настоящим суперменом.

И дело тут не только в сексе, напомнил себе Алекс. Флер образованна, сообразительна, остроумна. Всегда готова поболтать или посмеяться. Он мог в подробностях излагать Флер свои достижения на службе, и она слушала его и не отводила глаз.

А от ее красоты можно умереть! Один взгляд на нее, аромат ее духов, ее шелковистая кожа вызывали в Алексе некое подобие романтических чувств, о которых он давно забыл. Жена вечно обзывает его трудоголиком — пожалуй, это правда. Но ведь это еще не значит, что в его душе ничему больше не осталось места. Ах, Флер… Флер…

Алекс зажмурился, вспоминая прикосновение ее волос к своей щеке. Проснувшись, он обнаружил, что проспал Вестпорт.

Чертыхаясь, выскочил на перрон в Бриджпорте и весьма недешево нанял такси до дома. На полпути вспомнил, что брифкейс остался в поезде. Пропади все пропадом! Уже второй раз за месяц!

Нет, это слишком, он не выдержит. Надо чем-то поступиться. Или семьей, или связью с Флер. О, только не Флер. Пока не Флер.

Когда он добрался до дома, свет в окнах уже не горел.

Глава 10

Берни впервые в жизни расплакалась на свадьбе.

Брачная церемония Сюзанны и Алана была задумана как грандиозный финал для телесериала и происходила в Бруклинской синагоге. И там Берни — отстраненная, хладнокровная, беспристрастная Берни — рыдала в голос.

Счастливая парочка (а что она была счастливой, Берни не сомневалась — стоило на них посмотреть) познакомилась три месяца назад, воспользовавшись услугами обычного еврейского брачного агента. Берни уже сделала с ними два интервью и решила, что они больше всех подходят для концовки. Симпатяги. Не зазнайки. Типичные ньюйоркцы.

Сюзанна работала секретаршей управляющего швейной фабрикой. Она не была красавицей, однако обладала несомненным обаянием, которое должны были оценить участники церемонии. Ее молодой муж занимался чем-то, связанным с компьютерами.

— Как только увидал ее в первый раз, — говорил Алан Вейсс в предыдущем интервью, — у меня в мозгу что-то щелкнуло. И уже через неделю мы были помолвлены.

— Но у вас было так мало времени, чтобы получше узнать друг друга, — возражала Берни. — Почему вы не захотели подождать?

— А зачем? — Сюзанна сжала руку суженого, и они обменялись восторженными взглядами. — Разве жизнь станет нас дожидаться?

Сегодня во время церемонии Берни против обычного находилась не среди съемочной группы, а среди гостей, не в силах противостоять очарованию древнего ритуала. Профессиональное чувство подсказывало, что для полного успеха придется кое-что подрезать. Жених явно нервничает. Трогательная деталь. Невеста сияет от счастья. Трудно поверить, что это та самая бесцветная девушка, которая уныло жевала свой ленч в забегаловке у «Кид-Гро» всего неделю назад. Сюзаннина мамаша то и дело сморкалась в батистовый носовой платочек (Берни молилась про себя, чтобы это заметил и оператор) и могла бы быть мамашей кому угодно. То ли Берни показалось, то ли она на самом деле чем-то напоминает Аделаиду Хонг?