– Благодарю, – Миллер по-деловому, как и всегда, пожимает ей руку прежде, чем указать на стул с противоположной стороны своего стола, и незаметно поправляет свой пах. – Могу я предложить вам выпить?

Она опускает свою упругую задницу на стул и кладет на стол свой лэптоп. Я тут же реагирую на исходящую от Миллера тревогу, когда он смотрит на лэптоп.

– Ох, обычно я не пью на работе, но вы моя последняя встреча на сегодня. Я буду мартини со льдом.

Мимо меня проходит фотограф, явно измученный.

Только сейчас мне в голову приходит вопрос, хочет ли Миллер вообще меня здесь видеть, так что я смотрю на него и жестом показываю на дверь, но он начинает качать головой, а потом кивает в сторону дивана, при этом взяв лэптоп и передавая его мисс Лоу. Он хочет, чтобы я осталась.

Закрываю дверь и смотрю на фотографа, который садится рядом с болтливой девушкой, положив камеру на колени.

– Выпьете? – Миллер смотрит на парня, и я вижу, как он качает головой:

– Неа, все нормально.

– Я принесу напитки, – заявляю, открывая дверь. – Мартини и скотч?

– Со льдом! – девушка оборачивается, одаривая меня еще одним взглядом. – Убедитесь, что он со льдом.

– Лед, – подтверждаю, смотря на Миллера, он кивает в знак благодарности. – Скоро вернусь, – я выхожу, радуясь, что больше не слышу раздражающий голос Дианы Лоу.

Я вижу впереди приглушенный свет и включенные неоновые огни, которые погружают бар в сияние, которое я помню. Из нескольких баров на выбор, в итоге, подхожу к тому, где были Миллер и Тони, вижу молодого парня, снующего за стойкой и вытирающего зеркальную поверхность холодильников.

– Привет, – говорю, привлекая его внимание. – Могу я заказать мартини со льдом и скотч неразбавленный?

– Для мистера Харта?

Киваю, и он начинает мельтешить, выставляя стакан и кардинально его начищая, после чего заполняет его на несколько сантиметров и толкает по поверхности барной стойки.

– И мартини?

– Пожалуйста.

Пока бармен готовит напиток, чувствую себя неловко от осознания того, что меня с интересом рассматривает Тони. Я оборачиваюсь и получаю едва заметную улыбку, только это жалкая попытка заставить меня чувствовать себя комфортно. Его круглое лицо задумчиво.

– Как там все идет? – спрашивает он, разрывая неуютную тишину.

– Я просто оставила их, – отвечаю вежливо и принимаю мартини.

– Миллер не ценит суету и повышенное внимание.

Пытаюсь выяснить двойной смысл резкого заявления Тони.

– Знаю, – отвечаю, думая, что он не в курсе.

– Он счастлив в своем собственном маленьком организованном мире.

– Знаю, – повторяю, разворачиваясь, чтобы уйти от неудобного разговора. Он не особо враждебный, но я не знаю, куда ведет эта беседа.

– Он эмоционально недоступен.

Я останавливаюсь и разворачиваюсь, смотрю в задумчивые глаза на его лице несколько секунд прежде, чем начать говорить:

– В чем смысл? – спрашиваю напрямую, чувствуя, что раздражение грозит моему самообладанию. Миллер говорил мне тоже самое, но я нашла в нем эмоции. Может не так как у всех, но они там.

Он улыбается, и это искренняя улыбка, но это еще и улыбка, которая говорит мне, что я слепа, наивна и заблуждаюсь.

– Такая сладкая девочка, как ты, не должна застревать в этом мире.

– Что навело вас на мысль, что я сладкая? – спрашиваю, раздражение нарастает. И что он подразумевает под «этот мир»? Клубы? Выпивка? Он качает головой и возвращается к своей писанине, не ответив на мой вопрос. – Тони, что вы имеете в виду?

– Я имею в виду… – он замолкает и вздыхает, глядя вверх. – Ты отвлечение, без которого он смог бы обойтись.

– Отвлечение?

– Да, ему нужно сконцентрироваться.

– На чем? – спрашиваю я.

Тони поднимает свое коренастое тело с барного стула, собирает бумаги, вставляет ручку за ухо и берет свое пиво.

– На этом мире, – говорит он просто, разворачивается и шагает вдоль клуба.

Стою, как вкопанная, в полной растерянности и смотрю, как увеличивается между нами расстояние. Может, отвлечение – именно то, что нужно Миллеру. Он много работает, находится в постоянном стрессе и ему нужно, чтобы я снимала этот стресс в конце дня. Я хочу делать это. Хочу помогать ему.

