В первый раз Шейд наклонился к ней и поцеловал с несвойственной ему нежностью. Этого требовал момент, хотя Колби и не понимал почему. Яркое солнце обжигало, на дороге лежала пыль, в воздухе стоял запах бензина. Но момент требовал нежности, и Шейд дал ее, удивившись, откуда она в нем.

— Я сяду за руль, — пробормотал он, взяв Брайан за руку. — До Далласа путь неблизкий.


Шейд теперь относился иначе, но не к городу, в который они въехали, а к женщине рядом в машине. Даллас изменился, но Шейд знал, что такое ощущение в этом городе постоянно. За короткое время, проведенное там, он на собственном опыте убедился, что в Далласе дома растут как грибы после дождя. Отели и офисные здания появлялись везде, где находилось хоть немного свободного места, а оно в этом городе, казалось, не заканчивалось никогда. В архитектуре преобладал футуризм с его стеклом, спиралями и шпилями, но скрыть непередаваемый флер американского юго-запада не удавалось. В ковбойских шляпах мужчины здесь чувствовали себя так же комфортно, как в костюмах-тройках.

Остановиться было решено в отеле, расположенном недалеко от центра, оттуда можно было дойти пешком до темной комнаты, которую Шейд и Брайан арендовали на два дня. Пока один из них снимает, другой сможет воспользоваться оборудованием для проявки и печати. На следующий день они поменяются местами.

Когда путешественники подъехали к отелю, Брайан посмотрела на него почти что с благоговением. Горячий душ, пуховые подушки, обслуживание номеров. Она вышла из фургона и стала доставать оборудование и другие вещи.

— Уже не терпится, — она вытащила еще один кофр, на ее спине проступил пот, — полежать в горячей ванной. Я, кажется, могла бы там даже спать.

Шейд достал свою треногу и треногу Брайан.

— Хочешь отдельную?

— Отдельную? — Брайан закинула на плечо первый фотоаппарат.

— Отдельную ванную.

Она посмотрела на Шейда. Он был не против разделить с ней гостиничный номер, как до этого делил фургон. Секс был, но серьезные отношения пока не завязались. Любовники решили, что обязательства не нужны. Возможно, пришло время сделать первый шаг. Склонив голову набок, Брайан улыбнулась.

— Ну, если…

— Если что?

— Если ты согласишься потереть мне спинку…

Шейд неожиданно улыбнулся, что случалось нечасто, и поднял остальной багаж.

— Договорились.

Через пятнадцать минут Брайан свалила свои сумки на пол в их общем номере и с такой же небрежностью скинула туфли. Подходить к окну не стала, решив, что полюбоваться видом можно и потом. Сейчас в комнате был лишь один предмет, который нельзя было обойти вниманием, — кровать. На ней Брайан тут же вытянулась во весь рост.

— Блаженство, — сказала она и со вздохом закрыла глаза. — Полное блаженство.

— Тебя чем-то не устраивает твоя койка в фургоне? — Шейд аккуратно сложил свои вещи в углу и раздвинул занавески.

— Всем устраивает. Просто сильно отличается от кровати. — Брайан перекатилась на спину и легла по диагонали. — Видишь, на койке так сделать нельзя.

Бросив на спутницу мягкий взгляд, Шейд открыл свой чемодан.

— На кровати ты тоже не сможешь так сделать, если собираешься спать со мной.

«Справедливо», — подумала Брайан, наблюдая за тем, как Шейд методично распаковывает вещи, а потом рассеянно посмотрела на чемодан. Он вполне мог подождать. Она подскочила так же резко, как за несколько минут до этого плюхнулась на кровать.

— Горячая ванна! — и удалилась в ванную комнату.

Шейд положил набор для бритья на комод и услышал, как зашумела вода. На мгновение остановился и прислушался. Брайан начала что-то напевать. Сочетание звуков было очень домашним — низкий женский голос, брызги воды… Шейд и не знал, что настолько простые вещи могут его завести.

Возможно, не стоило снимать в отеле один номер. Это не то же самое, что делить фургон. Сейчас у них был выбор, возможность уединиться и отстраниться друг от друга. К вечеру Брайан наверняка раскидает свои вещи по всей комнате, бросит там, повесит тут. Обычно беспорядок раздражал Шейда, но на этот раз он был готов с ним примириться.

