— Возьму, конечно, — заторопилась Лина. — А Вероника дома или в больнице? Я бы навестила ее. Мы подружились… почти.

— Теперь вроде дома. Свет стал по вечерам гореть. Сиделка у нее, — обстоятельно пояснила Анна Петровна. — Сходи, сходи, Галина Борисовна, не только животине, человеку тоже участие нужно. А мы уж с Бобошкой домой пойдем, раз уж разобрали всех.

Поколебавшись, Лина оставила двух собак в коттедже, на всякий случай заперев в игровой, и пешком отправилась к дому Вероники, в котором однажды бывала.

В доме пахло бедой. Тревожный, душный, отдающий спиртом и лекарствами запах. Лина вспомнила волнующий аромат магнолий, с которым привыкла засыпать и просыпаться, и подумала: оказывается, и горе, как и счастье, можно различить по запаху… Ее встретил тот самый парень, с которым Вероника знакомила ее на вечеринке в городской квартире… как его? Такое странное имя, вроде собачьей клички… Тимошка, да! Тогда он был веселый, порхал и сыпал остротами, а сейчас смотрел строго и серьезно, явно не узнавая.

— Вас ведь зовут Тимофей? — спросила она. — А я Галина… мы с вами виделись на вечеринке.

— Я помню, — без тени улыбки кивнул Тимофей. — Вы к Нике?

— Да… Знаете, я была в отпуске, когда… Вот узнала о несчастье и хотела… — Лина замолчала, потому что не знала, какие подобрать слова. Да какие ни подбери — вряд ли будет толк от ее визита.

— Понимаю, — пришел ей на помощь Тимофей. — Но дело в том, что Ника сейчас почти все время спит. Она на лекарствах держится. А мы вот дежурим по очереди. Сейчас приедут девочки, на ночь с ней останутся. Сиделку мы отпускаем. А я домой. Может быть, вас подвезти?

Но вместо ответа Лина покачнулась, побледнела и прислонилась к дверному косяку.

— Вам плохо? — подхватил ее под руку Тимофей.

— Здесь душно… — извиняющимся голосом проговорила Лина. — Вы не дадите мне стакан воды, а то, боюсь…

Тимофей провел ее на кухню, усадил, открыл окно. Потом заварил крепкий чай, поставил на стол сахар, печенье, бутерброды. Лине было неловко, но она все же взяла один, действительно, еще не хватало, чтобы ей стало плохо от голода по дороге домой. Себе Тимофей тоже налил в кружку, сел рядом, молча прихлебывал.

— Тимофей, вы меня простите, бога ради… — начала Лина. — Я не очень хорошо знаю Веронику. Но я так поняла, что они с мужем жили по большей части врозь и не очень дружно…

Она не могла сказать — он ей изменял и что она изменяла ему напропалую, выведя из этого целую теорию, говорила циничные вещи, а теперь не может прийти в себя.

— Вас удивляет, что она так… убивается? — скривился Тимофей, уголок рта пополз наверх и дрогнул. — Она вам наговорила, значит, да?

— Ну… в общем… — подтвердила Лина.

— Она Даниила любила. Больше жизни. А он широкий мужик, веселый. Жизнелюб, — медленно, тщательно подбирая слова, ответил Тимофей. — Женщины его любили, и он тоже был не прочь. Ника сперва скандалила, устраивала сцены. Он ей — давай разводиться. Она себе тогда вены резала, еле спасли. Снотворное пила. Лечилась за границей где-то. Потом все по психологам ходила. Видно, там ей и насоветовали: успокойся, мол, живи в свое удовольствие и мужу не мешай. Нейролингвистическое программирование или еще что, я врать не буду, не знаю. Но вот с тех пор она так жила. Может, и вправду так лучше, мальчишек ведь двое. А может, и нет, кто знает… Она срывалась иногда, потому что ведь как ни уговаривай, а болит. Ожоги уговорами не лечат. Она хорошая, веселая, помогала всем без слов. Они вообще-то с Даниилом пара. Если бы все нормально было. Он тридцатого приехал, такую тусовку закатили — на весь поселок! Она счастлива была, Ника. Совсем как раньше. А потом… Она жить не хочет, понимаете? Вот что с этим делать?

Тимофей замолчал, махнув рукой.

— Спасибо вам. Вы мне очень помогли, — сказала Лина, глядя в сторону.

— Не стоит, извините, что другой еды нет, девочки привезут. Если плохо, горячий чай — первое дело.

— Вы мне очень помогли, — настойчиво повторила Лина. — А за чай — да, тоже спасибо.

— Пожалуйста… — недоумевая, ответил Тимофей.

Лина вышла на крыльцо, с наслаждением вдохнув свежий морозный воздух. Как он сказал, этот Тимофей? Ожоги уговорами не лечат, как ни уговаривай, а болит. Теперь все понятно, теперь легко. Потому что, пока все живы, все поправимо.

Просто не надо бояться жить.


С этого момента Лина все делала быстро и решительно, как будто ею кто-то руководил. Валентин окончательно пропал, но ее это пока не волновало. Конечно, она понимала, что ей не обойтись без посторонней помощи, но на этот раз она надеялась получить поддержку не от Плюсика. Рада тоже не приезжала, раздраженно раздавала инструкции по телефону, и то чаще всего не самой Лине, а девочкам-тренерам. Но разговор с Радой тоже можно было отложить на потом, не велика важность. Сперва надо было сделать самое трудное.

Однажды вечером Лина, убедившись, что в доме напротив горит свет, наспех оделась и побежала к соседке.

— Лина? — удивилась Ира. — Что не позвонила?

— Мне с тобой поговорить надо. Причем срочно. По телефону ты еще могла отказаться, если занята, а теперь уж не выгонишь, — улыбаясь, выпалила Лина.

Заинтригованная Ира, страсть как любившая первой узнавать о всевозможных событиях из жизни обитателей поселка, немедленно сообщила, что как раз сейчас она совершенно свободна, даже скучает, и будет очень рада выпить с Линой чаю, кофе или чего покрепче.

— Давай покрепче, — решила Лина. — Дело того стоит. Сто грамм для храбрости.

— Тебе вино, ликер или мартини? Да что случилось-то? — не выдержала Ира.

— Сто грамм ликера — это круто! Давай ликер. Ну, уж тогда и кофе.

Налили, выпили. Ровно гудела кофе-машина, по кухне поплыл горьковатый аромат кофе. «Интересно, но запах кофе никогда не совпадает с его вкусом, — некстати подумала Лина. — Запах интригует и обманывает, вкус — гораздо однозначнее, он разочаровывает». Впрочем, сейчас это ценное наблюдение не имело никакого значения, равно как запах и вкус того, что она ела и пила в последние дни, включая предложенный соседкой сливочный ликер.

— Ира, ты была права, — проникновенно закрыв глаза, начала разговор Лина. — Ты как в воду смотрела, все предвидела, и все такое. Ты первая открыла мне глаза и теперь просто не можешь бросить дело на полпути и не помочь мне.

— Я?! Чего я такое предвидела?! — искренне изумилась соседка. — То есть я помогу, конечно, если смогу, без проблем, но ты говори нормально.

— Помнишь, ты рассказала мне, что Сергей купил квартиру для своей любовницы?

Ира, сразу насторожившись, молча кивнула.

— Так вот, я тебе очень благодарна, что ты раскрыла мне глаза, — без запинки врала Лина. — Я много думала и наконец решила подать на развод. Ты правильно сказала: пусть он уезжает в купленную квартиру. Мы с Андреем останемся здесь. Хотя, если он будет против, можем и мы с сыном уехать…

— Ни фига! — возмутилась Ира, немедленно начав просчитывать варианты. — И дом, и та квартира, — все совместно купленное в браке, стало быть, пополам. Ты еще вроде говорила, что у вас и в городе квартира есть?

— Есть, — Лина была довольна, что ее расчет оправдался и Ирина теперь горы свернет: отчасти чтобы насолить Сергею, отчасти на волне простой бабской радости оттого, что полку разведенок прибыло. Иногда это еще называют женской солидарностью.

— Пусть спасибо скажет, если ты с него только коттедж и алименты потребуешь, а бизнес его делить не будешь! Вот это я тебе не советую. Мужики — они все отдадут, а вот за бизнес свой будут биться до последнего, — намечала перспективу Ира на правах более опытной. — Не будешь ведь делить?

— Ну, раз ты не советуешь… — изобразила колебания Лина.

— Ни в коем разе! Я сперва попробовала и такого нахлебалась! Зато дом тебе на раз присудят при таком раскладе, ты же с ребенком остаешься. Андрюшка тут и учится, и друзья у него.

— Слушай… А вдруг он захочет Андрея забрать? — забеспокоилась Лина, это впервые пришло ей в голову. Такой расклад ее не устраивал.

— Щас! Во-первых, мужикам не отдают, нет у нас такого обычая, — успокоила ее Ира. — Во-вторых, он уже большой у вас, сам решит. А ты думаешь, твой Андрей захочет от родной матери к папочкиной подружке переезжать? Вот именно.

— Понимаешь, Ира, я еще вот чего боюсь, — сочтя подготовительный период законченным, перешла к главному Лина. — Ты Сергея знаешь. Он упертый. А что, если он мне скажет — тебе надо, ты и проваливай отсюда. Выставит меня за порог и что я делать буду?

