– Это моя собака, – сказала Кло. – Его зовут Снежок Второй. Давай возьмем его с собой, можно?..

Снежок продолжал рычать и скалить зубы, и Триппу пришлось спуститься с крыльца и взять его за ошейник.

– Никаких собак! – отрезал Марк. – Что это ты выдумала?

– Что же вы стоите, проходите! – воскликнула Кэрол-Линн, словно это был обычный прием, а она – радушной хозяйкой, которая вышла встречать гостей на крыльце.

Марк посмотрел на нее так, словно попал в цирк-шапито, и сложил ладони перед собой.

– Где твои вещи, Кло? Уже в машине?.. Отлично! Садись скорее, быть может, мы еще успеем на ранний рейс.

Кло пошла было к лимузину, но вдруг повернулась и почти бегом вернулась назад. Я непроизвольно шагнула ей навстречу и только потом сообразила, что девочка хочет обнять не меня, а Кэрол-Линн.

– Ты уезжаешь, Джо-Эллен? Когда ты вернешься? Скоро?

– Не знаю. Не думаю… – Голос Кло дрожал от слез. – Спасибо… Спасибо, что научили меня делать «французскую косу»!

– Не за что, дорогуша, – ответила моя мать так непринужденно, словно и в самом деле помнила, как учила Кло заплетать волосы. Или как она учила тому же меня, когда мне было двенадцать.

– Кло!.. – Я сделала еще один шаг вперед, но девочка не обратила на меня внимания. Неуверенно улыбнувшись Триппу, она наконец забралась в лимузин.

– Отличная работа, Вивьен, – вполголоса заметил Марк. – Бедняжка не в силах вынести в твоем обществе и двух месяцев.

Я открыла рот, собираясь сказать ему что-нибудь этакое. Например, то, что он потратил два часа на дорогу до Индиэн Маунд вовсе не потому, что об этом просила его дочь, а потому, что ему хотелось выставить меня в дурном свете, но промолчала. Все это уже не имело значения. Марк победил.

– Если тебе понадобится новый рецепт на эти твои таблетки, – сказал мой бывший муж, – дай мне знать. Я распоряжусь, чтобы его переслали из моего офиса в ближайшую аптеку… Если, конечно, в вашей глуши вообще есть аптеки.

Мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы дышать глубоко и ровно, иначе я могла бы грохнуться в обморок прямо перед крыльцом, но не слова Марка были тому причиной. Просто я увидела, что Кло с равнодушным видом отвернулась от окна.

– Ну что? – негромко проговорил у меня над ухом Трипп. – Ты так и дашь ей уехать?

Дышать… дышать… Водитель лимузина запустил мотор и со скрежетом воткнул передачу.

– Стойте! – закричала я. – Кло забыла свой «Журнал наблюдений»! – Я бросилась к крыльцу, схватила тетрадку, потом метнулась к автомобилю и просунула в приоткрытое окно.

Кло снова отвернулась.

– В Калифорнии он мне не понадобится. У меня все равно нет огорода.

Я опустила голову, чтобы она не видела, как я плачу. Лимузин рванулся вперед. Мой взгляд упал на пальцы, в которых я сжимала ненужный «Журнал», на подаренное мне Кло кольцо из проволоки и бусин, которое я по-прежнему носила не снимая, хотя кожа под ним позеленела. Мне хотелось, чтобы Кло знала, что́ я чувствую, но, быть может, просто носить кольцо было недостаточно.

– Кло! – закричала я, бросаясь вслед за удаляющимся лимузином. Окно со стороны девочки все еще было открыто, и это была моя последняя надежда, мой последний шанс докричаться до нее. – Я люблю тебя, Кло! Ты моя дочь, и я тебя люблю! И буду любить всегда…

Но лимузин был уже слишком далеко, и я остановилась. Я смотрела ему вслед, пока он не свернул с подъездной аллеи на шоссе, и все это время мне мерещилось, что Кло тоже глядит на меня в заднее стекло.

Глава 44

Аделаида Уокер Боден. Индиэн Маунд, Миссисипи. 19 апреля, 1927


Дожди продолжались, и в насыщенном влагой воздухе витало напряжение и предчувствие близкой катастрофы. Все мужское население города, белое и черное, не покладая рук трудилось, наполняя мешки землей, песком, гравием. Джон, Уилли и дядя Джо, естественно, работали вместе со всеми, и мы не видели их, бывало, по несколько дней кряду. Время от времени бригады добровольцев отправлялись вверх или вниз по реке – в зависимости от того, где требовалась помощь, и снова копали, носили мешки и укладывали их на дамбы. Часто они и ночевали прямо на рабочих местах – в промокших насквозь палатках, чтобы, проснувшись утром, уйти по реке еще дальше. Известия от наших мужчин приходили нерегулярно, и я молилась, чтобы Господь сберег их от опасности.

