Когда мальчишки стали мужчинами, Джек отправился в море, близнецы стали военными, а когда наступила моя очередь решать, чем заняться, Роберт сказал, что, раз у других мало шансов выжить, я должен относиться к себе как к наследнику герцогского титула. Так сказать, оставаться на племя. Пусть Роберт человек холодный и чопорный, семья для него всегда была на первом месте. — Алек задумчиво покачал головой. Лицо молодого человека оставалось в тени, и Бекки не могла разглядеть его выражения. — После всего, что он для нас сделал, я просто не мог не пойти ему навстречу. А потому я отложил свой сверкающий меч и остался. С минуту Бекки молчала.

— Твоей преданностью семье можно только восхищаться. Алек пожал плечами, отметая похвалу.

— Я уже говорил, что многим обязан Роберту. Он сам был почти мальчик, когда пропала наша мать, но он удержал семью от распада. Он самый лучший человек, какого я знаю, — тихим голосом закончил Алек, прошел к мягкому креслу и сел, опустив плечи. Он улыбался непонятной улыбкой, а в глазах его за показной лихостью читалась тайна. — Итак, мои братья отправились на войну и стали героями, а я выбрал веселую жизнь в Лондоне и превратился в павлина.

— Павлина? — эхом откликнулась Бекки и удивленно улыбнулась.

Алек с иронией кивнул, выпрямил спину и развалился в кресле.

— Видишь ли, дорогая, мы, братья Найты, всегда и во всем должны быть первыми, чем бы ни занимались. А потому я, естественно, стал самым ярким, самым напыщенным из здешних павлинов.

— Понимаю. И что это значит?

— Жить в бешеном круговороте, отчаянно играть, выигрыши пускать на ветер, по малейшей прихоти ввязываться в дикие авантюры. Соблазнять подряд всех, кто носит юбки… Ладно, об этом не будем. Вызывать на дуэль при любой царапине на своей чести.

— Правда? Ты участвовал в дуэлях?

— Их не избежать, если жить подобным образом. О, поверь, у меня куча врагов.

— Значит, вот почему ты как хорошо дерешься.

— Не надо меня хвалить, cherie, — сухо возразил Алек. — Мне говорили, что мое эго уже и так больше луны. — Поставив локоть на подлокотник кресла, он оперся щекой на ладонь и с улыбкой продолжал: — Но похоже, я действительно преуспел. Предводитель шайки бездельников. Капитан всех лондонских повес. Вот как меня называют. И какое-то время я наслаждался своей славой. Потом война кончилась, и герои вернулись домой.

— Все твои браться живы?

— Слава Богу, да. Как видишь, я в конце концов не понадобился. Потом у Роберта родился сын — продолжатель рода… И с тех пор, что же… Я и сам не знаю, зачем живу. — Он горько хмыкнул и стал смотреть в окно. — Господи, зачем я тебе все это рассказываю?

Бекки встала, подошла к Алеку, села ему на колени, обняла его за шею и посмотрела в лицо.

Алек не двигался, по-прежнему сидел, опираясь щекой на руку, и лишь бросил на девушку беглый взгляд. Голос его оставался все таким же насмешливым и безразличным, но что-то переменилось. Выражение лица у него сделалось тревожным и даже мрачным.

Бекки крепче обняла его и поцеловала в щеку.

— Алек Найт, ты вовсе не павлин. В тебе так много достоинств. Ты замечательный человек.

— Ну хорошо, — медленно произнес он. — Я принимаю этот комплимент.

Бекки улыбнулась, отбросила с его глаз белокурые пряди, молча выказывая свою любовь и одобрение. Эти ласковые прикосновения как будто его успокоили.

— Мой дорогой Алек, — продолжила Бекки через несколько минут и покачала головой. — Ведь ты же не случайно здесь оказался, просто ты сам еще до конца не понял.

— А может, и понял, — отвечал он, вглядываясь в ее лицо затуманенными глазами. Потом обнял покрепче и поудобнее усадил у себя на коленях.

Они долго смотрели друг на друга, изучая и пытаясь понять. Наконец Бекки вздрогнула, коснулась лбом его лба и прикрыла глаза.

— Алек, — прошептала она.

— Бекки, — выдохнул он.

Бекки дрожала, ощущая его руку у себя на бедре. Запрокинув голову, она предложила ему свои губы. Он положил ладонь ей на затылок.

— Господи, как я хочу тебя. — И поцеловал ее страстным поцелуем. — Но, ангел мой, не надо меня соблазнять. — Он погладил ее губы кончиками пальцев, следя за ними глазами. — Ты не моя. Человека можно простить однажды за ошибку, совершенную по неведению, но теперь, когда я знаю правду, это дурно.