— Это он непременно попытается, — с готовностью подтвердила Ира. — То есть силой тебя выпихивать он, конечно, не будет: ты примерная жена, и не ты ведь любовника завела. А сказать — непременно скажет. И сам с места не сдвинется, потому что они только гулять любят, а возвратиться домой норовят, чтоб все чистенько, привычно и по-ихнему. Что из этого следует?

— Что? — послушно переспросила Лина, рассчитывая на тот ответ, за которым пришла.

— Надо его простимулировать. Дать ему волшебный пендель! — выдала рецепт Ира.

— Это как?

— Это наука! — гордо провозгласила Ира, начиная гордиться своей миссией. — Я в том году на занятия ходила, «мотивационный тренинг» называется, мужик из Москвы приезжал. Учил, как заставить человека делать то, что неохота, а надо. Как раз твой случай. Этому козлу… то есть я хотела сказать Сергею твоему, нужен волшебный пендель, событие, которое придаст ему ускорения и заставит действовать. Причем в нужном тебе направлении. Поняла?

— Поняла, — послушно согласилась Лина, вообще-то не ожидавшая, что соседка окажется столь теоретически подкованной и возьмется за ее дела с таким энтузиазмом.

— Ну вот, к примеру, хорошо бы, чтоб эта его родила — на мужиков это лучше всего действует в таких случаях, — предложила Ира.

— Это я не знаю… Тут как-то без меня…

— Да, на это мы повлиять не сможем, — с сожалением согласилась Ира, а Лина с удовольствием отметила это «мы». — Второй вариант — любовника тебе завести.

— Тоже не хотелось бы, — отказалась Лина. — Поубивают еще друг друга. И потом, это дело небыстрое.

— Это тебе только так кажется, — самодовольным тоном заявила Ира и добавила в рюмки ликера. — Я тоже думала — все, жизнь кончилась, кому я теперь нужна, дура старая…

Она помедлила, но Лина, захваченная беседой, возразить не догадалась, и Ире пришлось продолжать самой:

— Сорок пять — баба ягодка опять. А мы с тобой даже еще и не ягодки, а так — зелень! — Она звякнула своей рюмкой о край Лининой и провозгласила: — Давай, Линусь! Как говорится, за нас — красивеньких, за них — рогатеньких! У меня проблем с мужиками нет. Мужики есть, а проблем нет, потому что проблемы бывают только с мужьями, вот как у тебя сейчас. А я теперь, чуть что не так — пошел вон, дорогой, я себе и получше найду. Так ведь до смешного доходит! Вот был у меня один…

— Слушай, Ира… — поспешно перебила ее Лина, боясь, что разговор уйдет в сторону. — Я зачем к тебе пришла… Понимаешь, есть у меня одна идея. И как раз насчет волшебного пенделя, точь-в-точь как ты посоветовала. Но мне нужна твоя помощь, без тебя у меня ничего не получится…


Лина не без труда припарковала машину возле нужного ей офисного здания: многоэтажную башню из стекла и бетона воткнули посреди жилых домов, оборудовав в подвале крохотный гараж «для своих» и не особенно заботясь о парковке для посетителей. Лина не раз возмущалась таким безобразием, но Сергей снисходительно объяснял, что точечная застройка позволяет врезаться в уже существующие коммуникации, а это существенно удешевляет строительство. Заглушив двигатель, она сидела, сосредоточенно и аккуратно натягивая перчатки.

— Линусь, зачем тебе перчатки? — осторожно спросила ее Ира, которая сидела рядом и внимательно наблюдала за процессом. — Тут идти всего ничего.

— Перчатки? — удивилась Лина. — Не знаю. Просто так. Чтобы там ни к чему не прикасаться! Черт!

Она дернула перчатку так, что от нее отлетела крохотная пуговка.

— Нет, так нельзя, — расстроилась Ира. — Я же тебе говорила — надо спокойно. Если ты хочешь набить ей морду — пожалуйста, дело хорошее, но не на работе же! Там охрана — нас выведут, и все дела. Тогда и в самом деле иди без меня.

Лина вздрогнула и посмотрела на подругу по несчастью невесело. Ире показалось, что в ее глазах мелькнуло выражение затравленного зверька, которого опытный охотник обложил в логове. Нет, конечно, показалось. Секунду спустя Лина потрясла головой, преодолевая атаку паники, улыбнулась себе, гордо расправила плечи и перестала мучить несчастную перчатку. Ее голос прозвучал вполне бодро:

— Нет, скандалить я не собираюсь. Ты права, надо держать себя в руках, ведь нам нужен не скандал, а что?