Глеб дёрнулся на сиденье и скривился от боли:

— Кирыч, ты спятил?! — прошипел он сквозь зубы.

— Это ты спятил! Сейчас ещё по башке тебе надаю, идиот!

Глеб потёр ушибленное плечо.

— Как ты мог?! — прорычал Кирилл. — Бросил девчонку, уехал, даже не поговорил! Молчишь уже шесть дней!

— Семь. — Глеб обречённо помотал головой. — Семь дней… Да, ты прав, я полный идиот. Но я не знаю, что теперь делать! Я упустил момент. Нужно было сразу бежать за Варей, хватать её в охапку, объясняться… Сказать, что не было никакого пари. То есть, оно было, но я-то не виноват! Наоборот, я хотел защитить её от своих друзей-придурков.

— Что ж ты не побежал?

— Я был ошарашен словами этого козла Никиты. На какое-то мгновение даже ему поверил. Огромный букет в приёмной, они знакомы… Он признаётся, что первый раз дал осечку, но просит о втором шансе…

— Урод мелкий! Надо же так всё подстроить!

— Да у меня в глазах потемнело, и весь мир перевернулся, когда я всё это услышал! Моя Варвара — с Никитой?! Она была с ним?!

Кирилл снова протянул руку к плечу Глеба, но на этот раз уже не ударил, а сочувственно похлопал.

— Понятно. Вот засада.

— И чем дольше я молчал, тем больше усугублялась ситуация. Во вторник пришлось срочно лететь в Питер. Получается, уже целых семь дней я не разговаривал с моей малышкой. Она спросила, действительно ли было пари, а я ничего не ответил! Теперь она думает, что я спорил на неё с Никитой… Взяла больничный, прячется дома. Значит, не хочет меня видеть.

Показался знак разворота, и Кирилл сразу же перестроился в крайний левый ряд.

— Что ты задумал? — удивлённо взглянул на друга Глеб.

— Возвращаемся, — сообщил Кирилл. Автомобиль, совершив разворот, уже мчался в обратном направлении. — А то ты так и будешь зайцем прыгать по стране, вместо того, чтобы объясниться с Варварой. То ты уехал в Питер, то тебе надо в Тюмень. А девчонка сидит дома и плачет. Не тем ты занимаешься, мужик. Ты нашёл свою единственную, так сражайся за неё — в том числе и с собственными сомнениями и страхами.

— А как же твой тюменский филиал?

— Так же, как и твой! Ну, приедем чуть позже. Пусть приговорённые помучаются в ожидании казни, — коварно улыбнулся Кирилл. — У меня там директор молодой и непутёвый, типа этого гадёныша Никиты. Пока хорошенько по мордасам не надаёшь, работать не будет.

— Не напоминай мне о Никите.

— А я всегда говорил — не друг он тебе! Смотри, как подставил.

— Выходит, ты был прав.

— Вот! Со мной дружи, Глебушка, я уж точно не подставлю и не подведу. Адрес Никиткин скажи, сначала к нему заедем.

— Кир, да ты что! Не хочу его видеть. Убью ведь, — зло проскрипел Глеб.

— Пусть гадёныш объяснит, что означают его грязные намёки. У Варвары ты спросить не можешь, получится, что ты ей не веришь, допрашиваешь её. Но выяснить-то надо, в чём там дело. Поэтому мы вдумчиво поработаем с Никитосом. Надеюсь, застанем его дома. Сейчас семь утра, он, наверное, уже вернулся из ночного клуба, а?

— Если не поехал к какой-нибудь подружке, — мрачно хмыкнул Глеб.

— Проверим.

— Я уже и так ему внешность подпортил.

— А я Катиного бывшего слегка покалечил, прикинь? Этот гад до сих пор лечится. Ладно, Глеб, думаю, будет лучше, если ты останешься в машине. А я поднимусь и деликатно выясню, что у Никиты было с Варварушкой. — Кирилл на мгновение бросил руль и со звонким хлопком резко впечатал кулак в ладонь, сделав при этом зверскую физиономию.

— Ничего у них не было! Это невозможно!

— Да, да, не дёргайся. Не удивлюсь, если этот <…> <…> сидел с биноклем в женской раздевалке Вариного клуба. Подсматривал.

— Не знаю… Не ожидал, что Никита так себя поведёт. Он же не ублюдок, всегда был милым парнишкой. Я его опекал с четырёх лет, он везде за мной таскался прицепом, как младший брат. Мы жили рядом, отцы дружили, мы постоянно тусовались вместе. Плохой из меня воспитатель — такое чмо выросло в результате.

