– Говоря откровенно, мистер Редфорд, я хотела бы обсудить еще кое-что. – Она судорожно сглотнула. – Раз уж нас связывает общее дело, хочу внести ясность в наши дальнейшие отношения. Никакого интима между нами больше не будет.

Неужели она вообразила, что он набросится на нее при первой же возможности? Что одержим похотью и что пускает слюни при воспоминании о ее фокусах? Да у него и в мыслях не было ничего подобного.

– Дело для меня важнее удовольствия, миледи, – процедил он сквозь зубы. – Мне нетрудно держать себя в узде.

Она вспомнила прошедшую ночь, и щеки ее вспыхнули. Ник прижал руку к сердцу.

– Не волнуйтесь, я не дотронусь до вас, даже если сам король Георг прикажет мне это сделать. Даже если наполеоновская армия…

– Ваши слова вполне убедительны, – перебила она его. Глаза ее сверкнули – в его голосе звучала явная издевка. – Вот и хорошо. А теперь, когда все ясно, давайте поедим. Я просто умираю от голода. – С этими словами она направилась к дому.

Ник улыбнулся. Было в леди Джейнос нечто такое, что не оставляло его равнодушным. Он видел, что в ней борются самые противоречивые чувства. Дела для него были превыше всего, но в данном случае они были тесно связаны с удовольствием. Расследование обещало стать весьма любопытным.

Глава 12

Лилиан почти ничего не ела. Предложение Ника ее заинтриговало. К тому же ей было не по себе от сознания, что прошлой ночью она ему отдалась. Что же до Ника, он оставался совершенно невозмутимым и поглощал еду с волчьим аппетитом, будто это была последняя трапеза в его жизни.

– Не спешите, мистер Редфорд. Кухарка обычно готовит столько, что можно накормить даже лошадь.

– Директор Данн всегда говорил, что я ем, как лошадь, – заметил он, не донеся вилки до рта. Он не спеша положил прибор на стол, взял бокал и отпил вина.

– Мне не следовало делать вам замечание за столом, это неприлично, – промолвила Лилиан. – По правде говоря, мои слуги были бы рады, последуй я вашему примеру. Они говорят, что я ем, как птичка.

– Думаю, вы были в последнее время слишком озабочены. – Он положил себе еще ветчины.

– Скорее измучена. С тех пор как арестовали Диллона, моя жизнь… – Щеки ее порозовели.

– Те, кто вырос в приюте, ели тогда, когда представлялась возможность. И ничто – ни нервозность, ни несчастья, ни даже кровопролитие – не могло отбить у нас аппетит, особенно если пища была горячей.

Она почувствовала укол совести и отодвинула тарелку.

– Кажется, вы привыкли полагаться только на себя. Трудно представить вас ребенком, нуждающимся в чем-нибудь.

– Каждый ребенок в чем-нибудь нуждается. Вот почему я никогда не обзаведусь детьми.

– В самом деле?

– Разумеется. Зачем мне потомство?

– Но разве вы не хотите продолжить свой род, увековечить свое имя?

– Мое имя – всего лишь обозначение места, где меня бросили еще младенцем. – Заметив ее вопросительный взгляд, он добавил: – Редфорд – это искаженное выражение, означающее переправу через реку[5].

– И вы не хотите иметь детей, потому что они беспомощны?

Она подумала, что это противоречит его кодексу чести.

– Вряд ли я стал бы хорошим отцом.

Это объяснение прозвучало неубедительно, но ведь она никогда не чувствовала себя сиротой и никогда не жила в доме призрения. И понятия не имела о том, какие мытарства ему пришлось пережить.

Редфорд бросил салфетку и отодвинул тарелку, по-видимому, желая покончить с неприятной темой. Он кивнул лакею и принялся цедить мелкими глотками вино.

– Думаю, пора приступить к обсуждению дела Бомона, миледи. Если, конечно, вы закончили есть.

– Конечно.

Лилиан удивлялась спокойствию, с которым он говорил о столь ужасном деле. Может быть, так и следовало к этому относиться.

Она отпустила лакеев:

– Благодарю вас, Гиллман, благодарю вас, Джонс. Нам надо поговорить с глазу на глаз.

Лакеи удалились.

– У меня в конторе вы сказали, что явились причиной ареста Бомона, – заметил Редфорд. – А кто, по-вашему, убил баронессу Лэнгем и почему?

– Лорд Корнелиус Кейн приходится мне отцом только номинально, – начала она с тяжелым вздохом.

