Но вместо этого она нервически схватила первую попавшуюся штучку из дерева. На одной из ее стенок был вырезан ангелочек.

— А это что, Розмари, рождественская игрушка?

— Это старинная сбивалка для масла. Мы купили ее прошлым летом во Франции.

— Очень милая. — Голос Флер дрогнул от алчности. — У тебя полно всяких забавных вещиц.

— А я и не знала, что тебя интересуют предметы домашнего обихода.

— Век живи — век учись, — вздохнула Флер.

— Ну, знаешь, Флер, — начала Розмари, присев на край стола со своей выпивкой, — Ллойд Хейджман, конечно, не принц, но и не такая уж легкая добыча. По местным меркам, он довольно лакомый кусочек, ведь мужчин всегда не хватает. И как только кто-то разведется или овдовеет, у него отбоя нет от приглашений. У всех в округе найдется незамужняя сестра, или дочь, или — как у меня — старинная подруга. Конкуренция просто бешеная. Тебе еще повезло, что он так быстро ответил на мое приглашение.

— Мне повезло?.. — Неужели в голосе Розмари на самом деле проскользнула издевка — или Флер показалось? Она постаралась утихомирить закипавший в душе гнев. — Во всяком случае, мной этот твой «лакомый кусочек» совершенно не интересуется.

— Так заставь его интересоваться. Пофлиртуй немножко. Начни с ним заигрывать. Ты ведь на этом собаку съела. Я затащила его сюда только ради тебя. Господь свидетель, — с плохо скрываемым самодовольством добавила она, — мне никогда и в голову бы не пришло, что в один прекрасный день я буду искать тебе компаньона на уик-энд. Подумать только, как время все меняет!

Ах ты, сука!

Флер поперхнулась от злости. Да, совершенно очевидно, что Розмари над ней издевается! Месть, вот что было истинной целью этого уик-энда, решила Флер. Месть за одиночество на вечеринках в колледже, за толпу поклонников, отвергнутых Флер. За те полузабытые и по большей части надуманные обиды! Теперь они поменялись ролями — так считает Розмари.

Сука, сука!

Подумать только, Флер чуть было не кинулась вымаливать у нее прощение! Ха, одного взгляда на самодовольную физиономию Розмари достаточно, чтобы развеять последние сомнения!

Да, она приложит все силы, чтобы прибрать к рукам Алекса Маршалла. Нынче же вечером. Под самым носом у его жены. В качестве миссис Маршалл номер один у Розмари останется достаточно времени, чтобы раскаяться в сегодняшней мелкой мести.

— Тебе пора пойти переодеться, — заметила Розмари, глянув на стенные часы. — Сегодня ты должна выглядеть неотразимой!

— Спасибо тебе, Розмари, — пропела Флер.

— За что? За то, что пригласила Ллойда?

— За то, что напомнила мне о самом важном.


К восьми часам, когда должен был начаться обед, появились еще две супружеские пары, жившие по соседству, — чтобы Ллойд не заподозрил, что именно он является мишенью нынешним вечером.

Флер усердно трудилась целый час, прежде чем спустилась в гостиную, овеянная облаками легчайшего шелка и аромата «Безымянных» духов. Если судить по реакции Криса, эффект превзошел все ожидания. На миг все ошеломленно замерли, а потом…

— Ням!!! — Мальчик с разбегу врезался головой в складки шелка. — Ты как конфетка! — Он обхватил ее ноги руками, а носом ткнулся прямо в пах. — А пахнешь-то как! Ням-ням-ням!

Розмари что-то смущенно забормотала, в то время как Алекс отпустил некую двусмысленность по поводу детской вседозволенности.

— Ну, а теперь скажи всем «пока-пока», — торопливо велела Розмари, — и отправляйся баиньки.

За обедом Флер сидела между Ллойдом и соседом, которого звали не то Уильям, не то Уилсон, не то Уиллард. Алекс находился всего в нескольких футах — и был совершенно недосягаем. Ах, если бы он сжалился и дал знак, малейший намек на ту близость, что была между ними. Вместо этого он целиком ушел в роль хлебосольного хозяина: подливал вино, равномерно делил свое внимание между всеми гостями, исправно улыбался в ответ даже на самые тупые шутки.

Кормежка была потрясающей — чего нельзя было сказать про застольную беседу, которая крутилась то вокруг цены на земельные участки, то вокруг местных сплетен, то вокруг достоинств и недостатков разных начальных школ. Наконец эти темы иссякли, и им на смену пришли недавние политические события.

— Все знают, как я люблю нашего президента, — горячо начал Уильям-Уилсон-Уиллард, — но любому терпению приходит конец! Вести переговоры с террористами недопустимо. По-моему, нам не следует плясать под их дудку, а взять да перестрелять как можно больше. Как ты думаешь, Алекс?

Алекс посмотрел Флер в глаза.

— Я думаю, пора устроить вторжение, — с чувством сказал он.

