Наталия Левитина - Одна из миллиона

Сейчас Синтия листала фотографии и с грустью вспоминала, сколько мест, вечеринок, пати они с Полинкой отметили своим присутствием.

За полмесяца в смартфоне собралась целая коллекция Полиных фото — эффектных, или смешных, или же фривольных. Вокруг красивой блондинки всегда собиралась толпа заинтересованных, горящих вожделением мужиков. И все они невольно попадали в объектив камеры. Например, вот Полина танцует — глаза прикрыты, тонкая бретелька слетела с плеча. А рядом — физиономия случайного партнёра.

«Да уж, Глебушка бы не обрадовался, увидев эту коллекцию», — усмехнулась про себя Синтия. Не зря Поля не захотела отправить жениху фото из пентхауса, где они нежились на солнце в микро-купальниках.

Хотя снимок в купальничке тоже имелся. Полина и Дэйв стояли на краю бассейна спиной к камере, и дуэт чёрного мускулистого гиганта и хрупкой белоснежки был настолько живописным, что фотография могла бы украсить обложку журнала. Конечно, Синтия не пропустила этот выигрышный кадр.

— Как можно было посеять такую красоту! — вдруг вновь вспомнила она о кольце.

Девушка пошевелила кистью, бриллиант заиграл и ударил в глаза снопом разноцветных искр. Как они искали это кольцо в пентхаусе — страшно вспомнить! Едва не сняли плитку в бассейне и вокруг него. Потом долго бегали по всему дому с воплями «Да где же оно, где?!»

А оно вот.

Теперь Синтии не хотелось снимать кольцо: оно так ловко село на палец, словно Глеб выбирал его специально для неё. К тому же, белый металл красиво смотрелся на смуглой коже.

— Русская княгиня… Ну-ну, — усмехнулась девушка и сделала ещё один глоток шампанского. — Маша-растеряша, вот ты кто!

Глеб

Выходные пролетели в мечтах о голубоглазой помощнице. Но наступило утро понедельника, а вместе с ним и отрезвление. Эйфория сменилась чёрной грустью.

Продвигаясь в утреннем потоке автомобилей, замирая на красных светофорах, Глеб был мрачнее тучи, пилил себя.

Он запретил своим приятелям лезть к Варваре, чтобы эти два олуха не поломали девушке жизнь. А сам туда же. Наверняка, малышка уже почувствовала, что он оказывает ей знаки внимания. Хорош директор — сразу же начал клеиться к помощнице.

Надо всё это прекратить пока не поздно. Пока они не наломали дров… Каждый раз, когда они оказываются рядом, в приёмной или кабинете словно зависает шаровая молния, готовая взорваться в любую секунду. Воздух наэлектризован их эмоциями. В пятницу, когда он нечаянно схватил Варвару за запястье — такое тонкое, хрупкое — его основательно долбануло током, в венах забурлило шампанское, голова закружилась…

Но они оба несвободны.

…Приближаясь к промзоне, с каждым километром Глеб становился всё более хмурым и сосредоточенным. Брови сдвинулись к переносице, между ними залегла глубокая вертикальная морщина.

Надо взять себя в руки.

Глеб решил мысленно составить список того, что ему нельзя делать.

Итак. 1. Нельзя постоянно смотреть на Варвару, только если действительно есть необходимость. 2. Запрещено жадно шарить взглядом по её прелестной фигурке. Если честно, он делает это каждый раз, когда милая секретарша покидает кабинет. 3. Совершенно незачем гадать, как Вареник выглядит без одежды. Ясное дело — голышом она ещё более неотразима. 4. Хватит фантазировать, как он её раздевает — медленно, нежно, не торопясь, наслаждаясь каждым прикосновением к обнажённой коже… Стоп, куда тебя опять понесло, Глеб?!

Соберись!

Далее. 5. Нельзя смотреть в её небесно-голубые глаза — один взгляд, и сознание отключается, он улетает прямо в рай. 6. Не нужно говорить ей комплименты. Это провокация. 7. Хватит постоянно на все лады повторять её имя.

…Дав себе такую установку, утвердившись в желании не портить жизнь помощнице, Глеб поднялся по лестнице и решительно распахнул дверь приёмной, и в тот же миг ему в глаза брызнуло солнце, а дыхание оборвалось от счастья.

Его ангел уже сидел за столом. Сегодня Варвара пришла первой, и она радостно вскинулась ему навстречу.

— Варвара… Ты уже здесь, — выдохнул Глеб. — Так рано!

