Шелли Брэдли - Одна ночь

Когда она ушла, Найлз перегнулся через стол и прошептал:

– Какая красавица! И судя по всему, не из строптивых.

– И судя по всему, не прочь наградить тебя сифилисом, – усмехнулся Люсьен.

Его мысли вернулись к Серине. Этим вечером он вел себя с ней довольно грубо, намекнул на то, что собирается провести ночь с любовницей, хотя у него уже давно никого не было, да он и не собирался никого заводить. Зная характер жены, он понимал, что теперь она будет противиться ему еще больше, повинуясь своей неуемной гордости.

В это время девушка, прислуживавшая за их столом, подошла к Барримору и что-то зашептала ему на ухо. Старик посмотрел на Люсьена, и тот чуть заметно кивнул. Хромой обернулся к девушке и что-то ей сказал.

Спустя мгновение она подошла к их столу. На ее лице сияла гордая улыбка.

– Он встретится с вами в кабинете.

– Спасибо, – поблагодарил Люсьен, протягивая ей вторую монету.

Девушка убрала монету в карман.

– Спасибо тебе, красавчик. Если я могу что-то еще сделать для тебя… Я хотела сказать, что мне будет приятно провести время с таким, как ты.

Люсьен чувствовал, что готов уступить. Девушка была весьма привлекательна, а ее намеки вполне ясны. Его телу требовалась разрядка. Он не был с женщиной с той ночи, что провел с Сериной. Так как его жена отказывала ему, он имел право искать удовлетворение на стороне. Но что-то в его душе и сердце, что-то, чего он и сам не понимал, противилось этой мысли.

– Благодарю тебя, но не сегодня, – наконец ответил он.

После этого он поднялся, жестом приказав Найлзу оставаться на месте, и последовал за служанкой.

Кабинет Хромого оказался прекрасно обставленной комнатой. Люсьен увидел графа Барримора, сидящего за письменным столом.

– Кто вы и что вам угодно? – спросил старик, выпуская тонкую струйку сигарного дыма.

– Я маркиз Дейнридж и пришел кое-что узнать об одном человеке, который, как мне известно, часто бывает в вашем пабе, – ответил Люсьен, тяжело опираясь на трость.

Старик пожал плечами и жестом предложил ему сесть. Когда Люсьен сел в широкое кожаное кресло, граф спросил:

– Зачем вам трость? Взяли для самообороны?

Люсьена удивил этот вопрос, но он решил ответить на него:

– Нет, для раненого колена. Подарок от Наполеона.

Тонкие губы Хромого расплылись в улыбке.

– Хорошо. А то в мире слишком много людей без физических недостатков. А теперь говорите, что вы хотели узнать?

Люсьен не мог понять, что случилось, но, по-видимому, его раненое колено каким-то образом помогло ему пройти своеобразное испытание.

– Я узнал, что граф Марсден является вашим частым гостем, – медленно произнес он.

Лицо Барримора исказила гримаса отвращения.

– Да, этот сукин сын задолжал мне деньги.

Люсьен напрягся, молясь, чтобы выбранный им путь оказался правильным. Если он соберет доказательства, достаточные для суда над Алистером, Серина будет в безопасности.

– Вы слышали, что его дядя, герцог Уоррингтон, недавно убит?

– Слышал, – ответил Хромой, цинично усмехаясь. – Обычное ограбление, но с неожиданным концом.

– А вы, случайно, не слышали, чтобы граф Марсден нанимал кого-то на эту работу? – поспешно спросил Люсьен, боясь упустить удачу. – Кого-то, кого вы знаете?

– Нет, – ответил Хромой. – Я слышал, как он говорил об этом, но не знаю, где он нашел наемников.

Черт побери! А он так надеялся. Что же теперь делать?

– Может быть, я могу узнать об этом у кого-то другого?

Глаза графа превратились в узкие щелочки.

– Эта мразь Марсден должен мне четыреста фунтов. Вы заплатите их, если я добуду для вас нужные сведения?

– С радостью, – ответил Люсьен.

– Хорошо, – кивнул Хромой. – Приходите через неделю. К тому времени мне обязательно будет что-то известно.

Люсьен коротко поклонился и вышел из комнаты.

На следующее утро Найлз нетерпеливо постучал в дверь дома Клейборна.

– Привет, дружище! – воскликнул он прямо с порога. – Ты был уже сегодня в городе?

Вопрос удивил Люсьена, но он ответил:

– Я… я, как всегда, ходил утром на кладбище.