Мысль, что их связь, если ей суждено продлиться, должна быть не только физической, помогла Бекки прийти в себя. Тесное общение с Алеком до тех пор, пока не будет завершена их миссия, может оказаться мучительным, но все же Бекки нашла в себе силы, поднялась с его колен и присела на кровать на безопасном от молодого человека расстоянии.

Алек понимающе улыбнулся, разделяя ее разочарование, потом сунул руку в нагрудный карман жилета.

— Это должно тебя порадовать. — И он показал толстую пачку банкнот, скрепленных золотой булавкой с его монограммой.

— Господи, Алек! Где ты их взял?

— Не забивай свою хорошенькую головку такими вещами, — поддразнивающим тоном отвечал он. — Все готово для Брайтона. В полночь мы возьмем почтовую карету и к утру будем на месте. Тем временем я попробую удвоить эту сумму за столом.

— За каким столом?

— За карточным. А где, дьявол побери, я и сам не знаю. Постараюсь играть там, где за столами не бывает шулеров.

Бекки выпрямилась.

— Я пойду с тобой!

— О нет! Не пойдешь. Игорный притон — не место для молодой леди.

— Спальня капитана всех лондонских повес — тоже, — лукаво парировала она.

Алек поднялся, подошел к Бекки, присел рядом с ней на кровать и положил ей руку за талию.

— Иди ко мне, — прошептал он и поцеловал ее волосы. — Дай мне тебя обнять.

Бекки охотно подалась к нему.

Ноги их оставались на полу, но сами они медленно, бок о бок, опустились спинами на кровать. Объятие их было целомудренным, несмотря на бушевавший в крови пожар. Алек обнял ее, шутливо взъерошил локоны. Бекки ощутила его любовь и нежность — все, чего только может пожелать бывшая девственница с взвинченными нервами.

— Как твоя рука? — осторожно спросила она.

В ответ Алек только равнодушно хмыкнул. Чего еще ждать от мужчины?

— Алек?

Он бросил на нее вопросительный взгляд.

— А как ты потерял свою?

— Свою — что?

— Девственность?

— Ах, это… — Он пожал плечами. — Не помню.

— Врунишка, — с улыбкой прошептала она. Он шутливо зарычал и склонился над Бекки.

— На самом деле ты же не хочешь этого знать.

— Нет, хочу. Почему бы мне не хотеть?

— Ну, во-первых, я тогда был куда моложе, чем ты сейчас. — Он не мигая смотрел в потолок.

— И сколько же тебе было? Алек прикрыл глаза.

— Слишком мало, — наконец отозвался он.

— А девушке? Ей тоже столько?

— Кто говорит о девушке? — усмехнулся он. Глаза Бекки широко распахнулись. Она села на кровати и с удивлением повернулась к Алеку. Тот расхохотался, увидев ее потрясенное лицо. — Ты что, подумала, я говорил о мальчике? Ничего подобного. — И он язвительно продолжал: — Это была взрослая леди. Графиня.

Алек вздохнул и расслабленным жестом заложил руки за голову, но Бекки почувствовала, что в его голосе появилось то же напряжение, как и при рассказе о матери.

— Ну, если ты действительно хочешь знать… Это было сто лет назад. Я с кучей приятелей приехал домой на каникулы из Итона. Нас было с полдюжины. И нас пригласили в загородный дом к одному приятелю в… Впрочем, не имеет значения, куда. Мне тогда было пятнадцать лет. Погода была ужасная. А потому мы решили поиграть в войну в доме. Разумеется, с рогатками. Мальчикам нравится причинять друг другу как можно больше травм.

— Естественно.

— И вот когда я гнался за врагом по крылу, где жила семья, то влетел — должен сказать, весьма неосторожно — в спальню ее светлости.

— Ее светлости?

— Э-э-э… Матери моего друга. Глаза Бекки совсем округлились.

— Очень красивая женщина. Вдвое старше меня, даже еще больше. Должен признать, что как только я ступил в дом, она меня сразу очаровала. Она благоухала, как роза. Ну, в комнате никого не было. И тут я вдруг услышал, что кто-то идет. Раздались взрослые голоса. Женские. Я ударился в панику. Голоса приближались. Дорога назад была закрыта. И я увидел огромный старый гардероб и забрался внутрь.

— О Господи, Алек!

— Она вошла в комнату. Я имею в виду, графиня. — Он покачал головой. — Я оказался в ловушке у нее в шкафу. Но Боже мой, какое зрелище! Я едва дышал, наблюдая, как служанка ее раздевает. — Алек отстраненно улыбнулся. — Эта картина и сейчас стоит у меня перед глазами. Она собиралась вздремнуть перед ужином. Но когда служанка ушла, оставив ее лежащей на кровати, она начала себя поглаживать. Ты сама просила, — холодно вставил он, услышав, как Бекки поперхнулась при этих его последних словах. — Больше не надо? Я тебя шокировал. Ты же не захочешь услышать остальное.