Пока мужчины отсутствовали, нас частенько навещала миссис Хитмен. Каждый раз она старательно делала вид, будто приехала проведать меня, хотя на самом деле ей просто хотелось подержать на руках Бутси. В очередной свой приезд миссис Хитмен упомянула, что заглянула по дороге в ювелирную лавку, чтобы немного увеличить размер своего обручального кольца. По ее словам, мистер Пикок был очень озабочен тем, чтобы успеть вывезти свой товар в безопасное место, поскольку большинство бизнесменов, обосновавшихся в деловом центре Индиэн Маунд, давно перенесли свои предприятия, склады и конторы на верхние этажи домов. Сама миссис Хитмен с отцом Сары тоже собирались в ближайшее время уехать в Виксберг, чтобы переждать катастрофу в безопасности.

Что касалось меня, то я могла бы сняться с места по первому сигналу еще с тех пор, когда Анджело Берлини приехал предупредить меня о грозящей Джону опасности. Слухи о наводнении облегчили мне подготовку к побегу – теперь мои сборы больше не выглядели подозрительными. Но Анджело больше не было, и я с каждым днем все сильнее боялась, что перебраться в Миссури нам с Джоном могут помешать. Напрасно я уговаривала себя, что дождь и угроза наводнения могут отвлечь тех, кто желает нам зла, от их намерений, а если катастрофа все-таки разразится, им вообще будет не до нас. Увы, логика помогала плохо, тем более что полиция, расследовавшая гибель Анджело, так никого и не арестовала. Я продолжала бояться.

Иногда я спрашивала себя, сумели ли родственники или официальные лица доставить тело Анджело обратно в Новый Орлеан – слишком много окрестных дорог было затоплено, слишком много мостов разрушено. Мне не хотелось думать, что сейчас он лежит в деревянном ящике где-нибудь на леднике в ожидании отправки, однако я понимала, что сейчас властям, скорее всего, просто не до него. Гадала я и о том, что могло случиться с кольцом Бутси, но каждый раз, когда эта мысль приходила мне в голову, я поспешно одергивала себя. Анджело был мертв, и по сравнению с этим все золотые кольца были, конечно, пустяком.

Как-то вечером я сидела в гостиной и пыталась штопать носки Джона. Тетя Луиза ушла в церковь – молиться о том, чтобы дожди поскорее закончились. Урчание автомобильного мотора заставило меня отложить штопку и поднять голову. Я уже хотела подойти к окну и посмотреть, кто там приехал, когда в дверь отчаянно забарабанили.

Матильда первой оказалась в прихожей. Когда она открыла дверь, я увидела на пороге Сару Бет. Она была без плаща и без шляпки, платье на плечах потемнело от влаги, а по волосам стекали дождевые струйки. Я даже удивилась, как она умудрилась так сильно промокнуть, всего лишь добежав от машины до крыльца, но, возможно, Саре пришлось выходить под дождь по дороге, например, чтобы поменять лопнувшее колесо или проверить свечи. Я не знала точно, умеет ли моя подруга производить все эти операции (я – умела), но никакого другого объяснения мне в тот момент в голову не пришло.

Увидев меня, Сара Бет бросилась вперед, и я выронила носки, которые все еще держала в руках. Не обращая внимания на промокшее платье, она коротко обняла меня, а потом сразу прошла в гостиную и рухнула в кресло. Ее трясло, зубы громко стучали, но от холода или от волнения, я сказать не могла.

– Откуда ты взялась? Что-нибудь случилось?! С Джоном все в порядке?

Матильда принесла шерстяное одеяло, и мы вместе помогли Саре закутаться в него, а потом подняли с кресла и отвели к камину, где стояло небольшое канапе. Усадив на него Сару, я принесла стул и села рядом. Здесь было намного теплее – в камине жарко пылали наши последние сухие дрова, и щеки Сары почти сразу начали розоветь.

– Я принести пить что-нибудь горячее, – предложила Матильда. – Что вы хотеть, мис Сара?

– Спасибо, Матильда. Кофе, пожалуйста.

Матильда ушла, а я взяла руки Сары в свои. Они показались мне ледяными, и я стала осторожно растирать ее изящные, длинные пальцы. Несмотря на размокшую прическу и потекшую косметику, Сара Бет по-прежнему была красива. Мне она всегда напоминала сирен, о которых я читала в своих детских книжках: изящных, сказочных существ с большими темными глазами.

