Барбара Смит - Одна безумная ночь

Нэн снова бросила взгляд через плечо. Коридор по-прежнему был пуст. Что ж, значит, она верно рассчитала время – все остальные слуги сейчас обедали или отдыхали. Старый чопорный камердинер тоже отсутствовал. Хозяин отправил его куда-то с поручением.

Поначалу она собиралась выполнить свою миссию ночью, когда все спят. Но Джиффлз, похоже, никогда не спал, он появлялся у нее за спиной, когда она этого меньше всего ожидала. Он всегда вырастал словно из-под земли и до смерти ее пугал. С тех пор как дворецкий застал ее ночью на кухне, он взирал на нее с подозрением. Так что ничего другого ей не оставалось. Придется осуществить задуманное при свете дня. К тому же днем, если ее поймают, ей будет легче выкрутиться.

Хотя попадаться она не собиралась.

Проходя мимо огромных комнат с золоченой мебелью и богатой драпировкой, Нэн замедлила шаг. Возможно, ей не повезет, и она не найдет здесь то, что ищет. Возможно, то, что ей нужно, находится у его милости в спальне, на втором этаже.

Через открытую дверь она увидела то, что искала. Письменный стол. «Огромный и шикарный», – кажется, так сказал Дик.

Нэн проскользнула в комнату и осмотрелась. Здесь было множество полок, уставленных книгами. Интересно, зачем графу столько книг? «Наверное, он очень умный», – подумала Нэн с благоговейным страхом.

А умному человеку ничего не стоит поймать воришку.

Нэн подошла к письменному столу и замерла в нерешительности. Она не могла заставить себя заглянуть в ящик. От волнения у нее засосало под ложечкой. Как сможет она обокрасть его милость? Ее поймают и отправят за решетку или, того хуже, на виселицу. К тому же она опозорит леди Шарлотту, – а ведь та к ней так добра.

Но она собиралась сделать это только ради Дика. Ради Дика, которого любила и которого боялась. Нэн зажмурилась, призывая на помощь все свое мужество. Тут ей вспомнилась их последняя встреча.

– Деньги для этих богачей все равно что вода. Граф даже не заметит, если ты стащишь у него из сейфа мешочек золотых монет.

– Пожалуйста, не проси меня об этом. Я обещала леди Шарлотте...

– А как насчет того, что ты обещала мне?– Дик провел пальцем по ее щеке. – Ты стала слабой, Нэн. Ты, верно, забыла, что я никому не рассказал, что твои руки испачканы кровью.

– Нет, не забыла, – прошептала она. Кроме хозяйки, Дик был единственным человеком, знавшим ее тайну, и он мог передать ее в руки полиции. Но он был преданным и честным, и она должна была платить ему тем же. – Хорошо, я это сделаю. Я украду деньги и принесу тебе., ..

– Ах, вот ты где.

Нэн распахнула глаза. В дверном проеме стоял высокий и толстый джентльмен – она видела его впервые.

Стараясь скрыть свой испуг, Нэн отошла от стола и сделала реверанс.

– Прошу прощения, сэр. Я закончу уборку позже, – пролепетала она, направляясь к выходу.

Нэн попыталась обойти незнакомца, но он ухватил ее за локоть:

– Постой. Не спеши убегать. Как тебя зовут?

Нэн уловила в его голосе вожделение и увидела, что он смотрит на ее грудь. Она попыталась высвободиться, но незнакомец крепко ее держал. – Так как же тебя зовут?

– Нэн. Я горничная леди Шарлотты, – пробормотала она, едва шевеля губами.

Мужчина подтолкнул ее к стене и с ухмылкой проговорил:

– Какая же ты пухленькая, Нэн. Скажи, а Фейвершем, часто тебя объезжает?

Книжные полки впились ей в спину, но она почти не чувствовала боли – сейчас ее беспокоило совсем другое.

– Нет, сэр, не часто. То есть... Никогда. Но он очень рассердится, если я не закончу вовремя.

– Я не задержу тебя надолго. – Толстяк подошел к двери и захлопнул ее. – Ложись на стол, девочка. Мы можем с тобой неплохо позабавиться. Тебе понравится. Другие горничные не жаловались.

Нэн в страхе попятилась. Этот человек вызывал у нее отвращение. И от него пахло перегаром – как от ее отца. Толстяк медленно надвигался на нее, деловито расстегивая штаны. Она наткнулась на край стола. Отступать дальше было некуда.

– Что ж ты стоишь? Задирай юбки.

В его голосе появились нотки раздражения, еще больше усилившие ее тревогу.