«Варварушка, Варя, Вареник мой чудесный…»

Варвара

В конце насыщенного и беспокойного дня я буквально валилась с ног от усталости, а шеф продолжал трудиться, как будто он на батарейках.

Сделано было немало. Глеб Николаевич провёл три совещания (а я собирала народ), устроил четыре телеконференции (а я готовила статистику и материалы), восемь раз уезжал по делам (а я предварительно созванивалась и подтверждала время встречи), ругался по скайпу с магнитогорским филиалом (а я затыкала уши в приёмной), принимал гостей (а я варила кофе и подавала печеньки).

Несмотря на суматоху, понедельник для меня окрасился в золотисто-розовые тона — теперь директор обращался ко мне на «ты», и от этого я таяла.

…Рабочий день давно закончился, я наводила порядок в кухонном шкафчике, и вдруг — не понимаю, как это случилось! — моя кружка с фотографией вывалилась чуть ли мне не на голову и полетела на пол.

Она раскололась на несколько частей, лицо Макса развалилось на две половинки, а рот и подбородок и вовсе укатились под стол вместе с донышком.

Как это вышло? Я ведь даже не прикоснулась к кружке. Полтергейст какой-то…

Босс появился из кабинета в тот момент, когда я коброй выползала из-под стола с отбитым донышком в руке. Глеб Николаевич явно собрался домой — портфель, куртка через локоть, и даже волосы пригладил, милый, а то они у него часто в беспорядке — когда задумается, запускает пятерню в шевелюру.

Я посмотрела на директора снизу вверх и порозовела — ждала, что сейчас он обязательно предложит меня подвезти. У нас это уже стало традицией. Постепенно привыкаю к комфорту. Приятно разъезжать на шикарном внедорожнике с кожаным салоном и использовать шефа в качестве личного водителя.

Деловая я, однако!

— Оу, — заметил директор. — Варварушка… Твоя кружка…

— Разбилась, Глеб Николаевич. Сейчас всё уберу.

Он кинул на диван портфель и куртку и присел рядом со мной, явно собираясь помочь с уборкой.

Нет, это не директор, а настоящее сокровище!

Я сложила осколки в пакет, Глеб Николаевич кинул туда же последний, а потом наши руки встретились… и взгляды тоже. Мы замерли.

— Варя, ты расстроилась? — спросил шеф, не отпуская моих рук.

Я замялась. Почувствовала, что щёки заливает румянцем. Стало так жарко.

— Я… да нет… ничего страшного.

Глеб Николаевич внимательно всматривался в моё лицо — словно искал ответ на какой-то вопрос. Что хотел узнать?

— Подумаешь, кружка!

— Но на ней было фото твоего жениха, — тихо заметил босс.

— Ну и ладно, — беспечно улыбнулась я и посмотрела на наши сплетённые руки.

Что происходит? Но как же приятно ощущать его крепкие ладони! Они у Глеба Николаевича шершавые, как у работяги. Рана около мизинца, которая появилась в пятницу, всё ещё не зажила, заклеена бежевым лейкопластырем.

— Кружка — это ерунда, — пробормотала я. — Разбилась… на счастье!

Глеб Николаевич вдруг оживился, повеселел. Улыбнулся, в карих глазах вспыхнули золотые искорки. Я уставилась на его губы, но тут же смущённо опустила голову. Нет, нельзя смотреть на губы моего босса. Особенно, когда он стоит так близко.

— Вот и славно! Не хочу, чтобы ты расстраивалась из-за кружки. — Директор забрал у меня пакет и сгрузил его в мусорную корзину. — Поехали домой?

Последние два слова он произнёс таким тоном, что я услышала: «Поехали домой, малыш?»

Вареник, да перестань же ты фантазировать!

— Глеб Николаевич, а я не успела сделать таблицы к завтрашнему совещанию. Хотела ещё дома посидеть. Только вы не вернули мне поправки, а без них никак.

— Варвара, я не успел, — покаялся шеф. Мы уже спускались по лестнице. — А знаешь что? Давай мы сейчас куда-нибудь заскочим, я с голоду умираю. Мы чего-нибудь поедим, а заодно добьём эти таблицы.

— Я тоже умираю с голоду, — честно призналась я.

Мне удавалось с огромным трудом сохранять внешнее спокойствие и дышать равномерно, а не пыхтеть, как паровоз. Дыхание сбивалось, внутри всё дрожало, сердце подпрыгивало, как теннисный мячик на корте.

Спокойно, Вареник, не трясись. Безусловно, это будет деловой, а не романтический ужин. Мы просто раздвинем границы нашего рабочего дня — мы постоянно это делаем. Тем более, что повод не надуманный: нам действительно надо получше подготовиться к завтрашней телеконференции, ведь в ней участвуют все — все! — филиалы.