– Не родным отцом?

Она покачала головой:

– Моя мать вынуждена была выйти за него, когда соблазнивший ее человек уехал. – Лилиан не ожидала, что сможет без особого труда рассказывать об этой семейной тайне. – Кейн увяз в долгах, кредиторы стучали в его дверь. Мать оказалась в безвыходном положении. И мои дедушка с бабушкой устроили эту свадьбу, надеясь таким путем разрешить все проблемы, поскольку Кейн был баронетом. Они и не подозревали, сколько горя он принесет семье.

– Каким образом?

Лилиан пожала плечами. Ей было тяжело рассказывать о своем детстве.

– С точки зрения Кейна, человек может быть достойным или недостойным. Мою мать и меня он, разумеется, считал недостойными. Для матери этот брак явился настоящей тюрьмой. Она была слишком нежной и утонченной, чтобы выдерживать приступы гнева, и замкнулась в себе.

– А как он обращался с вами?

– Ну, откровенно говоря, если бы бабушка с дедушкой не забрали меня к себе, я ненадолго пережила бы свою мать.

– Итак, мы установили, что Кейн обладает необузданным нравом и склонностью к насилию. Верно?

– Да, – ответила она, стараясь сосредоточиться на более важных вещах. – Но речь идет не просто об агрессии.

– Потому что он аристократ? – Его вопрос прозвучал цинично.

– Нет, – возразила Лилиан, удивляясь тому, что он задал такой вопрос. – Потому что он проявляет насилие не ради самого насилия, а лишь когда считает его оправданным.

– Именно поэтому он поднял руку на вас, когда вы были ребенком?

– Да. По его мнению, это было вполне разумно.

– Почему вы считаете, что это он убил леди Лэнгем?

– Я ломала голову, пытаясь понять, но ответа не нашла. Не имею даже представления, зачем он мог это сделать. Ее муж – знакомый Кейна и, похоже, обожал жену. Но я, по правде говоря, едва знакома с этой леди. Мыс ней вращались в разных кругах общества.

– Но Кейн то принадлежал к ее кругу.

– Да.

Редфорд почесал подбородок.

– И чего же он достиг, поставив под удар Бомона? Испытал чувство удовлетворения, оттого что досадил вам?

– Мои дедушка с бабушкой очень раскаивались в том, что сочетали свою дочь браком с Кейном. Они изменили завещание и оставили все свое состояние мне. Кейн считает, что это его деньги и что я украла их у него.

– Но ведь они все равно не достались бы ему, если завещаны вам.

– Этот незначительный факт как-то ускользнул от его внимания.

– Но какую пользу он извлечет, если устранит Бомона? Он ведь все равно не сможет добраться до денег.

– Я теряю своего покровителя и близкого друга, а это как раз то, к чему Кейн всегда стремился. Чтобы я оказалась беззащитной перед его кознями.

– И что это за козни?

– Он пригрозил упечь меня в сумасшедший дом. Ау меня мало шансов противостоять ему, поскольку, как отец, он сохраняет все права на меня, пока я не замужем. – Она пожала плечами. – Кейн намекнул, что выдаст меня замуж за какого-нибудь извращенца, способного отписать ему мои деньги, если найдет для него партнера. Все дело в его власти надо мной и в моем затруднительном положении.

– Прошу прощения за то, что задаю такие щекотливые вопросы.

Она махнула рукой, отметая его извинения:

– А как еще вы можете разобраться в этом дьявольски запутанном деле?

– Многие мои клиенты не понимают этого и осложняют мне работу.

– У нас в распоряжении менее двух недель. И я не могу позволить себе такой роскоши, как замалчивание столь важных фактов.

– И все же я благодарен вам за вашу откровенность и готовность мне помочь. – Он поудобнее устроился на стуле. – Скандал начался из-за того, что Бомон предложил вам руку, а вы отказались. Прими вы его предложение, все решилось бы само собой.

– Я вам уже говорила, что не собираюсь выходить замуж.

– Признаться, я подумал, что вы просто пытаетесь позолотить пилюлю для меня. Значит, вы говорили серьезно?

Лилиан скрестила руки на груди и нахмурилась.

– Брак – это кандалы, ловушка. Согласиться на брак после того, как Кейн измывался надо мной, когда я была беззащитным ребенком? Подписать брачный контракт, а потом страдать, как страдала моя мать?

