Лицо Аманды прояснилось. Радостно улыбаясь, она запрыгнула на кровать и сжала сестру в объятиях.

– Мелли, ты гений!


Четыре дня спустя Мартин стоял у ворот парка и наблюдал за приближающейся к нему Амандой Кинстер. Улыбка на лице девушки была искренней и счастливой, без намека на самодовольство или торжество. Несмотря на недовольство собой, он не мог не любоваться Амандой, ее золотистыми локонами, развевающимися на ветру, ее фигурой, стройность которой подчеркивала бархатная амазонка. Его мучили настолько противоречивые чувства, что он от бессилия заскрипел зубами. Давно он не испытывал таких бурных эмоций! Опять судьба решила показать ему свою несправедливость! Его раздражение готово было вырваться наружу. Он изо всех сил пытается поступать правильно и достойно, пытается выполнить свое обещание, а судьба и Аманда, будто сговорившись, смеются над ним. Нет, пора рвать все отношения и снова уходить в тень.

После того как Мартин отдал необходимые распоряжения по поводу маскарада в «Ковент-Гардене», он ждал, что Аманда пошлет за кобылой. Ждал долго. А потом сообразил, что она просто сладко спит по утрам.

Либо она полностью уверена в нем, либо ей безразлично.

Проблема в том, что он не может выбрать одно из двух.

Короче, получилось так, что он не сдержал данное себе слово не поощрять Аманду в ее игре и послал ей записку с просьбой о встрече. Трудно передать, что он при этом испытывал. Раздражение – слишком слабое слово, чтобы описать его состояние.

Аманда осадила кобылу, похлопала ее по холке и улыбнулась Мартину.

– Вы были правы: она может застояться, ей нужна нагрузка.

Мартин пристально смотрел на девушку. Ее заявление вывело его из себя.

– Поехали, – буркнул он, мотнув головой в сторону аллеи.

Мартин то и дело искоса поглядывал на Аманду, но так и не находил в ее лице ни капли самодовольства. Все ее поведение свидетельствовало о том, что она не придает особого значения их встречам, что это не самые важные события в ее жизни. Что в настоящий момент ее мало волнует, распорядился ли он, как обещал, насчет карнавала в «Ковент-Гардене».

Как всегда, они проскакали аллею галопом до конца. В те минуты, что они бок о бок неслись вперед, оба испытали непередаваемый восторг. Потрясающее ощущение: только птицы, небо и лес. Никаких надежд. Никаких обязательств. Просто радостное возбуждение и счастье.

Одно качество было в них общим – это умение отдаваться моменту полностью, без остатка. Оба поняли это тогда, когда съехали с аллеи на газон.

Раздражение Мартина улетучилось, оставив после себя… то, что он надеялся никогда не почувствовать.

Он направился к той же тропинке, что и в прошлый раз. Утро было солнечным, поэтому существовала опасность, что парк вскоре заполнится любителями верховых прогулок.

– Я заказал ложу в «Ковент-Гардене» на вторник.

– Замечательно! – обрадовалась Аманда.

Мартин едва удержался, чтобы не чертыхнуться.

– Если вторник вас устраивает, я буду ждать вас в карете на том же месте в тот же час.

– Вечер вторника подходит как нельзя лучше. На понедельник и среду назначены большие балы, поэтому никого не удивит, если я скажусь уставшей во вторник.

Мартин изучающе посмотрел на нее. Она спокойно встретила его взгляд, ее лицо не изменилось. Ну должна же она понимать, что обо всех деталях он мог бы написать в записке! Но не написал, и его до сих пор мучает вопрос – почему?

А возможно, что она не понимает, возможно, предположила, что ему просто захотелось покататься верхом в такую рань.

Мартин заставил себя не думать об этом, забыть о сладостном томлении, терзающем его тело.

– Итак, до вторника. – А потом он будет свободен!

Аманда поклонилась ему и, не дожидаясь ответного поклона, поскакала прочь.

Мартин долго смотрел ей вслед, а потом, утвердившись в своем решении закончить эту непонятную игру, поехал домой.


Партер театра, освобожденный от кресел и заполненный веселящейся публикой, потряс Аманду. То, что предстало ее взору, превосходило самые буйные фантазии. Ее глаза разбегались, она не знала, куда смотреть, пока они с Мартином шли к ложе в первом ярусе.

