— Они по-прежнему дивная пара, а? — Она машинально кивнула в ответ.

В который уже раз Диана попыталась представить посреди этого собрания Аврама: вот он танцует, вот с кем-то беседует. Из этой картины ничего не получалось: веселившиеся здесь люди все были одного поля ягода — ни черных лиц, ни еврейских фамилий. И даже иностранцев невозможно представить в этом зале — за исключением британского консула.

Не то чтобы эти люди были бы так уж неприятны Авраму: сердечные, цивилизованные, они умели принимать гостей, да и он сам не был лишен обаяния. Но не почувствовал бы он себя лишним? Не пострадала бы его гордость? Ведь Аврам чрезвычайно чувствителен ко всякого рода нюансам, несмотря на добродушие и непритязательность, И что подумают о нем остальные?


Она собиралась преподнести свою новость в воскресенье, когда родители придут в себя после приема. Диана наизусть затвердила будущую речь. Однако отец, в очередной раз поразив ее своей интуицией, предложил выпить по бокалу бренди, как только закрылась дверь за последним гостем.

— Нам так и не дали поговорить, — сказал Том Саммерфильд, устраиваясь в любимом кожаном кресле. — А завтра тебе уезжать. Итак, принцесса, как твои дела у «Слайтер Блэйни»?

— Ох, да все у нее в порядке, — вмешалась мать. — Разве твой отец хоть на минуту забывает о потомстве? Да он как коршун следит за тем, что творится у вас в фирме. Всего пару дней назад говорил с Ральфом Слайтером. Гораздо важнее то, о чем потомство молчит. Ты знаешь, Диана, что я имею в виду. Ты по-прежнему одна?

Диана нервно перевела дух. Пора играть в открытую.

— Ну, пожалуй, это не совсем так!

— Ага! — торжествующе воскликнула Фрэнсис. — Я же говорила тебе, что она так и сияет, Том! И кто же он такой?

— Его зовут Аврам…

— Аврелий? — Фрэнсис нахмурилась. — Как Аврелий Харриман?

— Аврам. Его зовут Аврам Гиттельсон.

Воцарилась гробовая тишина, нарушаемая лишь позвякиванием сережек Фрэнсис Саммерфильд.

— Еврей, насколько я понимаю.

— Он из Израиля, — затараторила Диана, предвидевшая именно такую реакцию, — и, конечно, еврей.

— Из Израиля к тому же! — Судя по тону Фрэнсис, это только подлило масла в огонь. Стало быть, он даже не потрудился стать американцем! Диана стала готовиться к обороне, призывая на помощь всю свою выдержку и рассудительность, но отец предвосхитил первый выпад.

— Погоди, Фрэнсис. — Он послал жене взгляд «предоставь-это-дело-мне» и продолжил более мягко: — Мы не собираемся предвзято судить об этом молодом человеке. На дворе двадцатый век, дорогая, и я не испытываю к еврейскому народу ничего, кроме глубочайшего уважения. Среди множества самых достойных бизнесменов… — И он предложил вниманию целый список, в который входили и Голдман Сакс, и Ширзон Леман, и братья Соломон, и все как один заслужили всяческий почет и уважение. — Это раса прирожденных банкиров, — добавил он. — Энергичных. Предприимчивых. Обеспеченных. И к тому же, насколько я знаю, прекрасных семьянинов.

Диана слушала его разглагольствования с упавшим сердцем. Ведь, кроме графы «семьянин», ни одно из вышеперечисленных достоинств не относилось к Авраму. Отец явно решил, что она намеревается вступить в союз с кем-то из нью-йоркских финансовых кланов, известных как «наши парни», или по крайней мере с молодым человеком, стремящимся достичь этих высот. Бедный Аврам в его дурно пошитом костюме и коротких носках! В воздухе пахло поражением.

— Аврам не интересуется финансами, — вмешалась Диана в надежде смягчить удар. — В данный момент он заканчивает учебу в Колумбийском университете. К сожалению, не на экономическом факультете. — Ох, ну зачем она извиняется? Ей следовало постараться преподнести его как можно лучше! — Он занимается философией. Пишет очень интересные тезисы по Витгенштейну, и я не удивлюсь, если его диплом наградят призом.

— Интересно, — нахмурился Том. — И, конечно, раз он тебе нравится, с мозгами у него все в порядке. Но все равно я с трудом могу представить, какой прок в докторской степени по философии, ведь он, наверное, метит на доктора?

Диане показалось, что ее загнали в угол. Никогда в жизни ей не приходилось врать родителям, и она не собиралась начинать теперь. Но и обрисовывать правду с излишними подробностями — значит поставить крест на возможности брака с Аврамом. Оставалось призвать на помощь талант адвоката.