– Я вас не понимаю. Ведь в брачном союзе мужчина несет ответственность перед женщиной. Если вы замужняя дама…

– Согласна, что брак защитил бы меня на то время, пока я на законном основании не получу свои деньги, то есть пока мне не исполнится двадцать четыре года. К счастью, бабушка с дедушкой распорядились, чтобы в случае моей смерти до моего двадцатичетырехлетия все состояние отошло благотворительным учреждениям.

– Значит, Кейну ничего не достанется, если вы умрете раньше.

– Совершенно верно. К тому же я уже составила завещание, согласно которому, как это ни парадоксально, если я умру вскоре после вступления в права наследства, мои деньги, так или иначе, пойдут на благотворительные цели.

– Но вы все равно уязвимы для махинаций Кейна, если даже получите свое наследство.

– Я намереваюсь покинуть страну, предварительно приняв меры к тому, чтобы мои деньги были надежно защищены от него.

Почесав в затылке, Ник спросил:

– Бомон согласился помочь вам, потому что…

– Потому что он мой близкий друг.

– Почему в таком случае он не увез вас за пределы страны и не укрыл в каком-нибудь надежном месте?

– Потому что у него нет собственных средств. Все деньги у его отца, и тот крепко держит в руках кошелек.

– А! Значит, отец знает о склонностях сына?

– Грейстоун не хочет признавать фактов. Он надеялся, что, финансируя наше соглашение, сможет воспрепятствовать сплетням и заставить Диллона интересоваться слабым полом. Благодаря ему Диллон приобрел репутацию повесы и дамского угодника, не принуждая себя делать то, чего ему делать не хочется.

Редфорд согласно кивнул.

Лилиан скрестила руки на груди.

– У меня к вам вопрос, мистер Редфорд.

– Я вас слушаю.

– Если вы не собираетесь обзавестись детьми, то зачем предлагали мне выйти за вас?

Он пожал плечами:

– Я ведь не просил вашей руки, миледи. Я просто спросил, не думали ли вы о том, что такое предложение последует.

– А если бы я сказала «да»?

– Это было маловероятно.

– Из-за обстоятельств, при которых я рассталась со своей невинностью?

– Потому что вы высокородная леди, привыкшая к определенному образу и стилю жизни, которые в данный момент я не в силах вам обеспечить. Я не надеялся, что вы оставите эту жизнь ради человека, настолько ниже стоящего на социальной лестнице, если не считать того, что ради своей цели вы опоили его снотворным и связали.

Лилиан снова почувствовала стыд и раскаяние, но, преодолев их, задала следующий вопрос:

– Значит, вы не отнеслись к этому серьезно?

– Ошибаетесь. Я вполне сознательно лишил вас невинности.

Ее щеки зарделись, и она отвела глаза.

– И, – продолжал он, – чувство долго заставило меня спросить, ожидаете ли вы моего предложения, хотя я предвидел ваш ответ.

– Легкий способ следовать вашему кодексу чести, – пробормотала Лилиан, удивленная охватившим ее разочарованием.

Подавшись вперед, он взял ее за подбородок и приподнял ее лицо.

– Вы передумали?

Она посмотрела ему в глаза и увидела в них насмешку. Этого следовало ожидать. Ведь совсем недавно она категорически заявила, что никогда не выйдет замуж.

– Я думаю, мои вопросы продиктованы чувством уязвленной гордости. Кстати, я бы с таким же успехом могла усыпить и связать графа или герцога. Для меня не существует никаких сословных различий, если речь идет о том, чтобы вызволить друга из беды.

Он широко улыбнулся, и его улыбка в который уже раз очаровала ее. Этот мужчина просто не имел права выглядеть таким привлекательным. Она тоже улыбнулась в ответ. Мир между ними был восстановлен.

Он выпустил ее подбородок и встал.

– Я отправляюсь на Боу-стрит. Мне придется взъерошить перышки кое-кому, прежде чем я смогу снова собрать их и связать узлом.

Лилиан тоже поднялась с места, и он отодвинул ее стул.

– Это очень разумно с вашей стороны, должно быть, вопрос политики.

– Не политики, а выживания, миледи. Детективное агентство недолго продержится в Лондоне, если не будет иметь связи с полицией и ее штаб-квартирой на Боу-стрит.

Лилиан не покидало чувство вины.

– Я… я не подумала о том, что дело Бомона, за которое вы взялись, может повредить вашей репутации.

– Уверяю вас, все это в порядке вещей. Просто на этот раз я хочу предотвратить неприятные последствия. Нет ничего хуже, когда те, кого вы считаете друзьями, начинают охоту на вас.

Она прикусила губу.