— Вторжение в Иран? — уточнил кто-то.

— Вторжение. Единым рывком, — продолжал он. — Напором и штурмом. Ворваться и положить их на обе лопатки.

— Обманным маневром? — У Флер екнуло сердце.

— Подсечкой и рывком, — последовал ответ. — Не миндальничать с ними. Я готов штурмовать хоть сегодня.

— Сегодня!.. — вторила она.

— Да, сегодня, пока все спят, мы проникнем сквозь их укрепления. Захватим врасплох, тепленькими — и «огонь»! В конце-то концов, мужчины мы или нет!

Вот оно! Она затрепетала от предвкушения. Это был сигнал! Ее тело отвечало немедленно, даже сейчас, отделенная обеденным столом, она чувствует его страсть, его напористость. И в то же время лицо Алекса оставалось совершенно спокойным.

— Но разве это разумно? — Флер решила подыграть его невозмутимости. — Такое вот вторжение. По-моему, оно может спровоцировать третью мировую войну.

— К черту разумность, — отчеканил Алекс. — Настало время действий. Ворваться и вышибить из них дух! — И он набросился на свой кусок пирога.

— Успокойся, милый! — всполошилась Розмари. — Вот уж не думала, что ты такой хищник.

— Ого! — Флер с трудом переводила дух. — Я прямо вне себя! Но скажи мне, Алекс, у нас… у нас хватит на это сил?

— Ха, еще бы! — Алекс смачно облизал губы, измазанные сладкой начинкой. — Господь хранит Америку!


Гости разошлись примерно к полуночи, весело перешучиваясь и благодаря за отличный вечер, но при этом Ллойд Хейджман и не подумал взять у Флер номер телефона.

— Ступай отдохни, Флер, — настаивала Розмари. — Наверное, ты с ног валишься от свежего воздуха. Мы с Алексом только загрузим посуду в моечную машину, и все. Остальное подождет до утра.

Комната для гостей была очень уютной, декорированной всякими яблочками и цветочками. Просто сад радостей земных: от обоев с растительным орнаментом до деревянных расписных фруктов в майоликовой вазе и виноградных кистей, вырезанных на массивной кровати.

Продуманная до мелочей обстановка должна была удовлетворить все возможные нужды гостя. На ночном столике красовалась стопка новейших бестселлеров, будильник и гроздь свежего винограда. В ванной комнате наготове ждали пушистые полотенца, подобранные в тон персиковорозовой ванне. Французское туалетное мыло, крем для рук, крем для тела, дезодорант и присыпки. В дубовом шкафчике — богатый выбор шампуней. На крючке за дверью — махровый халат, тоже розового цвета. А еще несколько новых зубных щеток для особенно забывчивых гостей.

Флер не могла не признать, что у Розмари есть талант. В комнате удивительным образом сочетались удобства высококлассного отеля и печать вкуса и индивидуальности хозяйки. Никакого пластика — все натуральное, прочное и удобное. Даже аляповатые на первый взгляд фрукты, подумала Флер, вытащив из вазы расписное яблоко. Оно оказалось весьма приятным на ощупь. Теплым. Гладким. Ласкающим.

Молодая женщина потерлась о яблоко щекой и вздрогнула. Ах, ну что за райскую жизнь она могла бы иметь: обеспеченную, спокойную, в окружении земных даров…

Стук в дверь заставил ее встрепенуться.

— Зашла заглянуть, все ли в порядке. Тебе ничего не нужно?

— Спасибо, ничего.

Розмари сунулась было усесться на краю постели, чтобы напоследок вволю посплетничать обо всем, и особенно о Ллойде Хейджмане, но Флер нарочито громко зевнула.

— Ну, похоже, ты засыпаешь на ходу, — заметила Розмари, — но все же не забудь запереть дверь. Шелби любит слоняться по ночам.

— Кто-кто?

— Ну, наша спаниелька, Шелби. — И Розмари хихикнула. — Ты ведь не хочешь проснуться ночью и обнаружить, что у тебя в кровати пыхтит огромный комок шерсти!

— Нет уж, уволь меня от таких шуточек. Надеюсь, он хоть лаять ночью не будет. Ну ладно, пока!

Флер приняла душ и, не надевая ночную сорочку, забралась в постель. Через пять минут она уже спала.


— Только пискни, и я тебя придушу.

Флер чуть не умерла — не столько от страха, сколько от неожиданности. В комнате было темно — хоть глаз выколи. Да где это она? И вдруг ее рот закрыла широкая ладонь, прижимая голову к подушке. О Господи! Она сейчас станет жертвой маньяка. Какого-нибудь насильника, блуждающего по ночам. И тут она опомнилась.

Алекс! Слава Богу! Тот бестолковый треп за обедом — и вот он явился! Практически мгновенно холод отчаяния сменил пожар страсти. Она лизнула его ладонь. Соленая. В темноте почувствовала, как он шевельнулся, и затрепетала от возбуждения.