– Сэр, прошу вас... Я не могу. Я потеряю место...

– Не потеряешь, если мы поторопимся. А теперь перестань скулить и делай то, что я тебе скажу.

Шагнув к Нэн, толстяк положил ладонь ей на грудь. Стараясь от него отстраниться, она нависла спиной над столом, но это ее не спасло – он уже взялся за подол ее юбок. А сопротивляться Нэн боялась: ей казалось, что он от злости может пустить в ход кулаки.

В комнате кто-то кашлянул. А потом послышался голос Джиффлза:

– Прошу меня простить, мистер Лейн.

Толстяк тут же отстранился, и Нэн увидела камердинера, стоявшего в дверном проеме. Напыщенный и самодовольный, Джиффлз был в своих неизменных белых перчатках.

– Позвольте сообщить вам, мистер Лейн, что его милости до вечера не будет дома.

Толстяк нахмурился и проворчал:

– Хорошо. Можешь убираться. Но камердинер и не думал уходить.

– Возможно, вы позволите мне проводить вас до двери, – проговорил он с невозмутимым видом.

– Я и сам найду дорогу, – заявил Лейн.

Застывший в дверях подобно статуе, Джиффлз какое-то время хранил молчание. Потом изрек:

– Позвольте заметить, сэр, что его милость весьма трепетно относится к этому столу.

Мистер Лейн витиевато выругался и, повернувшись к камердинеру спиной, застегнул штаны.

– Проклятие! – заорал он. – Неужели человек не может без помех поразвлечься?! – Снова выругавшись, он направился к двери и вышел из комнаты.

Нэн отступила от стола и, стараясь не смотреть на камердинера, оправила юбки. Собравшись с духом, она наконец взглянула на Джиффлза. Тот смерил ее презрительным взглядом и, брезгливо поморщившись, проговорил:

– Я жду ваших объяснений, мисс.

Нэн тяжко вздохнула. Камердинер сейчас ничуть не напоминал того человека, который успокаивал ее ночью на кухне, когда она рыдала. В его взгляде не было ни намека на доброту и нежность. А у нее не было оснований искать у него утешения.

Снова вздохнув, Нэн пробормотала:

– Я... я понимаю, как это выглядит, сэр, но вы не должны думать обо мне плохо. Он схватил меня, этот мистер Лейн. Он силой уложил меня на стол. Он велел мне задрать юбки, чтоб мог...

– Избавьте меня от подробностей. Я прекрасно все понимаю. Впредь держитесь от него подальше.

– Хорошо, сэр.

– И еще... Не советую вам разгуливать по всему дому. Вам здесь нечего делать. На всем этом этаже вам делать нечего, понятно? – Он посмотрел на нее с подозрением. – Так что же вы здесь делали? Отвечайте.

Золотые монеты. Кража не удалась. И почему она оказалась такой нерасторопной?

Слишком поздно она сообразила, что нужно было представить все так, словно у нее здесь было назначено свидание с мистером Лейном.

– Госпожа попросила меня принести ей книгу, – сказала Нэн. – К тому времени, когда она вернется.

– Какую книгу?

У Нэн пересохло во рту. Она обвела взглядом полки, уставленные фолиантами с загадочными золочеными буквами на корешках. Их было такое множество, что в глазах рябило. Шагнув к ближайшей полке, Нэн вытащила первую попавшуюся книгу.

– Эту.

Джиффлз взял протянутый ему том.

– «Основы химии» Макуира, – пробормотал он в задумчивости. – Сомневаюсь, что ее милость могла попросить принести именно ее.

– Леди сказала, что подойдет любая книга. Видите ли, она страдает бессонницей, так что ей все равно.

Джиффлз внимательно посмотрел на горничную, затем перевел взгляд на книжные полки. Выбрав одну из книг, он протянул ее девушке:

– Вот, возьмите эту. Дамам всегда нравится читать сонеты Шекспира.

Подобно своему хозяину, Джиффлз был человеком образованным. Ему нескольких секунд хватило, чтобы понять: горничная что-то замышляла. Что ж, теперь он будет следить за ней с еще большим усердием. Нэн чувствовала, что Джиффлз ей не поверил, и это обстоятельство страшило ее даже больше, чем необходимость признаться Дику в своей неудаче. Коротко кивнув, она пробормотала:

– Спасибо, сэр. Я этого не знала.

Чувствуя на себе пристальный взгляд Джиффлза, она направилась к двери. Вышла из библиотеки и вздохнула с облегчением. Слава Богу. На этот раз все обошлось, хотя она была на волосок от гибели.