— Вот не надо все грехи себе приписывать! Ты отличный воспитатель, Глеб. У тебя на предприятии порядок, персонал дрессированный, все по струнке ходят. Дома кошечка милая, послушная, мыр-мыр-мыр, мур-мур-мур. Ни разу даже ногу мне не отдавила — такая воспитанная киска! Ты держишь в узде гарем, который запросто снёс бы башку начальнику охраны арабского шейха. А тебя твои красавицы слушаются, я видел, вообще не перечат. В общем, ты отличный управленец и воспитатель, не надо на себя наговаривать.

— Кир, ты никогда не думал о карьере адвоката?

— Нет.

— Из тебя бы хороший получился.

— Мне и директором «Импульса» неплохо. Зарплата большая, премия ещё больше. А уж какой я себе годовой бонус нарисовал — это ваще-е-е! Но не будем отвлекаться. Сейчас заедем нанесём лёгкие телесные повреждения Никитосу, а потом отправимся успокаивать твою бедную девочку.

— Я скотина. Варвара меня не простит… Она не поверит, что я не заключал это мерзкое пари. Почему я сразу не сказал ей об этом…

— Да, Глеб, отношения — это сплошные нервы. Но ничего. Знал бы ты, как у меня с Катей всё было плохо… Я готов был биться головой о стену. Катя мне не верила и даже боялась меня. Ничего не получалось, ничего!

— Не может быть!

— Честное пионерское! А что в результате? Красота. Двух пупсиков мне родила. И сопят они теперь в кроватках, всю ночь им что-то надо — то пустышку, то водичку, то сисечку, то покачать. Жизнь превратилась в бесконечное удовольствие. Верь, братишка, у тебя тоже так будет. А сейчас поехали бить Никиту. Устроим ему незабываемое утро.


Варвара

Офис-менеджеры сообщили, что наш любимый босс уже вернулся из командировки. Но мне Глебушка так и не позвонил. Это означает разрыв отношений — окончательный и безжалостный.

Я представила, как мой любимый мужчина провёл это утро, мысленно проводила его из кровати в душ, а потом на кухню. Каждое движение отзывалось внутри сладкой болью. Как же мне хотелось перенестись в его квартиру, оказаться рядом…

Вот он оставил тёмно-серый внедорожник на бескрайней парковке перед зданием компании — один из первых, он всегда приезжает рано. Сбитые ветром красно-жёлтые листья мокнут в лужах, дождь моросит. Сейчас Глеб, наверное, вошёл в пустую приёмную, на миг задержался взглядом на моём столе, кресле… Что он чувствует? Сожалеет ли хоть немного, что меня там нет? Или испытывает досаду, что связался со мной?

Я так его люблю! Сначала любила на расстоянии, даже не мечтая, что когда-то смогу приблизиться к моему божеству. Но потом свершилось чудо…

А теперь мой мир разрушен, сверкающий волшебный замок разлетелся в осколки… В груди медленно, но неумолимо раскручивается маховик боли и отчаяния.

Что мне остаётся… Перебирать в памяти каждое мгновение нашей недолгой истории, заново испытывать восторг, упиваться воспоминаниями. Какой же я была счастливой!

Наверное, мы с Глебом станем далеко не первой парой в мире, разорвавшей отношения из-за клеветы… Мерзавец Никита выставил меня маленькой лгуньей, которая крутила роман сразу с двумя мужчинами, а потом выбрала более успешного.

Неужели Глеб ему поверит?

Но ведь они друзья — общаются и дружат всю жизнь. А со мной Глеб знаком всего один месяц. Его молчание подтверждает, что карты легли не в мою пользу… Родинка, между прочим, находится совсем не там, где сказал Никита, а гораздо выше! В бассейне или на пляже, когда я надеваю бикини, эту родинку прекрасно видно, и чтобы полюбоваться этой неземной красотой, вовсе не обязательно вступать со мной в интимные отношения!

Но Никита ловко жонглирует фактами. Очевидно, он опытный манипулятор, умеет воздействовать на болевые точки, бьёт точно в цель. Всего одно слово — а над моей головой словно перевернули ушат с помоями!

…В семь утра начала потихоньку ползать по квартире — наводила порядок и собиралась в поликлинику. Выходить из дома под дождь не хотелось, за окном расстилалась свинцовая хмарь, мокрые ветви деревьев трепетали под порывами ветра. Вчерашняя прогулка за пирожным не прошла даром — ночью снова подскочила температура. Мысль о том, что придётся час-другой просидеть в очереди к терапевту, вызывала тоску. Но обязательно нужно оформить больничный лист и зафиксировать, что я действительно болею, а не тунеядствую.

В зеркале отражались два хрустальных голубых озера — это сверкали слёзы, застывшие в глазах. Лицо было бледным, почти серым… Зато температура капитально снизилась — я это ощущала. Потихоньку остываю. От слабости дрожали руки, на лбу появилась испарина, а к спине словно приложили ледяную мокрую простыню… Какая разница! Пусть я буду скользкой и холодной, как морской окунь, всё равно Глебу я не нужна. Он вычеркнул меня из своей жизни, а без него мне ничего не важно. Нет никаких желаний, целей, потребностей…

Но я всё равно надеюсь… Вдруг сейчас он постучит в мою дверь?

От этой мысли останавливается дыхание, замирает сердце… И тут же на меня обрушивается лавина солнечного света — счастье, восторг, ликование затапливают душу.

Как трудно отказаться от мечты!


Полина

Полина пошевелилась. Во сне Никита её придавил, и сейчас она осторожно сняла с себя тяжёлую мужскую руку, сдвинула волосатую Никитину ляжку и освободилась из плена. Она выбралась из кровати и минуту рассматривала спящего парня, наполовину замотанного в кокон из сиреневых шёлковых простынь. За неделю синяки позеленели, стали менее заметными, однако, внешность красавчика пострадала основательно.

Хорошо же ему подпортили физиономию! Но могло быть гораздо хуже, если бы Глеба вовремя не оттащили. Полина знала, что экс-жених занимается боксом с соседом, Кириллом, бывшим профессиональным спортсменом, и тот основательно натаскивает товарища. Поэтому бедолага Никита вполне мог бы превратиться в кровавую отбивную.

Полина уже в который раз машинально отметила, что ему тоже не мешало бы позаниматься в зале. Всё же тридцатилетний мужик должен быть покрепче. Полина ещё хорошо помнила литые мышцы Глеба, его твёрдый пресс, каменные бёдра…

Стало грустно. Блондинка подошла к огромному окну, посмотрела на город, затянутый серой вуалью дождя.

В течение трёх лет у Полины был один-единственный сексуальный партнёр, и сейчас её не покидало ощущение, что она изменяет Глебу. Но ведь он дал ей отставку (а Полина её не приняла, нет!) Можно подумать, сам Глеб не изменяет ей с глазастой секретаршей. Наверняка уже успел оприходовать серую мышку. Вот зачем она ему?!

Представив, что делает с девицей её Глеб — умелый, пылкий — Полина задрожала от ревности. Но тут же со странным мазохизмом подумала — да, да, пусть трахаются. Зато Глебушка быстро поймёт, что эта серая мышь ни в какое сравнение не идёт с брошенной невестой. Полина умела доставлять своему мужчине изысканное наслаждение, была готова к любым экспериментам. А от скромницы Варвары он вряд ли дождётся сексуальных изысков. Эта дурочка будет лежать, как бревно, и пялиться в потолок голубыми глазищами…


«Надо подождать. Он ко мне вернётся. Обязательно!» — самодовольно усмехнулась Полина.

К тому же, на секс с Никитой грех было жаловаться. Они развлекались уже неделю, и с каждым разом становилось всё лучше — Полина временами даже испытывала приливы нежности к избитому красавчику. Он был хорошим любовником — таким же чутким и неутомимым, как Глеб. К счастью, хотя бы в этом Никитка не проигрывал другу. Иначе было бы совсем тоскливо. По всем остальным параметрам он никак не мог соперничать с Глебушкой.

Шалопай, донжуан, охламон. Да ещё и без собственного дохода. Живёт на содержании у родителей, которые, как поняла Полина, недалеко ушли от её предков — тоже скупердяи.

…Блондинка голышом отправилась в гардеробную, выбрала одну из дорогих белых рубашек Никиты, надела и полюбовалась на себя в зеркале. Она уже выяснила, что любовника раздражает, когда берут его одежду, и решила специально позлить парня.

В большом зеркале отражалась соблазнительная красотка — полусонная, растрёпанная, томная, после хорошего секса. Глебу она такая нравилась — естественная, без косметики. А Полина это состояние не любила, без макияжа она чувствовала себя безоружной. Эх! Надо было прислушиваться к желаниям мужчины. Нравится ему умытое лицо — радовать его им!

За окном занималось тоскливое осеннее утро, небо обложило мрачными тучами. Началась новая трудовая неделя — но только для тех, кто работает. Глеб, наверное, уже сгонял вниз и позанимался в тренажёрном зале «Легиона», потом сходил в душ и вышел из ванной — свежий, прохладный. Полина представила его с полотенцем вокруг бёдер, увидела красивый мощный торс… Девушка прерывисто вздохнула, посмотрела в сторону кровати, скуксилась: Никита, похоже, как и вчера, до обеда проваляется среди подушек.