— Наконец-то. — Его губы щекотали ей ухо, а шепот пронизывал до самых печенок. — Ты вспомнила, где находишься? — Она кивнула, чувствуя, как кровь зашумела в ушах. — Отлично. Теперь слушай. Ты — партизанка из французского Сопротивления, захваченная врагами. Тебе известны важнейшие тайны, однако ни за что на свете ты не имеешь права их выдавать. Твоя единственная надежда — прикинуться немой, бессловесной. Издай хоть звук, и все пропало. Они явятся и замучают тебя до смерти. А теперь зажмурься и не дергайся.

Сотрясаясь от возбуждения, Флер терпеливо позволила завязать себе глаза и связать по рукам и ногам.

— Не жмет?

Она молча кивнула. Путы были слабыми, из чего-то теплого и мягкого. Наверное, ее же белье.

— Итак, — продолжал он, — ты лежишь здесь и гадаешь, что же с тобою будет. В комнату входит красавец офицер, которому поручено тебя допрашивать. Он поражен твоей красотой, но не верит, что ты немая. И он знает, как заставить тебя говорить. — И Алекс довольно рассмеялся, найдя новую интерпретацию старой темы. — Вместо того чтобы пытать тебя, он займется любовью, чтобы ты кричала и стонала от страсти. Но если он услышит твой голос — все потеряно. Значит… что бы он ни делал, как бы восхитительно тебя ни ласкал, ты должна хранить молчание. Пискни хоть раз, и он добьется своего. Понятно, детка? Отлично.

Тело покрылось гусиной кожей, сердце было готово выскочить из груди: она лежала, ожидая, с чего же он начнет. В кромешной тьме каждая минута тянулась вечность. Ночь обещала быть долгой, полной утех. Она знала, что Алекс не позволит себе грубостей и насилия.

Флер попыталась представить, где он. Руки были связаны, и она невольно пошевелила пальцами. Пустота. Постепенно молодая женщина утрачивала ощущение времени и пространства. В какой-то миг ее пронзил страх: а вдруг он бросил ее здесь, нагую и беспомощную?

И вдруг, словно удар тока, пальцы ног ощутили что-то влажное. Язык? Нет, не язык, язык в другом месте, он ласкает ей пупок. Значит, пальцы. Алекс намазывал маслом один ее палец за другим, не спеша, ласково касаясь каждого сустава, каждой впадинки, иногда легонько пощипывал, методично передвигался вдоль ступней, не нарушая волшебного ритма своих движений. Вот он поднялся к щиколоткам, икрам…

Она лежала, не чуя под собой кровати, мысленно подгоняя его руки: вот, вот бедра, вот мягкие завитки на лобке. Его пальцы уверенно раздвинули нежные складки кожи, коснувшись самых интимных мест. Сейчас одним сильным рывком он мог бы вызвать у нее оргазм, а после этого войти в нее — неумолимо, глубоко, — войти и трахать ее до изнеможения. Ей хотелось закричать. Ох, да он и так отлично знает, что ей нужно. Она давно разогрелась и повлажнела, готовая принять его. Флер призывно раздвинула ноги. Он погладил ей бедра, ягодицы, живот… и все.

Ничего!.. Ни ласк, ни прикосновений. Она услышала, как он отодвигается подальше. «О Господи! — чуть не закричала она. — Алекс!!! Не делай этого! Не бросай меня вот так!» Но стоит ей пискнуть, и он выиграет. Она затаила дыхание, выжидая.

Он вернулся, судя по усилившемуся запаху крема для бритья, мужского пота и одного из тех дезодорантов, что стояли в ванной, и нежно припал к ее губам, к шее, к груди. Посасывая то один сосок, то другой, рукой снова ласкал ее между ног. Стиснув зубы, она подчинялась заданному им ритму. «Господи, только не останавливайся!» — молилась Флер. Любая пора на ее коже, казалось, была готова принять его. Неожиданно он снова оставил ее.

Позднее (хотелось бы знать, насколько позднее?) она тревожно вздрогнула. Что-то легко, едва уловимо коснулось ее щеки. Флер чувствовала тепло его тела близко, совсем близко, но не могла понять, где он. Впору рехнуться. Она вытянулась, насколько позволяли путы, надеясь хоть что-то нащупать, но он отодвинулся. Ей хотелось закричать, что это нечестно. У него все преимущества: зрение, сила, подвижность. Ах, вот, вот, наконец-то: пальцы, скользящие по чувствительному бугорку, проникающие глубже, глубже, обещающие близкую разрядку… Под нее подложили подушку — видимо, для последней атаки. «Скорее! — мысленно кричала она, выгибаясь навстречу. — Скорее же, возьми меня!» Ну, вот сейчас, сейчас… Она закусила губы, чтобы не завизжать. Он остановился. В спальне царила тишина.