– Черт! – пробормотал Найлз, доставая что-то из кармана своего роскошного красного сюртука, украшенного золотым кантом. – Значит, насколько я понимаю, этого ты не видел? – спросил он и протянул Люсьену листок бумаги.

Сначала Люсьену показалось, что он видит обычную карикатуру на представителей высшего общества. Во время своего развода он сам частенько был героем таких листков вместе с Равенной и ее любовником. Но на этот раз все обстояло намного хуже. На карикатуре была изображена Серина. Они справляли свадьбу на гробе герцога, а сам Уоррингтон со злостью наблюдал за ними, приподняв крышку.

– И сколько этой грязи на улицах?

– По всему городу, – ответил Генри. – Я не успел перекупить тираж.

Они замолчали. Люсьен напряженно пытался придумать, как остановить распространение карикатур.

Тишину прорезал громкий женский крик, раздавшийся с улицы. Люсьен и Генри выбежали наружу, чтобы узнать, в чем дело.

Крик повторился, и Клейборн понял, что кричат со стороны внутреннего двора. Опираясь на трость, он бросился туда и увидел, что толпа забрасывает камнями женскую фигуру в черном, распластавшуюся на земле возле стены дома. Еще один камень попал женщине по спине, и она жалобно застонала.

– Ах ты, чертова шлюха! – крикнул какой-то мужчина. – Ты годишься только на то, чтобы лизать мне ботинки.

– Это точно, – отозвался другой. – Я не лег бы с ней, даже если бы она задрала ноги до потолка. Такие стервы не достойны ходить по земле!

И толпа двинулась к несчастной, потрясая камнями. Люсьен бросился наперерез, к своему ужасу понимая, что узнает женщину, лежащую на земле.

– Серина! – закричал он. Кровь застыла у него в жилах, когда он разобрался, что происходит.

– Оставьте меня, – еле слышно сказала Серина, поднимая голову.

– Ах ты, сука! – крикнула какая-то женщина, бросая в нее камень, завернутый в листок с карикатурой. – Да ты не достойна быть замужем за дворовым псом, не то что за маркизом.

Клейборн опередил толпу и первым подбежал к жене. Следом подоспел Найлз, и они вдвоем помогли ей подняться на ноги. Люсьен прижал Серину к груди. Ее сердце билось как птичка, попавшая в сеть, а в глазах читался смертельный ужас.

– Вы находитесь в частном владении! – громко крикнул Люсьен. – Убирайтесь немедленно и оставьте мою жену в покое.

Ожидая, что толпа проигнорирует его слова и примется снова забрасывать их камнями, он немало удивился, когда все послушно остановились, развернулись и быстро бросились на улицу. Найлз последовал за толпой, чтобы задать нападавшим кое-какие вопросы.

Люсьен взял лицо Серины в ладони и внимательно посмотрел на нее. Пара камней попала ей в голову, оставив синяки и кровоподтеки на лбу и щеке. Ему не оставалось ничего, как только тихо выругаться.

– Тебе больно? – спросил он, доставая из кармана носовой платок.

– Больно? – переспросила она сквозь слезы. – Нет, но через какое унижение я прошла!

Люсьен тяжело вздохнул. Возможно, у Серины были грехи, но она не заслуживала подобного обращения. Он вытер кровь, струящуюся по ее щеке. Она выхватила у него носовой платок.

– Не смей ко мне прикасаться!

Он удивленно взглянул на нее. Ее глаза сверкали от ярости, губы были плотно сжаты. Похоже, она винила в произошедшем именно его.

– Я рассчитывал не только прикоснуться к тебе, – сказал он.

– Не на людях, – тихо сказала она и отвернулась.

– Да, – согласился он. – Я предпочел бы сделать это в более интимной обстановке.

Ее щеки зарделись.

– Я иду в дом, – сказала она, меняя тему.

– Очень хорошо, – заметил Люсьен и сделал знак уже вернувшемуся Найлзу следовать за ними.

Они прошли в кабинет. Люсьен налил Серине бокал вина. Она быстро осушила его, пытаясь унять волнение.

– Что ты делала на улице? – спросил он, садясь рядом с ней на диван.

– Я хотела прогуляться в парке… – начала она, пытаясь поправить рассыпавшиеся по плечам волосы.

– Одна? – грозно спросил Клейборн.

– Обычно со мной бывает Кэффи, но сегодня утром… Мне хотелось побыть одной.

– Сегодня утром? Ты хочешь сказать, что гуляешь каждый день?

Она испуганно заморгала:

– Да. Каждый день.

– Ты что, сошла с ума? – взорвался Люсьен. – Марсден хочет тебя убить. Ты решила облегчить ему эту задачу?

Она нахмурилась:

– Я думала, что буду в безопасности поблизости от твоего дома. Но сегодня мне показалось, что эта толпа поджидала меня. Один… мужчина бросил в меня камень. Я побежала и упала. Потом попыталась встать, но они снова начали бросать камни. – Она подняла на него наполненные слезами глаза. – Эта карикатура… она такая ужасная! И то, что они мне кричали…

– Вот поэтому я и прошу тебя не выходить из дома, – сказал он как можно мягче. – Только здесь ты можешь чувствовать себя в полной безопасности.

Серина встала и принялась в волнении ходить по комнате.

– Это твоя вина! Видишь, к чему привела наша поспешная свадьба?

– О нет, – возразил он. – Не я умер и оставил тебе это чертово наследство.

Она гневно взглянула на него и расправила плечи, словно готовясь к бою.

– Но ничего этого не было бы, не поддайся я твоему обольщению!

Он рассмеялся, однако его смех показался слишком горьким даже ему самому.

– Этого не произошло бы, если бы ты сказала мне, что была замужем.

Серина едва не задохнулась от возмущения. Ее рука поднялась, словно для того, чтобы дать ему пощечину, но в этот момент в кабинет вошел Найлз.

– Какой ты вульгарный, – тихо прошипела она и быстро выбежала вон.

Генри присвистнул и многозначительно посмотрел на Люсьена.

– Как я могу видеть, она не слишком-то счастлива. Ее не ранили?

– Нет, – ответил Люсьен, потирая пальцами виски, чтобы хоть немного унять головную боль. – Серина злится и обвиняет во всем меня.

– Она ошибается, – сказал Найлз. – Я остановил одного подонка, и тот за пару монет поведал мне, что их нанял один «разодетый господин». Он заплатил им, чтобы они устроили это небольшое представление.

Брови Люсьена удивленно поползли вверх. Сможет ли он использовать это, чтобы засадить Марсдена за решетку?

– А они знают его имя? Могут его описать?

– К сожалению, ни один из тех, с кем я говорил, не видел его лица. Но, думаю, это мог быть только Марсден.

– Конечно, – сказал Люсьен. – Но мы не сможем ничего доказать. Свидетельства голодранцев из Ист-Энда, даже если они укажут на «разодетого господина» пальцем, никто не примет в расчет.

Найлз кивнул.

– Тот человек сказал, что им велели забить камнями твою жену. Забить до смерти.

– Господи, какое безумие! – воскликнул потрясенный Клейборн.

– И да, и нет. Это, конечно, безумно, но вполне логично. И замечательно характеризует графа, – заметил Найлз. – Гнев толпы – вещь достаточно распространенная. Такие преступления ненаказуемы. Нельзя повесить толпу, а ты никогда не докажешь, что их кто-то нанял.

Люсьен громко выругался и поклялся засадить Алистера в тюрьму до конца его дней.

– Леди Харкорт пришла повидаться с леди Дейнридж, милорд, – объявил Холфорд.

Люсьен отставил в сторону бокал бренди и взглянул на каминные часы. Уже восемь. На два часа позже, чем принято наносить визиты. Мысль об этом встревожила его.

– Скажи ей, что моя жена спит и, если ей угодно, сама придет к ней завтра утром.

– Не нужно мне ничего говорить. – Из-за двери показалась худощавая пожилая женщина с седыми волосами, уложенными в высокую прическу. На ней было шелковое платье ярко-голубого цвета. – Столь позднее свидание с мужчиной считалось неприличным и в мое время, но, учитывая, что я в два раза старше вас, не думаю, что кто-то осудит меня за этот визит. Даже в такой час.

Люсьен наклонился и поцеловал морщинистую руку. Он воспользовался этим, чтобы спрятать невольную улыбку.

– Прошу вас, входите, – сказал он.

– Уже почти вошла, – пробормотала леди Харкорт, втягивая за собой длинный шлейф.

Люсьен закашлялся, чтобы не рассмеяться в голос, и пригласил бабушку своей жены сесть на диван перед камином.

– Хотите чаю? – предложил он. – Или, может быть, вина?

Она посмотрела на бокал, стоявший на его письменном столе.

– Я бы не отказалась от капельки бренди, – сказала она, с вызовом приподнимая одну бровь.

Люсьен проглотил слова о том, что леди не пьют крепкие напитки, и подал ей вина. Несомненно, она была гораздо менее привержена правилам, чем ее внучка. Поставив перед ней поднос с напитками, он сел рядом.

– К сожалению, Серина спит.