— Нет, все нормально, — выдавила она, пытаясь взять себя в руки. — Продолжай.

— Должно быть, она услышала мое пыхтение, оставила сольные наслаждения, подошла и открыла шкаф. Откуда я и вывалился головой вперед и растянулся на полу.

— Ох!

— Я посмотрел на нее и решил, что погиб. Думал, ее муж отхлещет меня хлыстом и отошлет с позором домой, к Роберту, который две недели будет читать мне нотации. Но случилось иное. Да-да, — медленно продолжал Алек. — Она улыбнулась мне так, что мое тело превратилось в желе. Она увидела мою эрекцию и предложила мне…

Бекки опустила глаза.

— Она испорченная женщина.

— Очень. — Алек пожал плечами. — Я все еще лежал на полу, она одной ногой переступила через меня, приподняла меня за спину и направила мои губы к своему холмику. — Алек положил ладонь на то место у Бекки поверх ее юбок. Его горящий взгляд испытующе смотрел ей прямо в глаза: — Останови меня, если хочешь.

Бекки не собиралась делать этого.

— И что она с тобой сделала, дорогой? Расскажи мне, чем она тебя обидела?

— Зажала мою голову, притянув к себе. Я почти задыхался. — Он немного замялся, очевидно, увидев, что она не собирается пугаться. — Она заставила меня поцеловать… там. И я… Я сделал, как она мне сказала. — Его взгляд погас, спрятался за темными ресницами. — Потом она пошла запереть за собой дверь. Она позволила мне войти в себя, когда я дал ей несколько раз кончить. — Он убрал руку с места, где касался Бекки между бедер, испытующим взглядом посмотрел ей в лицо, пытаясь понять, что она чувствует, услышав это.

— Эта женщина воспользовалась твоей невинностью. Ей следовало оставить тебя в покое.

Алек отстранился.

. — Кому до этого есть дело?

— Мне, — прошептала Бекки.

От ее тихого голоса Алек вздрогнул. Сердце стучало с неимоверной скоростью. Он и сам не понимал, что с ним происходит. Просто сидел на краю постели и бездумно смотрел на свои руки.

Долгое мгновение он пристально смотрел на Бекки, сердце все никак не успокаивалось. Алек все не мог решить, что предлагает ему эта девушка — ад или рай. А она все ждала, мужественно готовясь к возможной обиде. И он приблизился к ней, лег сверху, впился в ее губы горячим, необузданным, почти грубым поцелуем. Сейчас он уже знал, чего хочет.

Бекки пыталась остановить его, отворачивала лицо, чтобы сдержать его отчаянное желание, но он не давал ей шевельнуться. Его поцелуи становились все более требовательными. Обхватив плечи Алека руками, Бекки сумела немного сдвинуть его. Но Алек уже пылал.

— Я хочу тебя, — рычал он, прижимая ее своим весом.

— Ты говорил, нам нельзя.

— Я солгал.

— Зачем ты это делаешь? — простонала она. — Если ты причинишь мне боль, прошлое от этого не изменится.

От этих слов темное пламя в нем немного стихло. Он погладил ее по густым черным локонам, ладонью отвел их с ее лица.

— Я не сделаю тебе больно, — обещал он, целуя уголок пухлых розовых губ. — Ни за что, малышка, ни за что.

— Алек, пожалуйста! Я знаю, тебе больно. — Она пыталась его удержать. Но он не давался. — Милый, я хочу лишь тебя успокоить, помочь тебе.

— Тогда позволь, я заставлю тебя кончить, — прошептал он тоном, который даже ему показался чужим и далеким, а уж молодую девушку наверняка испугал.

Бекки впилась взглядом в его лицо. — Что?

— Ш-ш-ш… — успокаивающе прошипел Алек и поцелуем заставил ее замолчать. Он пробовал ее на вкус, ощущая все более насущную жажду. Шелковистые, гладкие губы скользили по губам, завораживая их обоих своим соприкосновением.

Рукой он ласкал ее тело, предъявляя новые права на прежние свои владения — крутые холмы, соблазнительные долины, плодородные равнины. Она поняла, к чему он стремится, лишь когда его пальцы развязали ленту подвязки у нее под юбкой и стали гладить бархатистую полоску обнаженной кожи бедра.

— Алек, — задохнулась она.

Он снова нежно ее поцеловал, губами заставив умолкнуть, убрал руку с бедра, погладил Бекки по волосам, пытаясь этим унять ее беспокойство.