Губы Сары все еще тряслись, поэтому когда она наконец заговорила, ей пришлось приложить немало усилий, чтобы ее речь звучала более или менее внятно.

– Г-где У-уилли?

– Они с Джоном и дядей Джо отправились с добровольцами насыпать землю в мешки и чинить дамбы. Их нет… уже три дня.

Голова Сары упала на грудь, плечи поникли. Сейчас она была похожа уже не на сирену, а на утонувшего птенца, которого я видела во дворе. Бедняжка выпал из гнезда и угодил в лужу.

– Анджело…

– Он погиб. Я знаю. Джон читал об этом в газете.

Сара Бет с трудом приподняла голову, и я увидела, что вместо изумрудных серег она надела какие-то другие. Должно быть, подумала я, Сара решила лишний раз не злить моего кузена. Правда, подобная предусмотрительность была совершенно не в характере моей подруги, но кто знает, какими соображениями она руководствовалась в этот раз?

– Ты и Анджело… вы… – Я чуть не сказала «были любовниками», однако мне почему-то не хотелось, чтобы Сара Бет подтвердила то, что я подозревала уже давно. Для меня подруга по-прежнему оставалась веселой беззаботной девчонкой, с которой я играла в детстве, и я невольно закрывала глаза на то, какой она стала. С другой стороны, я же сама видела на ней эти серьги!..

– Он… его больше нет. – Ее губы снова запрыгали, и я поняла, что дело не только в холоде.

– Ты его любила? – все же спросила я, не в силах смотреть подруге в глаза. Перед моим мысленным взором возникло изуродованное, распухшее тело, плавающее в заброшенном пруду, и я содрогнулась. Потом мне вспомнилось, как в детстве мы с Сарой делились друг с дружкой своими тайнами и секретами, и мне захотелось спросить, знает ли она, как он погиб, догадывается ли, что его смерть может быть связана с незаконным бизнесом, которым он занимался. Я едва не брякнула, что мы с Джоном считали виновными в смерти Анджело его деловых партнеров и даже собирались бежать в Миссури, но вовремя спохватилась. Мы с Сарой давно вышли из возраста, когда чужие секреты были святы.

Сара долго не отвечала. Когда я все же решилась заглянуть ей в глаза, то увидела, что они стали холодными, оценивающими, как это часто бывало в последнее время.

– Когда… Уилли вернется? – спросила она.

Я покачала головой.

– Я не знаю. Наверное, пока не прекратятся дожди и не минует угроза наводнения, всем мужчинам придется оставаться рядом с дамбами… Кстати, почему ты не перебралась куда-нибудь в безопасное место? Вернуться в Новый Орлеан ты теперь вряд ли сможешь – почти все дороги затоплены, и…

Сара запрокинула голову назад и расхохоталась хрипло.

– Я знаю… Знаю!.. В Новом Орлеане теперь тоже опасно! И везде!..

Я снова принялась растирать ее руки, стараясь справиться с сотрясавшей ее тело дрожью.

– Твои родители уехали в Виксберг, – сказала я. Насколько мне было известно, усадьба Хитменов была выстроена на самом высоком холме в графстве, однако родители Сары все равно считали небезопасным оставаться дома.

Сара Бет кивнула.

– Тебе нельзя быть дома одной, – сказала я. – Если хочешь, перебирайся к нам, пока… пока не минует опасность. А в случае каких-то непредвиденных обстоятельств ты сможешь эвакуироваться вместе с нами.

Сара посмотрела на меня пустыми глазами и ничего не ответила. Некоторое время мы молчали, потом Матильда принесла на подносе кофейник и чашки. Когда она налила нам кофе, я буквально силой всунула чашку в пальцы подруги, но Сара почти сразу поставила ее обратно на кофейный столик, пролив несколько капель на столешницу. Ее трясущиеся пальцы скользнули куда-то под подол платья и извлекли из-за подвязки чулок маленькую серебряную фляжку. Свинтив пробку, Сара вылила содержимое фляжки в кофе, потом взяла чашку обеими руками и поднесла к губам. Кофе был очень горячим, но она проглотила его буквально залпом.

Спиртное согрело ее сразу, и к Саре Бет почти вернулась ее былая живость. Во всяком случае, она довольно проворно поднялась с канапе и, придерживая одеяло на плечах, встала вплотную к камину, спиной ко мне. Пристально глядя на оранжевые языки пламени, она произнесла чуть дрожащим голосом: