Лариска посмотрела на рыбу и прочее без особого энтузиазма, однако вздохнула и стала есть.

— Галка, у тебя хлеб хотя бы есть? Давай сюда. Взяли моду без хлеба, уже и хлеб им не угодил… А мужики наши там едят кокосовых крабов, сваренных в океанской воде, — местный деликатес, — сообщила она с набитым ртом. — По-моему, гадость. Лично я больше люблю свинину с картошечкой.

— Ларис, хотя бы мне скажи правду — зачем их туда понесло? — понизив голос, опять спросила Лина. — Ладно, я понимаю, что Валька — по жизни авантюрист, но твой Толя?! Он же нормальный!

— А что мой Толя? — немедленно обиделась на ее определение Лариска. — Он тоже… может. Еще как!

— Заче-ем? Выбросить миллион, чтобы привезти на необитаемый остров тряпку и железяку? Бред какой-то! — Лина, не понимая, уже начала злиться.

— Флаг и бюст, — твердо поправила ее Лариса. — Зачем, зачем… Откуда я знаю? Говорят, за державу им обидно. Я же тебе объясняю, что это наша была земля, Российской империи, а теперь никто и не помнит. Привыкли островами разбрасываться! Ты, вообще, все равно не поймешь, Галка, плюнь! Мужики, они такие. Тебе кажется — бред, а им — святое дело. У них свои игрушки. Между прочим, у Валентина с Толей еще вполне ничего, бывает и хуже. Не будем показывать пальцем.

— А где они деньги взяли? — не унималась Лина, сама себе напоминая Андрюшку. — Туда же самолетом надо через Штаты или через Австралию. Яхту нанять тоже денег стоит.

— Зафрахтовать, — поправила ее продвинутая Лариса.

— К черту! Ну откуда у них такие деньги?!

— Дались тебе их деньги! Ладно, — пожалела ее Лариса. — Один мужик, их знакомый, там офшор открывает.

— Слово слышала, — кивнула Лина. — А что это такое?

— Это чтобы деньги отмывать. Но что и как — я точно не знаю, сама краем уха слышала. Вообще подслушивала, если честно, — призналась Лариса. — А их с собой позвал, Валька немедленно согласился, и мой туда же. Валя все на видео снимает и книгу потом напишет. А мой — за доктора и за оператора тоже… вдруг кого волной смоет. Успокоилась теперь?

— Ну… вроде… А что — правда может смыть? — Лина, конечно, не успокоилась, но ей и самой вдруг стало смешно. Ну, ввязался Плюсик в очередную авантюру, а она-то чего так кипятится, будто его законная жена, на попечение которой он оставил семерых по лавкам.

— Я бы знала — взяла бы ноутбук с фотками, — наблюдая за ней, улыбнулась Лариска. — Там такие виды — обалдеть!

— А ты с ними связь поддерживаешь, что ли? — удивилась Лина.

— Когда возможность есть. Мы даже созванивались пару раз. Но только это дорого очень. Вот вернутся, тогда приходите к нам с Андрюшкой.

— А когда вернутся?

— Через две недели. Да не волнуйся, Валька нигде не пропадет. И Толя мой тоже.

Лариска сказала это с такой гордостью за мужа, что Лина сразу вернулась с далеких островов Кука на свою кухню и вспомнила наконец о своих сегодняшних подвигах.

— Ларис, а я сегодня еще и на развод подала…

— Ну и правильно. Давно пора, — энергично кивнула Лариса и отставила пустую тарелку. — Только я думала, ты не решишься.

— Почему — давно пора?

— Так я ведь давно знала, что у тебя с Сергеем неладно.

— Откуда?

— Понимаешь, ты всегда так хвасталась всем, то есть, я хочу сказать, рассказывала с удовольствием — о сыне, о доме, о поездках, о шмотках, о собаке. Короче, обо всем на свете. Будто уговаривала себя, что, мол, у меня все супер — смотрите, завидуйте. Ну, я завидовала, мне что, жалко, что ли? А про мужа ты никогда ни слова. Хотя обычно женщины о своих мужиках первым делом говорят. «Мой-то, мой что придумал…» Вот как я, примерно, вечно удержу нет. Так что понятно было, что неладно у вас. Да и Сергей твой… очень уж непростой, я же понимаю.

Лина была уязвлена тем, что, оказывается, Лариска, которую она считала недалекой простушкой, видела ее насквозь и даже… жалела. Искренне подыгрывала. И никогда не лезла к ней со своими открытиями и бабским любопытством, как все прочие. Ничего себе. Ну что ж — открытия делать всегда интересно, Валя их делает в Тихом океане, а она, Лина, на своей собственной кухне. Но обижаться на Ларису не было никакого резона. Разве что на себя, но этого Лина не умела.