В общем, сейчас в кафе всё будет официально и по-деловому. Будем поглощать еду, уткнувшись в планшеты и перебрасываясь вопросами, я буду делать заметки в блокноте.

Но… Почему он так долго не отпускал мои руки? Почему так странно на меня смотрел?

* * *

Когда мы выгрузились из «мерседеса», босс забрал у меня сумку с ноутбуком и планшетом. Я замешкалась, увидев, куда мы приехали. Никогда не приходилось бывать в таком роскошном заведении. Но для шефа, конечно, гораздо привычнее перекусить в дорогом ресторане, чем съесть модифицированный гамбургер в фастфуде.

Зал был почти пустым — вечер понедельника. Нас усадили за столик, накрытый белоснежной скатертью, на сверкающих тарелках красовались пышные банты, сложенные из накрахмаленных салфеток. Я ощущала скованность, украдкой оглядывалась, рассматривала картины на стенах, а Глеб Николаевич в это время изучал то ли меню, то ли меня. По крайней мере, я постоянно чувствовала его взгляд и от этого смущалась ещё больше.

Сбежав в туалет, умылась ледяной водой, поправила блузку и замерла перед зеркалом, размышляя… В зеркале отражалось что-то совершенно не серьёзное — краснощёкая восьмиклассница с голубыми глазами-блюдцами, испуганная, взволнованная.

Да успокойся ты, Вареник! Хватит уже!

Если вспомнить, как директор недавно сжимал мои руки в своих, кажется, что он со мной заигрывает. Но этого не может быть! Он не способен на пошлую служебную интрижку с секретаршей. Он самый настоящий рыцарь, честный и благородный. Только вместо меча и копья у него перфоратор. Так даже лучше, современнее.

Неужели я идеализирую шефа? Может, все мужики одинаковы, а я — наивная простушка?

Да, ведь у Глеба Николаевича невеста. Но как он обрадовался, увидев разбитую кружку! Даже в лице изменился, глаза полыхнули огнём… И он, между прочим, целую неделю подвозил меня домой. Пусть во время этих поездок мы разговаривали исключительно о работе, но всё же, всё же…

Ничего не понимаю.

Пока я пряталась в туалете, ломая голову над поведением босса, он времени даром не терял: заказал нам два «цезаря» и два стейка.

Мясо! Ура! Какая же я голодная!

— Варя, ты пропала, и я решил взять инициативу на себя.

Я, действительно, пропала. Совсем.

— Всё отлично, Глеб Николаевич. На такой шикарный ужин я и не рассчитывала.

— А что у тебя планировалось на ужин?

— Не помню, — улыбнулась я. — Кажется, в холодильнике ещё оставался стаканчик йогурта.

— И всё?! — ужаснулся директор. — Это жестоко.

Я рассмеялась, он тоже. Глеб Николаевич опять пристально посмотрел на меня, и сердце снова бешено заколотилось. Иначе никак — ведь мой босс такой привлекательный. Темноволосый, немного лохматый (опять!), с выразительными карими глазами, с чёткими скулами и твёрдым подбородком. Этот подбородок и резко очерченные губы — свидетельство внутренней силы. А какая у него фигура! Я даже знаю, как он выглядит без рубашки. Как бы мне хотелось увидеть его ещё и без…

А-а-а! О чём я думаю?!

— Варя, ты там в туалете холодной водой, что ли, умывалась? Щёки красные, ресницы мокрые… Такие длинные, — пробормотал шеф.

Может, у него тоже неприличные фантазии? Надо срочно вернуть наши мысли в нужное русло!

Глеб Николаевич, очевидно, подумал о том же.

— Так, Варвара, давай-ка разберёмся с таблицами, — быстро сказал он.

До того, как нам принесли салат «цезарь», мы успели заставить стол гаджетами и сыграть в деловой пинг-понг — перебрасывались вопросами со сверхзвуковой скоростью. Иногда я получала ответ раньше, чем заканчивала фразу. Приятно иметь дело с настоящим профессионалом!

Однако и у профессионалов бывают проколы. Когда мы приступили к сводной таблице, выяснилось, что необходимой информации в ноутбуке директора нет, и переслать он мне её не может.

— Там всё на бумаге.

— На бумаге? — изумилась я. Даже перестала жевать стейк. — Как это?

Мы, вообще-то, живём в двадцать первом веке!

— Да. Я для наглядности распечатал таблицу, она огромная, а потом от руки исправил некоторые цифры.