Так просто, подумал Люсьен. И он навсегда останется в ее глазах гнусным ублюдком. Но зато он получит и ее, и ребенка.

— Иногда тебе приходят воистину гениальные мысли, приятель, — сказал Люсьен, похлопывая друга по плечу. — Я знаю, каким скандалом можно ее запугать.

На его лице сияла торжествующая улыбка, когда он направлялся в библиотеку, чтобы написать Серине письмо.

Как и рассчитывал Клейборн, угроза заставила леди Уоррингтон явиться в его дом на следующий день ровно в восемь часов вечера. Она выполнила все, о чем он просил ее в своем письме.

Люсьен находился в своем кабинете, когда услышал ее голос. Спустя несколько минут Холфорд распахнул дверь, и Серина вошла.

Клсйборн увидел, что щеки ее раскраснелись, а в нежно-голубых глазах сверкают недобрые искры. Господи, как она была прекрасна, даже несмотря на траурный наряд.

— Как вы посмели? — возмущенно воскликнула она прямо с порога. — Это не что иное, как шантаж! — добавила Серина, протягивая Люсьену его письмо.

Он отставил в сторону бокал с бренди, поднялся, подошел к двери и закрыл ее.

— Я прекрасно это понимаю, — сказал он спокойным голосом. — Если вы соблаговолите присесть, я все объясню вам.

— Вы не сможете сказать ничего, что послужило бы вам оправданием! — выпалила герцогиня, сжимая руки в кулаки. — То, что вы написали, просто возмутительно, нечестно и…

Люсьен протянул руку, чтобы успокоить ее, но она резко отпрянула в сторону.

— Не смейте дотрагиваться до меня. Ни сейчас, ни когда бы то ни было!

Он почувствовал, что тоже начинает сердиться, но решил обуздать свои эмоции и дать ей первой выплеснуть гнев.

— Как вы могли угрожать мне подобными вещами? — продолжала она. — Только самый последний негодяй мог осмелиться использовать собственного ребенка для того, чтобы меня шантажировать. Вы пишете, что сделаете тайну его зачатия достоянием всего общества, причем используете для этого такую известную сплетницу, как леди Джерси!

— Серина…

— Вы представляете, в каком положении я окажусь, если об этом станет известно? — не унималась она. — Что значат несколько строк в газете, извещающие весь Лондон о том, что я — падшая женщина, а мой ребенок — незаконнорожденный?

Люсьен тяжело вздохнул:

— Я готов на все, лишь бы вы встали рядом со мной у алтаря.

— Неужели вы думаете, что я опорочу память своего мужа и выйду замуж менее чем через месяц после его смерти? — спросила она, задыхаясь от гнева. — Конечно, ведь вам все равно, что обо мне будут говорить в свете.

Люсьен схватил свой бокал и залпом осушил его, даже не почувствовав вкуса.

— Мне казалось, что вчера я ясно изложил вам причины, по которым нам необходимо вступить в брак как можно раньше. Это ваша защита и воспитание нашего ребенка. Вы не пришли, но я предупреждал вас, что последствия будут весьма неприятными. — Он указал на письмо, которое она все еще сжимала в руке. — Это и есть те последствия, о которых я говорил, ваша светлость.

Она скомкала письмо и бросила его в Люсьена. Бумага ударилась о его грудь и упала на пол.

— Вы — эгоистичный негодяй! Лишь один раз, один только раз, — почти кричала она, подняв вверх указательный палец, — я поступилась своими моральными принципами, а вы хотите, чтобы общество навсегда навесило на меня ярлык женщины, которая достойна своей матери!

Ее мать? Смысл этих слов до сих пор оставался для него загадкой.

— Я не понимаю, о чем вы говорите, — сказал он, наклоняясь, чтобы поднять письмо. — Я хочу воспитывать своего ребенка и сохранить вашу жизнь достаточно долго, чтобы вы успели хотя бы выносить его. И я ничего не знаю о вашей матери.

Она горько рассмеялась.

— Леди Аббингтон известна всем, кроме вас. Всю свою жизнь я старалась вести себя так, чтобы ничем не походить на нее, а вы готовы разрушить все это при помощи одной ничтожной сплетни! — В ее глазах он увидел искреннее негодование. — Лучше бы мне никогда не встречаться с вами!

Чувствуя, что теряет над собой контроль, он приблизился к Серине и схватил ее за руку.

— Но вы встретились со мной, — произнес он тихим, но полным угрозы голосом, — и эта встреча была довольно бурной, если мне не изменяет память. Никакие сожаления не изменят того, что произошло. Вопрос состоит в том, станете ли вы моей женой или пройдете через то испытание, которое ждет вас в случае отказа.