— Ларис, а знаешь, почему я решила разводиться?

— Мало ли… Достал он тебя, — деликатно предположила Лариса.

— Я Валю… понимаешь… — она не хотела говорить слово, которого не слышал еще даже Плюсик.

— Конечно, — поспешила ей на помощь Лариса. — Все понимаю. Что тут необычного?

— А он сказал, что мы не кроты, что нельзя просто так, как мой муж с Марианной, — с трудом подбирала слова Лина, не привыкшая откровенничать с подругами, которых у нее никогда не было. — Что надо по-человечески. Вот я и решила: сперва развод, потом разъедемся с Сергеем. Еще я уволилась, чтоб с Радой не работать. Понимаешь?

Ей очень важно было, чтобы Лариса поняла то, что она сама, может быть, до конца не понимала. Доверившись опыту подруги, все эти годы жившей в режиме реального времени, она поступила по-своему, по-Дюймовочкиному. Галина только теперь поняла, почему Плюсик вечно ее так называл.

— Он тебя тоже любит, — водя пальцем по столешнице, сообщила Лариса.

— Опять знаешь? Или просто думаешь? — даже смогла улыбнуться Лина.

— Чувствую. Мне кажется, он поэтому и не женился так долго. Ждал, наверное. А потом уж Рада подвернулась. Знаешь, что? Теперь тебе и в самом деле работа нужна. Чтоб если Сергей захочет тебя прижать, то у него не вышло бы. Ты не бойся, мы тебе поможем, конечно, если что. Но только… ты же не так жить привыкла.

— Да кому я нужна? И что я умею? — Лина была благодарна подруге, так деликатно сменившей тему. — Сейчас всем нужно резюме, а у меня резюме — две строки: жена бывшего мужа и администратор собачьего детского сада.

— Ничего, — успокоила ее Лариса. — Диплом есть, опыт руководящей работы какой-никакой тоже. Знакомых поспрашиваем. Найдем! Все, Галка, поеду я, а то бабушка все равно не спит, беспокоится. Да и сама спать хочу, сил нет.

Однако, вернувшись домой, Лариска спать не легла, а включила компьютер и стала по скайпу дозваниваться до мужа, не особенно надеясь на успех. Остров Суворова они уже покинули, и вовсе не факт, что там, где они сейчас, есть хоть какая-то связь. Но ей повезло.

— Толечка, привет, вы где? Раротонга? Это где? Уже? Молодцы! А оттуда? Опять на яхте? Через что? Елки-палки! А самолетом нельзя было? Ничего себе… У нас все нормально, да. Мальчишки спят. Мелкий в садике подрался. Что значит — кто кого? Ты это брось! Пашка пару получил. По географии! Сам в школу пойдешь, понял? Валентина мне позови, Толечка. Разбуди, значит! Нет, не завтра, а сейчас! Мне очень надо! Очень, да!


— Так. Сидишь, значит. Ждешь. Молодец, — Сергей говорил негромко и спокойно, но Лина понимала, что он готов сорваться в любую минуту. — Ну, давай, объясняй, что это за фигня.

Лина, сидевшая в кресле у камина (потому что уже устала бесцельно слоняться из угла в угол, не в силах ничем себя занять), встала и, стараясь тоже говорить спокойно, произнесла заранее приготовленую фразу:

— Я не хочу ничего объяснять. По-моему, и так все понятно.

Обойдя мужа, она прошла через гостиную и стала подниматься по лестнице. Внутри у нее все дрожало от возбуждения и страха, и больше всего на свете хотелось успеть дойти до спальни, запереться изнутри и почувствовать себя в безопасности. Уйти молча, как ушел тогда он, не снисходя до объяснений.

Но не тут-то было.

Сергей метнулся за ней, схватил за руку, больно дернув, развернул к себе.

— Ты что это придумала? — закричал он прямо ей в лицо. — Кто тебя научил? Маринка, что ли? Или своим умом дошла? Две дуры на мою голову! Я не собираюсь разводиться с тобой, я же тебе сказал? Я не знаю, что ей взбрендило!

— Это не ей взбрендило. Это мне. Это я с тобой развожусь. — Лина стояла на две ступеньки выше мужа и поэтому смотрела на него сверху вниз, но никакого превосходства не чувствовала — только страх. И отчаянную решимость.

— Ты ей звонил с Бали. Я слышала. Говорил, что скучаешь и что любишь. И что, как приедешь — сразу к ней. Я не хочу все время так жить, Сережа. Я тебе не верю и никогда уже верить не буду. Мне даже неважно, есть она, эта твоя Марианна, или нет ее. Дело во мне.

— Понятненько… То есть у тебя есть любовник.