— Он замечательный человек. — Диана включила свои профессиональные навыки и в течение последующих пяти минут распиналась по поводу чудесных душевных качеств Аврама, восхваляя достоинства и умалчивая о недостатках (ну в самом деле, к чему сейчас им знать о том, что он работает водопроводчиком?). В заключении изобиловали такие слова, как «скромный, милый, честный, умелый».

Отец слушал. Кивал. Улыбался. У Дианы возникла надежда, что все может кончиться не так уж плохо. Что главным для них окажется сам факт замужества Дианы.

И тут начался перекрестный допрос. Ее отца интересовало все. Кто родители Аврама? Есть ли у него родственники? Каким образом он зарабатывает на жизнь? Под напором вежливых, но конкретных вопросов не могла не выплыть нелицеприятная реальность.

— Если я понял тебя правильно, Диана, — заключил Том, отметая в сторону все попытки приукрасить ситуацию, — этот молодой человек… этот весьма молодой человек не имеет никаких перспектив в этой стране. Ни желания сделать карьеру. Ни достижения каких-либо иных целей. Хотел бы я знать, как он собирается содержать жену?

— Папа, жены уже давно не нуждаются в том, чтобы их «содержали», — терпеливо возразила она. — Я прекрасно заработаю на себя сама. И в этом смысле не важно, кем будет мой муж.

— Фифти-фифти, да? — спросил отец, понимая, что мог бы и не задавать такого вопроса. Даже вариант восемь-десять-двадцать был для Аврама не по карману.

— Конечно, — не сдавалась она. — К тому же, если он станет партнером по бизнесу со своим кузеном, его дела пойдут в гору. Аврам чрезвычайно трудолюбив.

По крайней мере хоть это было правдой. Пусть содержание таксопарка было не очень-то элегантным, зато весьма прибыльным занятием. Однажды Аврам вместе с ней отправился в гости к другому кузену, Цви, который обитал в огромной, тесно заставленной мебелью квартире в Квинсе среди электронных воплощений его жизненного успеха. Беседа — по крайней мере со стороны Цви — в основном крутилась вокруг бизнеса, денег и курса акций. Если бы не акцент и полное отсутствие вкуса в отношении мебели, Цви запросто мог сойти за одного из парней с Уолл-стрит. Диана окрестила его «израильским вариантом юппи».

— Действительно, у Аврама дела должны пойти в гору, — настаивала она, — ведь это самый процветающий бизнес.

— Система бытовых услуг, — констатировал Том, теребя мочку уха, тогда как взор его супруги затуманило ужасное видение: ее зять за баранкой такси. Следующий вопрос Тома ознаменовал полный разгром:

— Надеюсь, у него по крайней мере имеется «зеленая карта».

— Нет. Пока нет.

— Понятно.

Он не произнес больше ни слова, однако Диане был и так ясен ход его мыслей. Как и все прочие, Том решил, что Аврам вцепился в этот брак как в дар небес. Одним махом студентишка без гроша за душой становится полноправным американцем. Вожделенная «зеленая карта». В перспективе — полноправное гражданство. Кем же еще мог счесть его Том Саммерфильд, кроме как ловцом удачи? А ее саму — сентиментальной дурой.

Однако отцу так и не удалось высказать свои опасения вслух.

— Нет, ты ничего не понял! — отчаянно ринулась в атаку Диана. — Ты совсем ничего не понял. Аврам не такой. В нем нет ни мелочности, ни алчности. К тому же он любит меня, а я — его. Как бы невероятно это ни выглядело в ваших глазах, но он действительно меня любит, в этом все дело!

— Ох, да никто и не говорит, что он не любит тебя, Диана! — Тома несколько смутила такая горячность. — Я ни на минуту в этом не сомневаюсь. Да и вообще, как можно тебя не любить? Только не забывай, что и мы тоже тебя любим и печемся исключительно о твоих интересах. А с этой точки зрения, моя милая, юный Аврам отхватит лакомый кусочек.

— Это я-то — лакомый кусочек?! Тогда скажи на милость, отчего же до сих пор никто на меня не польстился? Где ты видишь толпу поклонников, которые готовы оспаривать друг у друга мою руку? Диана Саммерфильд — «лакомый кусочек»! Это больше похоже на строчку из меню морского ресторана!