— У меня нет выбора, — ответила она. — Если я откажусь, то в глазах людей стану такой же падшей женщиной, какой была моя мать. Ведь вы действительно выполните то, о чем написали, не так ли?

— Вы не ошиблись, — сухо произнес он.

— Ничего другого я от вас не ожидала.

— Прекрасно, — усмехнулся он. — Как насчет брачного договора?

Серина возмущенно отвернулась.

— Сайрес оставил свои деньги мне, и я не отдам их вам, чтобы вы их растратили.

Он еще сильнее сжал ее руку.

— Мне не нужны его деньги. Они принадлежат вам, и вы вольны распоряжаться ими как угодно. Я готов засвидетельствовать это письменно.

— Мой адвокат свяжется с вами.

— Но речь сейчас не об этом. — Люсьен выпустил ее руку, зашел за кресло и оперся о его спинку. — Я хочу договориться с вами о социальных обязательствах, которые мы должны будем выполнять по отношению друг к другу. Я обязуюсь спрашивать вашего совета в вопросах ведения хозяйства и устройства торжеств. Вы можете вносить любые изменения в убранство дома по вашему вкусу. Я понимаю, что наш союз не может вас радовать, и готов пойти на многие уступки.

— И что вы хотите получить от меня взамен? — спросила она ледяным тоном.

Он снова сделал большой глоток бренди, прежде чем ответить.

— Три простые вещи. Во-первых, быть хорошей матерью нашему ребенку и ставить его интересы выше своих собственных.

— Это условие будет нетрудно выполнить, милорд. Я давно мечтаю о ребенке.

Серина опустила голову. Золотистые локоны упали ей на лицо. Ему казалось, что она похожа на ангела, сошедшего с небес. Что-то дрогнуло в нем, когда он подумал, что стал первым мужчиной, познавшим ее как женщину.

— Но у вас его не было. Почему? — спросил он, надеясь, что ее ответ поможет ему лучше понять ее отношения с Уоррингтоном.

— Что еще вы хотите от меня? — спросила она, не отвечая на его вопрос.

Люсьен решил пока не выяснять подробностей ее предыдущего брака и продолжил:

— В какой-то момент мне тоже понадобится наследник. Естественно, сейчас с этим вопросом придется повременить, учитывая ваше состояние. Однако потом я захочу иметь законного наследника.

Серина поджала свои красиво очерченные губы, которые он вдруг захотел поцеловать.

— Как вы понимаете, если у меня родится мальчик, наши последующие интимные контакты будут полностью исключены.

Он насмешливо поднял одну бровь.

— Если вам так будет угодно.

— Да, угодно. Что же третье?

Он сел на диван, удобно закинув ногу на ногу.

—  — Я требую от вас абсолютной верности. Вы не будете никогда изменять мне, как изменяли Уоррингтону.

От его слов ее щеки снова покрылись ярким румянцем.

— Скажите, а я могу ожидать того же от вас?

— Мне будет разрешено посещать вашу спальню по моему желанию?

— Естественно, нет, — фыркнула она.

— Тогда вы не можете требовать от меня супружеской верности.

Она быстро приблизилась к нему.

— Я не считаю, что это честное соглашение.

— Да, действительно, — сказал он, пожимая плечами. — Глупо искать вне дома то, что можете дать мне вы.

Серина дрожала от гнева, и Люсьен почувствовал, что она вот-вот даст ему пощечину.

— Вы бессовестный грубиян! Не понимаю, как я только могла…

Громкий стук в дверь прервал их разговор. На пороге появился Холфорд, который возвестил о прибытии Найлза и его сестры, леди Эддингтон.

— Мы приехали слишком рано? — поинтересовался Генри, бросая быстрые взгляды то на герцогиню, то на Клейборна.

Люсьен вышел вперед, чтобы поприветствовать гостей.

— Не совсем, — ответил он, наклоняясь к руке леди Эддингтон. — Добрый вечер, миледи.

Энни тоже немного нагнулась и прошептала Люсьену на ухо:

— Вы уверены, что поступаете правильно?

Ее вопрос вернул Люсьена к жестокой реальности. Если бы Серина никогда не была замужем за Уоррингтоном, он скорее всего по-настоящему влюбился бы в нее, ухаживал за ней, завоевал бы ее сердце. И при других обстоятельствах она относилась бы к нему совершенно по-иному.

Но все эти “если бы” не имели в настоящий момент никакого значения. Единственное, что было важно, — это женитьба на любовнице, которая ждала его ребенка.

Он взглянул на герцогиню. В ее глазах он заметил испуг, какой можно увидеть у загнанного в ловушку зверя. Ему вдруг захотелось заключить ее в объятия, успокоить, пообещать никогда не вести себя так, чтобы она его боялась. Но ему ничего не оставалось, как только беспомощно вздохнуть.

Спустя мгновение Холфорд ввел в комнату священника.

Пожилой священник улыбнулся Люсьену и радостно закивал, посмотрев на Серину.

— Надеюсь, сегодня вы чувствуете себя лучше, моя дорогая, — сказал он. — Как жаль, что такое радостное событие пришлось отложить из-за вашей болезни.

Леди Уоррингтон быстро взглянула на Клейборна. В ее взгляде читался упрек, но она ничего ему не сказала.

— Да, — пробормотала она, обращаясь к священнику, — действительно, очень жаль.

— Можно начинать? — спросил тот, весело подмигивая. — Я-то знаю, как вам двоим не терпится!

От сознания того, что ей придется совершить такой важный шаг в жизни против своей воли, Серину затошнило. Этот поспешный брак будет лишь немного менее шокирующей новостью, чем сообщение об измене Сайресу. В любом случае ее поступок станет главной темой для сплетен, в которых все не преминут помянуть и скандальную славу ее матери.

— Молодым всегда не терпится, — продолжал священник. — Я помню, как было у нас с Тесси, а ведь мы женаты уже тридцать лет.

Но Тесси наверняка шла к алтарю по доброй воле, думала Серина, не спуская глаз с Люсьена.

Тем временем священник расстелил на полу коврик для коленопреклонения и попросил Серину и Люсьена занять свои места.

Затем он раскрыл молитвенник и, взглянув на невесту, сказал:

— Э-э-э, не хотелось бы быть неделикатным, моя дорогая, но вы действительно хотите венчаться… в этом наряде?

Серина посмотрела на свое черное траурное платье. Венчание в черном? Ну и что, в данной ситуации это можно считать вполне уместным. Краем глаза она заметила, что Люсьен внимательно смотрит на нее.

— Я не буду переодеваться, — сказала она, гордо подняв подбородок. — Я ношу траур.

Клейборн отвернулся от нее и тяжело вздохнул.

— Начинайте, святой отец, — сказал он.

Тот пожал плечами и начал читать. Серина слушала его бормотание, но слова молитвы не доходили до ее сознания.

Как она могла оказаться в таком положении? Слезы навернулись ей на глаза, когда она вспомнила их свадьбу с Сайресом, проходившую ярким весенним утром. Надежда и счастье переполняли в тот день ее сердце. Как все это отличалось от страха, который терзал ее теперь! Этот мучительный брак станет расплатой всего за одну ночь порока!

Люсьен толкнул ее локтем в бок, выводя из состояния задумчивости. Она испуганно открыла глаза и увидела, что все смотрят на нее с ожиданием.

— Извините, — смущенно пробормотала герцогиня, — что вы сказали?

Священник улыбнулся:

— Как вас зовут, дорогая?

Она ответила, и священник продолжил церемонию.

— Согласна ли ты, Серина Мэри Элизабет Уоррингтон, взять в мужья этого мужчину, чтобы жить с ним в браке согласно повелению Божьему? Обещаешь ли ты повиноваться ему, любить и уважать его, быть с ним в горе и радости, болезни и благоденствии, пока смерть не разлучит вас?

Она отвернулась, чтобы не замечать широких плеч Люсьена и исходившей от него мужской притягательности.

— Разве у меня есть выбор? — прошептала она. Люсьен сильно сжал ее локоть.

— Не так, — тихо промолвил он.

Серина закрыла глаза, из которых потекли слезы.

— Обещаю, — сказала она, поклявшись про себя ненавидеть Люсьена до конца своих дней.

— Не нужно так нервничать. Конечно, все так и будет, — сказал священник. Затем он повернулся к Люсьену и повторил слова клятвы.

— Обещаю, — произнес тот, и его слова громким эхом разнеслись по комнате.

Зная, что это опасно для нее, Серина не удержалась и посмотрела на своего нового мужа.

Что-то встревожило ее в напряженном выражении его лица. Помимо своей воли она вспомнила каждую подробность той ночи, что они провели вместе. Его пальцы незаметно для всех начали ласкать ее запястье, заставляя кровь сильнее струиться в жилах. Когда он почувствовал, как ускорился ее пульс, выражение его лица изменилось.