– Ты сделал все, что мог, и даже больше! – с горячностью возразила я. – Я осталась жива, и теперь у нас с Джоном есть дочь. Посмотри на нее, разве она не красавица? – И я жестом показала на Бутси, которая уже улыбалась Анджело и тянулась к нему ручонками – в отличие от Джона, во взгляде которого читалось какое-то непонятное напряжение.

– Вся в мать, – галантно заметил Анджело и дружески кивнул Джону. – Привет, давно тебя не видел. Шел мимо – дай, думаю, зайду. Мне, кстати, все равно нужно переброситься с тобой парой слов о наших делах.

– Я бы предпочел, чтобы ты позвонил или предупредил меня еще каким-то образом, – сдержанно ответил Джон. – У меня много работы.

– Я знаю, поэтому обещаю, что не отниму много времени. Мне действительно нужно сказать тебе одно-два слова, а потом я куплю у мистера Пикока что-нибудь до неприличия дорогое и откланяюсь. Мне, видишь ли, срочно нужен подарок для Кармен в связи с нашей помолвкой – о ней будет официально объявлено на завтрашнем приеме, который устраивают в Новом Орлеане ее родители. Бракосочетание планируется уже на май. Как видишь, дела пошли значительно веселее с тех пор, как мистер Бьянка решил баллотироваться в сенат Луизианы… Если же мы станем ждать, пока пройдет избирательная кампания и мистер Бьянка окажется в Капитолии штата, то может статься – никакой свадьбы вообще не будет, поэтому моя очаровательная невеста решила действовать решительно и сама назначила дату.

– Ты так уверен, что отец твоей, э-э… Кармен пройдет в сенат? – уточнил Джон, и я бросила на него удивленный взгляд – таким резким показался мне его голос. Можно было подумать, что Джон с трудом сдерживает негодование и гнев.

– Разумеется, гарантировать ничего нельзя, – ответил Анджело, осторожно прикоснувшись костяшкой согнутого пальца к розовой щеке Бутси. – Но у него хватает сторонников, которые занимают достаточно высокие посты. Кроме того, ключевой пункт его программы – отмена сухого закона. Конечно, с его стороны это довольно смело, но именно поэтому это может сработать. Теперь за него будут голосовать даже некоторые некатолики.

Бутси несколько раз весело гугукнула и сложила губки бантиком. Анджело улыбнулся, но Джон почти сразу отступил назад, чтобы приятель не мог дотянуться до девочки.

– Для тебя это не слишком хорошая новость, не так ли? – спросил Джон с ноткой удовлетворения в голосе.

Взгляд темных глаз Анджело остановился на его лице.

– Напротив, я считаю, что это добрая новость для нас обоих. – В свою очередь, он шагнул в сторону и наклонился, словно изучая разложенные в витрине украшения, но взгляд его оставался неподвижным, словно Анджело продолжал упорно думать о чем-то своем.

– Как и ты, я вовсе не собираюсь оставаться бутлегером до конца своих дней, – проговорил он после небольшой паузы. – Скажу больше: еще немного, и мы оба увидим, как наш бизнес подойдет к своему естественному концу. Это случится обязательно – не в этом году, так в следующем, и тогда мы с тобой станем никому не нужны. В нас отпадет всякая надобность, понимаешь?.. И когда это произойдет, мы должны быть к этому готовы: как минимум у каждого из нас должен иметься солидный счет в банке, который позволил бы каждому из нас устроить свою жизнь так, как нам всегда хотелось.

Бутси неожиданно начала кукситься, и я подумала – неужели она почувствовала охватившее Джона беспокойство? А то, что он неспокоен, я видела невооруженным глазом. Когда Анджело сказал «не в этом году, так в следующем», Джон даже вздрогнул, хотя я и не совсем поняла почему. На всякий случай я взяла у него Бутси, но он этого, похоже, вовсе не заметил.

– Я уже много раз говорил тебе: это будет мой последний год! – произнес Джон напряженным, свистящим шепотом. – Следующий год я хочу начать с чистого листа, как будто ничего не было. – Он посмотрел на нас с Бутси, словно хотел набраться мужества, потом снова повернулся к Анджело. – Я дал тебе время найти мне замену. Как только этот год закончится, я выхожу из игры. Это решено!

Анджело с самым безмятежным видом указал кончиком мизинца на ближайшую витрину.

– Какие замечательные серьги! – сказал он. – Могу я взглянуть на них поближе?