Опустив взгляд, смотрю на стаканы в своих руках и замечаю, что от тепла ладони лед в мартини немного растаял, но не заменяю его. Диана Лоу может выпить мартини и с растаявшим льдом. Иду обратно в кабинет Миллера.

Его взгляд прикован к двери, когда я вхожу, а Диана расхаживает по его кабинету, просто потрясающе виляя бедрами, в то время как фотограф скучает, развалившись в кресле.

Отдаю Миллеру скотч, передавая стакан ему в руку, не решаясь поставить на стол, потому что понятия не имею, где именно на столе мне следует его поставить.

– Спасибо, – он практически выдыхает, постукивая по колену и призывая меня на него сесть. Я немного шокирована такой личной просьбой во время деловой встречи, но не возражаю.

Следуя его сигналу, опускаюсь к нему на колено и с молчаливым весельем жду, как поведет себя в этой ситуации Диана Лоу. Не могу удержаться и пользуясь маленькой властью, держу ее мартини так, что ей приходится подойти ко мне, чтобы забрать его.

Как только стакан покидает мою руку, Миллер оборачивает свою вокруг моей талии и спиной прижимает меня к своей груди.

Диана Лоу, стараясь изо всех сил тепло мне улыбается, пытаясь собраться с мыслями.

– Полагаю, мне следует изменить название своей статьи.

– А каким было название, мисс Лоу? – холодно спрашивает Миллер.

– Ну, оно звучало как «Самый завидный лондонский холостяк открывает самый престижный лондонский клуб».

Миллер подо мной напрягается:

– Да, – осушив стакан, c невероятной точностью ставит его на стол. – Измените.

Абсолютно раздраженная, она снова садится в кресло напротив Миллера. Самый завидный лондонский холостяк? Миллер говорил, но все же приятно слышать, как кто-то еще признает, что он одинок. Или был.

Она хмурится, поставив стакан на стол Миллера, отчего он напрягается, и я напрягаюсь в результате настроения Миллера.

– Не возражаете? – я тянусь и хватаю стакан, втискивая его обратно ей в руку. – Подставки нет, а стол очень дорогой.

Она смотрит непонимающим взглядом на стакан Миллера, который стоит на столе без подставки….но в правильном месте.

– Простите, – отвечает, забирая стакан.

– Нет проблем, – улыбаюсь так же неискренне, как она, и чувствую, как Миллер сжимает меня, молча выражая благодарность.

– Итак, давайте подведем итог, – говорит она, пытаясь удержать стакан и сделать пометки в своем лэптопе. – На чем основывается решение о получении членства в ваш клуб?

– Взнос, – отвечает Миллер, коротко и устало, заставляя меня улыбнуться.

– И как потенциальные клиенты подают заявку?

– Они не подают.

Она снова поднимает непонимающий взгляд:

– Тогда, как вы заполучаете клиентов?

– За вас должен поручиться действующий член клуба.

– Это не ограничивает вашу клиентуру? – спрашивает она.

– Нисколько. У меня уже больше двух тысяч членов клуба, а мы открылись меньше недели назад. Теперь у нас появился лист ожидания.

– Оу, – она кажется расстроенной, но потом соблазнительно улыбается и не спеша перекидывает ногу на ногу. – И что же нужно сделать, чтобы проскочить лист ожидания?

Морщусь недовольно от такой наглости, бесстыжая девица.

– Да, что нужно сделать, Миллер? – спрашиваю я, оборачиваясь, чтобы взглянуть на него, и надуваю губки.

В его глазах искорки, уголки губ едва заметно приподнимаются, когда он переводит взгляд обратно на Диану Лоу.

– Вы знаете какого-нибудь из членов клуба, мисс Лоу?

Ее улыбка становится ярче:

– Я знаю вас.

Мне стоит усилий сдержать шокированное покашливание, готовое вырваться из горла. Она вообще меня замечает?

– Вы меня не знаете, мисс Лоу, – произносит Миллер, тихо и резко. – Немного людей знают.

Фотограф, чувствуя неудобство, ерзает в кресле, а Диана Лоу смущенно краснеет. Полагаю, ее нечасто отшивают, и мне интересно, стоит ли Миллеру быть таким враждебным, когда она собирается написать статью о нем и его новом клубе. Впрочем, его слова не произвели того же эффекта на меня, потому что я его знаю.

– Фото! – вскрикивает Диана, вскакивая с кресла и снова ставя стакан, очевидно забыв в своей бестактности мою предшествующую просьбу.