Все были в масках, но многие дамы уже успели скинуть плащи и выставили напоказ свои платья. Аманда в жизни не видела таких туалетов. Сидя в ложе, она разглядывала их расширившимися от удивления глазами и мысленно поправляла себя: это не дамы, дама никогда не наденет такое вызывающее платье. Это полусвет во всем своем великолепии. Жрицы любви, куртизанки, танцовщицы из оперы, которые чаще появляются на сцене этого театра, там, где сейчас играет оркестр. Отовсюду слышались громкие возгласы и смех. Женщины бросали на мужчин многозначительные взгляды, волнуя и искушая их.

Мужчины же оказались ничем не примечательными, Аманда ежедневно видела толпы таких на великосветских балах. Отличало их только одно: поведение. Они открыто преклонялись перед женщинами, которые с наглостью и бесстыдством предлагали им свои прелести. Эта страстная игра – завлечение, соблазнение и обещание наслаждения – заинтриговала Аманду. Она чувствовала на себе недовольный взгляд Мартина, но продолжала наблюдать.

Наглядевшись вдоволь и убедившись, что в зале нет знакомых лиц, она спросила у Мартина:

– А мы можем спуститься вниз?

По его глазам она поняла, что он хочет сказать «нет». Он не надел маску, так как в ней не было надобности – его легко было узнать по цвету волос: каштановым с золотистым отливом. Таких больше ни у кого не было.

Мартин посмотрел вниз.

– Как пожелаете, – проговорил он.

И встал. Аманда оперлась на его руку. Он оценивающе оглядел ее наряд – платье из абрикосового шелка и черное домино. Она намеренно выбрала этот цвет, так как знала, что он оттеняет золото ее волос и подчеркивает белизну кожи.

Поколебавшись, Мартин запахнул домино так, чтобы скрыть платье.

– Постарайтесь сохранять инкогнито. Одного взгляда на платье достаточно, чтобы вас узнали.

«Ангел, спустившийся в ад». Аманда взяла его под руку, и он повел ее в фойе. Когда они вошли в зал, шум оглушил их. Мартин мысленно поправил себя: здесь не настоящий ад, если бы это было так, он никогда не согласился бы на эту авантюру. Однако все равно ей здесь не место, ей не надо смотреть на все это, это общество не для нее. Во всяком случае, по его мнению.

Он знал, что спорить бесполезно. Поэтому стиснул зубы и повел ее в толпу, полный решимости не допустить, чтобы она увидела что-то шокирующее. Он рассчитывал на то, что его присутствие исключит любые поползновения в ее адрес. Однако он ничего не мог поделать с заинтересованными взглядами и подмигиваниями, сопровождавшими Аманду. К его сожалению, она их тоже заметила.

И насторожилась. Мартин почувствовал, как ее рука сжала его локоть. Он покосился на нее, но ничего не увидел под маской.

Равнодушное отношение Аманды к дамам в толпе улетучилось в ту же минуту, когда она обнаружила, что их привлекает ее кавалер. Он же не проявлял к ним никакого интереса, все его внимание сосредоточилось на ней самой. Поэтому она решила повнимательнее приглядеться к оружию, которое использовали опытные соблазнительницы: жестам, взглядам, помахиваниям веером. Хотя для Мартина может понадобиться что-нибудь более изощренное – ведь их уловки на него не действуют.

Аманда раздумывала, чем таким – более изощренным – она могла бы привлечь его, когда их толкнула какая-то пара…

Мартин мгновенно притянул ее к себе. Прижатая к его широкой груди, она ощутила себя в полной безопасности. Как за каменной стеной.

Аманда подняла голову. Глаза Мартина метали молнии, у него был воинственный вид. Он весь подобрался, мышцы напряглись. Мужчина испуганно бормотал извинения. Аманде удалось лишь повернуть голову.

– Все в порядке, – сказала она. Видя, что Мартин собирается возразить, она улыбнулась и похлопала его ладонью по груди. – Я в порядке.

Воспользовавшись моментом, пара растворилась в толпе. Мартин посмотрел ей вслед. Он чувствовал себя так, будто его лишили законной добычи. Ему снова пришлось обуздывать свои инстинкты, успокаивать себя, чтобы разжать руки…

Проклятие! Пряча глаза, он выпустил Аманду из своих объятий и положил ее руку себе на локоть.

– Что сейчас? – Вряд ли этот вопрос можно было назвать вежливым, но… она сама захотела прийти сюда.

– Давайте пройдемся. Я хочу увидеть все.

Этого Мартин допустить не мог, поэтому он вел ее по залу так, чтобы держаться подальше от групп, чье поведение могло бы, по его мнению, шокировать ее нежную натуру.