— Ты недооцениваешь себя, Диана, — возразила мать. — И я уверена, что непременно встретишь кого-нибудь, когда сама для этого созреешь…

— …и это будет чудесный мужчина… — пропела Диана в унисон. Господи, в который раз она это слышит! — Я давно успела перезреть, мама! И Аврам для меня самый чудесный мужчина. Все, о чем я прошу, — при встрече с ним вести себя естественно и не относиться к нему предвзято. На той неделе я привезу его в Бостон. Он горит желанием с вами познакомиться.

— Превосходно! — Том похлопал дочь по руке. — Вот только не стоит так спешить. Пожалуй, следующий месяц подойдет больше. В конце концов, какая разница? Конечно, мы тоже хотели бы с ним познакомиться, не сомневаюсь, он именно таков, каким ты его описала, — очаровательный юноша. Единственное замечание, Диана, — и не подумай, что я пытаюсь скинуть тебя с небес на землю, напротив, я рад, что тебе не чужды высшие чувства и бескорыстие, — то, что ты можешь предложить Авраму намного больше, нежели он тебе. Кроме пылкой любви, конечно. Диана, ты не должна забывать о чувстве собственного достоинства. Не так-то просто было выбиться в первые ученицы у Смита, получать награды в Йеле, да и теперь — если мои сведения верны — продвинуться так близко к партнерству в одной из самых почтенных адвокатских фирм в Нью-Йорке.

— И не забывай о социальном положении, — мягко вставила мать.

— В наши дни такими достоинствами может блеснуть не всякий мужчина, — примирительно улыбнулся Том. — И ты имеешь полное право ожидать чего-то подобного от будущего мужа. А что есть у Аврама? Похоже, он начисто лишен амбиций! Так ли уж он хорош для тебя, милая? Постарайся ответить честно на этот вопрос. Так ли уж он хорош для тебя?

— Ох, папа, папа! — Диана не знала, плакать ей или смеяться. — Да если послушать тебя, есть ли вообще на свете достойный меня мужчина? Разве что президент США? Но ведь он уже женат!

Совершенно расстроенная, Диана отправилась обратно в Нью-Йорк. Отец прав, все говорило о том, что их союз невозможен. Из адвокатской практики она и сама знала основное условие, без которого брачный контракт не мог быть успешным: равенство. А разве можно было говорить о равенстве между ней и Аврамом? Ее отец дал это понять совершенно ясно. Если бы…

Если бы только Аврам не отколол что-то потрясающее, неординарное. Если бы только он взялся за ум и обдумал свою жизнь. Ведь она подчас стыдится его. И стыдится себя за этот стыд.

Она вспомнила слухи о том, что, появившись в Голливуде, Ингрид Бергман привезла с собой мужа — зубного техника. Все начальство заметалось в панике. За свой счет они отправили его поскорее выучиться на врача. Конечно, эта история больше напоминала анекдот, но и давала пищу для размышлений. И ведь Аврам не был даже зубным техником!

Предположим, он имел бы диплом врача. Все было бы по-иному. «Позвольте представить моего мужа, доктора Гиттельсона…» Вполне прилично. Или если не доктор…

Диана, кажется, кое-что придумала. Лопаясь от нетерпения, она едва дождалась, когда самолет приземлится в Ла-Гуардиа, и опрометью кинулась к телефону:

— Аврам! У меня возникла чудесная идея! Я жду тебя дома через двадцать минут.

* * *

— Ты собираешься запихнуть меня в школу правоведов?! — не веря своим ушам, уставился на нее Аврам.

— А почему бы и нет? Из тебя выйдет отличный адвокат! — восклицала Диана. — Изощренный ум, отточенный на Талмуде, прекрасно с этим справится. Никак не пойму, отчего я до сих пор до такого не додумалась. А с моей помощью у тебя вообще не будет никаких проблем. Пожалуй, тебе уже не удастся поступить в Колумбийский университет… — она принялась что-то царапать в блокноте, — зато есть еще школа св. Джона в Квинсе, и школа Иешива, и…

— Да с чего ты решила, что я хочу стать адвокатом?! — прервал ее Аврам, ошеломленно тряся головой. — Я этого не хочу! И никогда не хотел!

— Послушай. — Диана уговаривала его, как маленького. — Я понимаю, что тебе не светит быть членом правоведческой фирмы, однако, получив лицензию, ты сможешь найти себе применение в тысяче других областей. Индустрия, банки, иммиграция. Знаешь, это довольно интересная специализация — права иммигрантов, а ты к тому же способен к языкам…

— Не может быть, чтобы ты говорила всерьез.

— Если тебя беспокоит щекотливость ситуации, то можешь не обращать на нее внимания, милый. Сейчас тысячи женщин помогают мужьям получить образование. В конце концов это своего рода способ обеспечить себе будущее.