Джон скрипнул зубами, но достал из-за прилавка ключи и отпер стеклянный ящик. Достав из витрины пару изумрудных серег, Анджело некоторое время держал их перед собой на вытянутой руке, словно пытаясь представить, как они будут смотреться на его невесте, а потом повернулся ко мне.

– Не могла бы ты их примерить? – спросил он. – Быть может, если я увижу эти серьги на красивой женщине, я лучше пойму, как они будут выглядеть на моей невесте.

Не смея поднять глаза на Джона, я посадила задремавшую Бутси назад в коляску и взяла серьги. Глядя в установленное над витриной зеркало, я надела сережки и слегка тряхнула головой, чтобы изумруды засверкали в солнечном свете.

– Ну что скажете? – спросила я, поворачиваясь к мужчинам. Одновременно я широко улыбнулась, надеясь немного разрядить напряженную атмосферу, но Джон лишь крепче сжал губы, и только Анджело одобрительно кивнул.

– Очаровательно, – сказал он. – Просто очаровательно! Я всегда считал, что у красивой женщины должно быть много красивых вещей, которые подчеркивали бы ее красоту. Изумруды очень идут к твоим глазам, Аделаида, – можно подумать, что эти серьги были сделаны специально для тебя. А ты как считаешь, Джон?

– Моя жена и так достаточно красива, – буркнул он, не глядя на него.

– А это у тебя что?.. Какая интересная вещица! – проговорил Анджело, который только сейчас заметил кольцо, которое висело у меня на груди на цепочке.

Я взяла кольцо в руки, чтобы показать ему.

– Это подарок, который Джон сделал нам с Бутси на Рождество. То есть он действительно сделал его сам, своими руками, – пояснила я. – Это наборное кольцо. Если сложить его половинки вместе, на сердечке можно прочесть гравировку «Я буду любить тебя вечно».

– Твой муж – очень талантливый молодой человек, и я уверен, он многого добьется в жизни. – Лицо Анджело стало очень серьезным. – Ему не хватает только одного – терпения, но, я думаю, он и сам это понимает. А раз понимает, значит, научится не торопиться.

Глаза Джона полыхнули гневом, а руки сжались в кулаки. Мне даже стало не по себе – я еще никогда не видела его в таком состоянии.

– Прекратим этот разговор, – проговорил он, из последних сил сохраняя видимость спокойствия. – Сними серьги, Аделаида. Мистеру Берлини пора уходить.

Я стала расстегивать крошечные замочки, а Анджело достал из кармана бумажник.

– Пожалуй, я их возьму, – сказал он и, вынув из бумажника несколько крупных купюр, положил на прилавок. – У тебя найдется подарочная коробочка?

Не говоря ни слова, Джон достал из несгораемого шкафа подходящих размеров бархатный футляр с вытисненной на крышке эмблемой магазина Пикока, уложил в него серьги и толкнул по прилавку к Анджело. На деньги он даже не взглянул. Итальянец убрал футляр в карман и снова улыбнулся.

– Я пришел сюда как друг, Джон. Никто меня не посылал, никто не поручал мне тебя… предупредить. Я просто подумал, что кто-то должен поговорить с тобой о том, как важно иметь терпение… Если что-то случится, я не смогу тебе помочь и не смогу тебя защитить. Я такой же, как ты, Джон, – рабочая лошадка, которая тянет свой груз и старается не ссориться с волками. И если ты вдруг встанешь на дыбы и опрокинешь свою тележку, я могу просто не успеть подобрать все рассыпанные яблоки… Ты понимаешь, о чем я?

Не дожидаясь ответа, Анджело повернулся и шагнул к двери, но остановился. Бросив еще один взгляд на Бутси, мирно спавшую в своей коляске, он повернулся ко мне:

– Ты умная женщина, Аделаида. Надеюсь, ты поговоришь с мужем и поможешь ему понять, что в моих словах заключено достаточно здравого смысла. – С этими словами он снова взял меня за руки и, наклонившись, поцеловал их тыльную сторону. Потом Анджело взял в руки шляпу, которую положил на одну из витрин, и надел. Его рука уже легла на ручку двери, когда он снова замешкался.

– Кстати, можешь заодно передать своему кузену Уилли, – добавил он, глядя на меня, – что ему и его, гм-м… единомышленникам из Клана следовало бы заняться благотворительностью, а не громить мои винокурни. Во-первых, с его стороны это чистой воды лицемерие, а во-вторых, кое-кому из моих знакомых бизнесменов может очень не понравиться, что поставки продукции от наших местных партнеров сокращаются. На Уилли мне, конечно, плевать, но ради тебя… Словом, мне бы не хотелось, чтобы с ним случилась какая-нибудь неприятность.