Брэнд уже ругал себя за то, что поддался на уговоры Шарлотты – риск был слишком велик. Во всяком случае, это был совершенно неоправданный риск.

Они выбрались из экипажа неподалеку от доков, и в глаза ему сразу же бросились роскошные экипажи, выстроившиеся вдоль узкой улочки. Дождь прекратился, и теперь над тротуарами стелился туман. Из кирпичного склада напротив доносились громкие возгласы мужчин, предвкушавших потеху.

– О Господи, – пробормотала Шарлотта. – Нам нужно поторопиться. Они уже начали.

Брэнд положил руки ей на плечи и проговорил:

– Шер, тебе лучше остаться и подождать здесь, рядом с возницей. Пойми, это не самое подходящее место для дамы.

Она решительно покачала головой:

– Я иду с тобой, Брэнд, и обсуждению это не подлежит.

Он кивнул и со вздохом проговорил:

– Хорошо, пусть будет по-твоему. Но ты должна действовать в строгом соответствии с нашим договором. Весь риск я беру на себя. Запомни: одно твое неверное движение – и весь наш план рухнет. Ты меня поняла?

– Да, поняла.

Брэнд очень сомневался в ее послушании, но у него не было выбора. Ему оставалось лишь надеяться, что у нее хватит здравого смысла.

Если Шарлотта Куинтон вообще знала, что такое здравый смысл.

Согласно плану, их должны были сопровождать двое его верных слуг. Здоровяк Роли был сыном фермера, арендовавшего у него землю в Девоншире; второй же был из семьи Хейуардов, находившихся на службе у графов Фейвершемов уже добрую сотню лет. Ознакомившись с отведенными им ролями, оба тотчас же изъявили желание принять участие в авантюре. Впрочем, Брэнд и не сомневался, что они согласятся.

В складе царил полумрак, хотя повсюду горели масляные лампы. В спертом воздухе стоял острый запах кислого вина, находившегося в огромных деревянных бочках, стоявших у стен. В центре же складского помещения располагалась арена, образованная натянутыми вокруг столбиков канатами. Арену окружала необычайно пестрая толпа – здесь нарядные джентльмены мирно соседствовали с обитателями местных трущоб, одетыми в лохмотья. Единственной женщиной в мужском обществе была Лидия, стоявшая рядом с мужем. Оба не сводили глаз с двух собак, рычавших на арене.

Шарлотта приподнялась на цыпочки, силясь хоть что-нибудь рассмотреть за головами зрителей. Однако ей это не удалось, чему Брэнд несказанно обрадовался. По отношению к животным она проявляла, на его взгляд, повышенную чувствительность.

Он остановил ее в тени столба, подпиравшего крышу:

– Оставайся здесь, Шер. Если сдвинешься с места, Хейуард по моему приказу немедленно отведет тебя в экипаж. О сопротивлении можешь даже и не помышлять. – Граф подал знак слуге, и тот занял позицию по соседству с ней.

Но Шарлотта не обратила на слугу никакого внимания; ее взгляд был устремлен на Брэнда.

– Ты ничего не забыл?

– Нет.

Похлопав себя по карману плаща, он повернулся, чтобы идти к арене, но Шарлотта ухватила его за руку:

– Будь осторожен.

В ее бездонных зеленых глазах можно было утонуть. Только поэтому согласился он на этот проклятый план. Согласился из-за ее доверчивого взгляда, словно говорившего: «Я всецело в твоей власти».

С другой стороны, он с радостью ухватился за возможность вмешаться. Он считал собачьи бои жестокой забавой и всегда являлся их ярым противником.

Брэнд кивнул Роли, и они вдвоем направились к арене. Протискиваясь сквозь толпу возбужденных мужчин, граф то и дело ловил на себе злобные взгляды, сопровождаемые ругательствами. Положение Роли было ничуть не лучше. Энергично работая локтями, он пробивался к месту боя с противоположной стороны.

Когда же они подобрались к арене, им открылось отвратительное зрелище. На обтянутом канатами пятачке сражались, как два гладиатора, специально выращенные и обученные для этой цели бультерьеры. Они кидались друг на друга с яростным хрипом, норовя вцепиться противнику в горло. По свистку судьи-хронометриста собаководы растаскивали бойцов по углам, чтобы дать животным короткую передышку.

В начале следующего раунда одну собаку оставляли на месте, в то время как другой давали возможность ринуться в атаку. Схватка продолжалась до тех пор, пока один из бойцов не ослабевал настолько, что уже не мог бросаться на противника. Тогда другому псу позволялось загрызть беднягу до смерти.