Лина промолчала, потому что одинаково глупо было бы и оправдываться, и соглашаться. Логика крота несокрушима, и он распространяет ее на окружающих. Она молчала, когда Сергей кричал на нее, говорил гадости, угрожал и просил. Оказалось, что молчать не так уж и трудно. Надо просто не слушать и думать о своем. Она думала о том, как успеть привязать себя к пальме, если начинается шторм, и как при этом не захлебнуться.

— …Ладно, пожалеешь, — эта реплика прорвалась сквозь туман безразличия и дошла до сознания Галины именно потому, что муж вдруг перестал кричать. Теперь он говорил спокойно, деловито: — Дом тебе не оставлю, не надейся. Квартира на меня одного записана. Выкину тебя вместе с твоей поганой шавкой, живи где хочешь. Хоть на улице или у трахаля своего. На спокойный развод не надейся, дорогая.

Лина хотела уйти, поняв, что он уже не держит ее за руку. Но вдруг поняла, что ноги отказываются ей служить, поэтому она просто села на ступеньку и обхватила голову руками.

— Ты лучше сам уезжай, папа! — вдруг раздался дрожащий голос. — И про маму так не смей говорить. А я с ней уеду, если ты нас выгонишь.

У Лины немедленно, как из включенного крана, потекли слезы, и она никак не могла рассмотреть фигуру сына — она расплывалась, двоилась, дрожала.

Сергей открыл рот, чтобы ответить, но не произнес ни звука. Медленно спустился по ступенькам, подошел к сыну — Андрей смотрел испуганно, но глаз не отвел. Хотел погладить по голове, но парень шарахнулся в сторону, как от замаха.

— Да что ж вы все!.. — махнул рукой Сергей, подобрал с полу брошенную впопыхах куртку и вышел, сильно хлопнув входной дверью.

— Он не выгонит, мам, ты не бойся, — подсел к Лине сын и стал гладить ее по плечу.

— А я и не боюсь. Я только за тебя всегда боюсь, Андрюшенька, а больше ничего. Мы же не одни с тобой на свете. Пробьемся. И папа успокоится. Все будет хорошо. Давай отвязываться от пальмы.


Уже через день жизни в одиночестве (Сергей, к ее великому облегчению, не звонил и не появлялся) Лина поняла, что если человеком двигают вдохновение и решимость, то и обстоятельства склоняются в его пользу. Ей позвонили из Карасьего озера и предложили работу, и не простую, а золотую, как курочки-рябино яичко. Звонивший мужчина представился владельцем ресторана «Карасье озеро», о котором Лина, конечно же, была наслышана — он был, пожалуй, самым дорогим и претенциозным в городе. Он говорил напористо, но очень вежливо, и Лине сразу понравился.

— У моей супруги есть знакомые в ваших Чистых Ключах. И я много слышал от нее о ваших «четвергах», в организации которых вы принимаете самое деятельное участие. А вчера совершенно случайно узнал, что вы больше не работаете в «Хэппи дог». И решил вам предложить должность арт-директора в нашем ресторане.

— А что входит в обязанности арт-директора? — осторожно спросила Лина, стараясь, чтобы собеседник не почувствовал охватившую ее радость: еще бы, желанная работа, за поиски которой она еще и не знала как взяться, сама шла в руки!

— Во-первых, организовывать выставки в фойе и в зале: живопись, современная фотография, батик, инсталляции — любой жанр на ваше усмотрение. Непременно согласовать с шеф-поваром блюдо дня. То есть, к примеру, если вы выбрали пэчворк, то какое-нибудь блюдо русской кухни, например блины с икрой. Иногда работа с приглашенным дизайнером по декорированию зала по случаю, к примеру, Хэллоуина или Дня святого Валентина. И один-два раза в неделю мы приглашаем какого-то гостя — артиста, музыканта, шоумена. Мне кажется, что вы отлично справитесь, судя по тем отзывам, которые я о вас слышал.

Лина заулыбалась, как будто польстивший собеседник мог ее видеть. Но он принял ее молчание за колебания и поторопился с аргументами:

— Разумеется, я понимаю, что это очень большой объем работы. Но уверяю вас, оплата вашего труда будет адекватной. И если бы вы смогли сегодня в течение дня подъехать в «Карасье», то мы бы обсудили все вопросы, включая размер вашего вознаграждения. Так я могу вас ждать, Лина Борисовна?

— Галина Борисовна, — неожиданно вырвалось у Лины. Раз уж она решила все поменять, то уж и имя заодно. Красивое и необычное имя Лина было придумано ею вместе с мечтой о красивой жизни — пусть оно там и остается!

— Простите! Меня неправильно информировали.

— Это не так важно. Хорошо, я приеду. Часам к пяти вас устроит?