Я быстро хватаю его прежде, чем Миллера начинает трясти, и отхожу в сторону, чтобы фотограф мог получить то, что ему нужно. Смотрю, как Миллер встает и начинает разглаживать все складки на костюме, ворча при этом себе под нос. Это моя вина, отвлекла его от гладильной доски, с помощью которой он сделал бы свой внешний вид идеальным, пусть даже ему и не нужно. Он всегда выглядит идеально.

Он бросает на меня обвиняющий взгляд и беззвучно произносит:

– Твоя вина.

Я широко улыбаюсь, пожимая плечами и возвращая ему беззвучное:

– Сожалею.

– Не надо, – произносит он вслух. – Я нет, – Миллер подмигивает, практически сбивая меня с ног, после чего снова устраивается в своем большом кресле, откидывает полы пиджака и кивает фотографу. – К вашим услугам.

– Замечательно, – он настраивает камеру и делает пару шагов назад. – Оставим телевизионные экраны на месте. Хотя, я подумывал еще о нескольких вещах на вашем столе.

– Например? – спрашивает Миллер, ужас начинает просачиваться при мысли, что что–то нарушит идеальную поверхность.

– Какие–нибудь бумаги, – отвечает тот, забирая блокнот Дианы и выкладывая его с левой стороны от Миллера. – Идеально.

Совсем не идеально. Даже я вижу неровность, край бумаги не параллелен краю стола, и незаметная поправка Миллера тому подтверждение.

– Тогда, не тяните, – рычит он, пытаясь расслабиться в кресле, и проваливается в своей попытке. Он на взводе.

Кажется, проходит вечность, пока фотограф настраивается и нацеливается на моего бедного Миллера, который выглядит так, будто готов взорваться от напряжения. Он меняет положение, а фотограф, обойдя стол, делает снимки экранов с Миллером, рассматривающим мониторы, а потом он просит его сесть на край стола, небрежно скрестив щиколотки и руки. Это его убивает, и последней каплей становится тот момент, когда его просят улыбнуться.

Он оборачивается и смотрит на меня в неверии, как будто: как они смеют просить о таком.

– Мы закончили, – кричит он раздраженно, застегивая пиджак и забирая блокнот, так долго нарушавший идеальность его стола. – Благодарю за потраченное время, – он швыряет Диане Лоу ее блокнот и шагает к двери, распахивая ее и жестом показывая им выход.

Ни журналист, ни фотограф не спорят, быстро пересекая кабинет Миллера на пути к двери.

– Спасибо, – Диана резко останавливается у двери и смотрит на Миллера. – Надеюсь, скоро увидимся.

Я в шоке, в голове возникает вопрос, нормальное ли это поведение. Она безнадежна.

– Всего хорошего, – заявляет с непоколебимой решительностью Миллер, выпроваживая бестактную журналистку, как раз когда другая женщина заходит в его кабинет.

Деловой партнер Миллера.

Кэси.

Она, кажется, растерялась и затаила дыхание, но спустя секунду она впивается глазами в Диану Лоу, останавливаясь рядом с Миллером. Прищуривается, глядя на бестактную журналистку:

– Я же говорила, у него нет времени на интервью.

– Да, я знаю, – Диана не обеспокоена враждебностью, исходящей от одетой в дизайнерскую одежду фигуры Кэси. – Но вы явно ошибались, поскольку еще пара звонков и выяснилось, что он свободен. – Она оборачивается к Миллеру и соблазнительно улыбается. – Ладно, пока, – подняв руку и помахав, она простреливает Кэси гневным взглядом и выплывает из кабинета, и как только она уходит, я понимаю, что гневное расположение Кэси сейчас направится на меня.

Она разворачивается и, кажется, впервые замечает мое присутствие.

– Что она здесь делает? – выплевывает она, смотря на Миллера в ожидании ответа. Я замираю в шоке так же, как и Миллер.

– Не лезь в это, – спокойно говорит Миллер, беря еа за руку и направляя к двери.

– Я забочусь о тебе, – возражает она, не особо сопротивляясь, ее слова подтверждают мои подозрения.

– Не трать силы, Кэси, – он осторожно выталкивает ее, и дверь кабинета захлопывается, отправляя меня на пару сантиметров назад в испуганном прыжке. Он сказал доверять ему, и я должна. Он и правда ее выпроводил. Миллер разворачивается, чтобы посмотреть на меня, с угрюмым и изможденным видом. – Я истощен, – заявляет он отрывисто, делая все очевидным и заставляя меня снова подпрыгнуть на ковре.

– Хочешь, принесу тебе еще выпить? – спрашиваю я, впервые задумавшись, что, возможно, Миллер пьет слишком много. Или это началось только со встречи со мной?