Он слегка приподнял шляпу в знак прощания, потом открыл дверь и вышел на улицу. Дверной колокольчик весело звякнул, но в наступившей тишине этот звук прозвучал для меня как тревожный набат.

Я долго смотрела на закрывшуюся дверь и молчала, прислушиваясь к спокойному дыханию моей дочери и размышляя о последних словах Анджело. Я уже давно догадывалась, чем занимается Уилли по вечерам и почему он иногда возвращается домой только под утро. Дверь своей спальни он теперь всегда закрывал на замок и внимательно следил, чтобы никто, а Матильда – в особенности, не входил туда ни под каким предлогом. Наверное, мне следовало что-то предпринять, но с тех пор как погибла моя мать, я избегала смотреть правде в глаза и предпочитала не замечать некоторых странностей в поведении Уилли, боясь столкнуться с жестокой реальностью.

– Так это правда – то, что́ он сказал? – проговорила я наконец. – Уилли в Клане?

Шагнув ко мне, Джон взял меня за плечи.

– Он не просто в Клане, Аделаида. Твой кузен – «гарпия», то есть отвечает за вербовку новых членов из числа жителей нашего графства. Он хотел, чтобы я тоже вступил в Клан, но я отказался – не хочу иметь с этим ничего общего. Наверное, именно поэтому Уилли и его люди начали нападать на моих поставщиков – контрабандистов и производителей нелегального спиртного. – Джон прижался лбом к моему лбу, и я услышала, как он тяжело вздохнул. – Я попробую поговорить с ним еще раз. Может быть, мне удастся… Ну а если нет, тогда придется обратиться к твоему дядя Джо.

– Разве дядя Джо тоже в Клане? – удивилась я.

Джон не ответил, только крепко обнял меня и поцеловал.

– Мне очень жаль, что ты сегодня оказалась здесь и услышала… все это. У тебя и без того хватает забот с малышкой.

Я слегка откинула голову, чтобы заглянуть ему в глаза.

– Анджело наш друг, Джон. И если он советует подождать… Если это означает, что так мы сумеем избежать неприятностей, я готова ждать.

Джон снова вздохнул.

– Честно говоря, я подумывал о том, чтобы вернуться в Миссури. Там у меня остались родственники, они нас примут и помогут обжиться на новом месте. Там мы могли бы начать все заново. Если мы будем вместе, у нас все получится, я знаю…

Я прикоснулась кончиками пальцев к его лицу и еще раз заглянула в его усталые глаза.

– Я поеду с тобой, куда ты скажешь, Джон. Если ты решишь, что нам надо перебраться в Миссури, я брошу все и отправлюсь с тобой. – Я сглотнула, пытаясь подобрать правильные слова. – Но, Джон… у нас теперь есть Бутси, и ее дом – здесь. Здесь ее родные, которые ее любят. Усадьба и ферма тоже когда-нибудь перейдут к ней, а ведь это не просто имущество – поколения ее предков жили на этой земле веками. Конечно, я не стану мешать Бутси, если она захочет уехать отсюда, когда станет взрослой, но тогда это будет ее собственный выбор. Отнимать у нее все это сейчас я бы не хотела… потому что это было бы неправильно. Ты меня понимаешь?

По глазам Джона я видела, что внутри его идет какая-то борьба. Повинуясь безотчетному порыву, я подняла руки и большими пальцами погладила его опущенные веки.

– Если ты все еще хочешь уехать, мы уедем, – сказала я. – Но… но ведь можно и подождать, правда? Я готова ждать столько, сколько понадобится, к тому же Анджело говорил, что потом, когда все будет позади, мы сможем жить как сами захотим – и ты, и я, и Бутси, и другие наши дети, если богу будет угодно их нам дать.

Джон открыл глаза, и у меня невольно перехватило дыхание – таким безнадежным и потерянным был его взгляд. Впрочем, это выражение безысходности мелькнуло и сразу пропало, и Джон, слегка наклонившись вперед, поцеловал меня в лоб.

– Ты права, моя милая, – проговорил он совершенно нормальным голосом, и я тихонько вздохнула с облегчением. – И как мне только в голову могло прийти такое – увезти тебя и Бутси от ваших корней? Прости меня. Иногда мне просто необходимо напоминать себе, что это вы делаете меня сильнее и что вместе мы сможем преодолеть любую беду. Не волнуйся, все будет хорошо, я знаю.