Он постоянно напоминал себе, что привел ее сюда, так как она дала слово, что покончит со своими приключениями и вернется в приличное общество. Годы научили его мудрости, он знал, что она сдержит обещание. У нее, как и у него, есть собственный кодекс чести. После этой ночи он исчезнет из ее жизни. Обязательно исчезнет. Несмотря ни на что. От него требуется только пережить эту ночь, а потом все будет хорошо.

По громким крикам и возбужденным взвизгиваниям, звучавшим где-то в стороне, Аманда заключила, что от ее внимания ускользает многое из того, ради чего она сюда стремилась. Однако это ее не волновало. Игра, в которую она втянула Мартина, требовала от нее сосредоточенности. Эта ночь – последний шанс разрушить ограждавшую его стену. Пусть он и хороший игрок в карты, но в этой игре они равны. Ее главная задача – обратить все в свою пользу.

Толпа становилась все более неуправляемой, и Аманда выжидала, готовая ухватиться за любую возможность. Перед сценой, где вальсировали пары, она остановилась и спросила у Мартина:

– Мы можем потанцевать?

Он посмотрел сначала на нее, потом на танцующих. На его скулах заиграли желваки.

– Как пожелаете.

Улыбнувшись, Аманда положила руку ему на плечо. Он прижал ее к себе, и они закружились. Здесь вальс был совсем не таким, как на балах. Более медленным, интимным.

Мартин не раз прибегал к танцу как к способу обольщения. Вот и сейчас тело, вспомнив былые времена, легко двигалось в такт музыке, хотя его намерения были абсолютно противоположными. К тому же танцующих было так много, что он просто не мог держать Аманду на расстоянии. Да и шелковое домино скользило по платью. Наконец он не выдержал, сунул руку под домино и прижал Аманду к себе, правда, не настолько близко, чтобы постоянно чувствовать прикосновение ее соблазнительного тела, но так, чтобы она ощущала себя запертой в его объятиях, пойманной в кольцо его рук.

У Аманды перехватило дух. Немного успокоившись, она положила голову ему на плечо и позволила своему телу двигаться независимо от сознания. Мартин напомнил ей горячую скалу. Они медленно кружились, задевая друг друга бедрами, соприкасаясь телами.

Аманда заглянула в глаза Мартину. В них горела страсть, безудержная, но укрощенная. «Интересно, – спросила она себя, – что он видит в моих глазах?» То, что он ее хочет, – ясно как день. Вот оно желание, которое она так стремилась пробудить. Оно оказалось даже более сильным, чем она рассчитывала. Это открытие привело ее в восторг и одновременно испугало. Ведь она к этому шла, но теперь, когда цель достигнута… она представила, что должно за этим последовать, и ее сердце бешено забилось.

Аманда запустила пальцы в его густые волосы. Мартин наклонил голову. Аманда потянулась к нему, ее губы приоткрылись.

Как и в прошлый раз, Мартин слегка коснулся ее губ. – Не беспокойтесь, – глубоким голосом произнес он. – Я вас не съем.

Проклятие! Аманда поспешно изменила тактику. Итак, в нем бушует страсть, но он сдерживает ее. И намеревается лишить ее наслаждения. Благородно с его стороны, но противоречит ее планам. Как же дать ему понять…

– Фи. Гадкий мальчишка!

Этот голос, а также звук пощечины заставили Аманду и Мартина посмотреть вправо. Группа мужчин окружала сопротивляющуюся женщину. Она визгливо хохотала.

У Аманды глаза едва не вылезли из орбит. Платье женщины… под прозрачным корсажем была видна грудь и даже торчащие соски. И мужчины смотрели.

– Боже мой! – тихо выдохнула Аманда.

– Пошли! – одновременно с ней сказал Мартин.

Прижимая девушку к себе, он повел ее в противоположную сторону. Оглядывая толпу, он мысленно чертыхался. Вальс отвлек его, он утратил бдительность и пропустил тот момент, когда настроение публики изменилось. Распущенность уступила место непристойностям. Судя по тому, что он наблюдал в зале, скоро начнется самая настоящая оргия.

Сегодня эта перемена произошла слишком рано. Обычно он успевал скрыться со своей спутницей в ложе – ведь он хоть и избегал высшего общества, но вел отнюдь не монашеский образ жизни. Однако на сегодня его удел – воздержание. Мысль о том, что ему предстоит оказаться в ложе наедине с Амандой, что ему придется держать себя в руках, когда в нем…

Он прогнал эту мысль.