Посмотрев в зеркало, он заметил темноволосого мужчину с подтянутым телом и худым лицом. Взгляд, пожалуй, слишком жесткий, губы слишком чувственные. Шейд привык воспринимать себя так и даже не задумывался о том, каким видит его Брайан. Мужчина в зеркале выглядел уставшим, не мешало бы побриться. Шейд смотрел на себя, как художник на модель, но при этом не хотел признаваться, что видел человека, который уже сделал шаг вперед, и теперь изменения неминуемы.

Шейд снова посмотрел в зеркало, где отражался на фоне гостиничного номера. Прямо возле входа валялись сумки Брайан и ее обувь. На мгновение он задумался о том, что получится на фотографии, если он сейчас возьмет камеру и сфотографирует свое отражение с чемоданами и обстановкой комнаты. О чем такая фотография расскажет? Отогнав от себя эти мысли, он пошел в ванную.

Когда Шейд вошел, у Брайан перехватило дыхание, но она лишь спокойно сползала глубже под воду и повернула голову к двери. Ощущения были необычными, она чувствовала себя уязвимой. В голове вертелась глупая мысль: надо было добавить пены для ванн, чтобы создать атмосферу загадочности.

Облокотившись на раковину, Шейд наблюдал за ней. Если она собиралась помыться, придется подождать. В мыльнице лежал нераспакованный кусочек мыла, Брайан была обнажена. Шейд вдруг понял, что впервые видит ее стройное соблазнительное тело при свете. В маленькой ванной комнате клубился пар. Шейд хотел Брайан и думал при этом, может ли мужчина умереть от неразделенного желания.

— Как водичка? — спросил он.

— Горячая. — Брайан приказала себе расслабиться, чтобы выглядеть естественно. Вода, которая до этого успокаивала, теперь стала возбуждать.

— Хорошо. — Шейд стал раздеваться.

Брайан открыла рот и тут же закрыла. Она еще никогда не видела, как он раздевается. До этого они всегда придерживались какого-то негласного кодекса, который сложился сам по себе, и во время ночевок в лагере всегда переодевались, когда принимали душ. А после того как стали любовниками, по вечерам, подгоняемые желанием, раздевали друг друга в темноте фургона. И теперь Брайан наблюдала, как ее любовник совершенно спокойно раздевается перед ней.

Она знала, как он выглядит, руки рассказали ей об этом. Но глаза воспринимали все эти изгибы и контуры иначе. Шейд был очень подтянутым. Брайан подумала, что он похож на бегуна с препятствиями. Да, такое сравнение вполне подходит. Шейд будто всегда ждет проблем и всегда готов их преодолеть.

Он аккуратно сложил одежду на раковине, но ничего не сказал по поводу разбросанных на полу вещей Брайан.

— Ты что-то там говорила про спинку. — Он уселся позади нее и тут же тихонько выругался, когда почувствовал температуру воды. — Что, собираешься снять пару слоев с кожи, пока купаешься?

Брайан засмеялась, тут же расслабилась и подвинулась, чтобы Шейду было удобнее, но места все равно было мало. Она решила, что нужно как-то прокомментировать маленький размер ванной, потом, довольная, откинулась назад и прижалась к Шейду. Он удивился, подумав, как это приятно.

— Мы с тобой оба довольно высокие, — сказала Брайан, устраивая ноги, — хорошо хоть не толстые.

— А ты продолжай столько же есть. — Шейд не сдержался и поцеловал ее в макушку, — рано или поздно результат переедания проявится.

— Я не поправляюсь. — Брайан провела рукой по его ноге от колена до бедра. От этого легкого, в общем-то будничного прикосновения у Шейда внутри все напряглось. — Мне нравится, что я сжигаю калории, когда просто думаю. А ты?

— Что я?

Тихо вздохнув, она закрыла глаза. Он был таким сложным, почти… сумасшедшим. Как ей это объяснить? Она ведь почти ничего не знала о том, через что ему пришлось пройти. Он рассказал только о взрыве. А это только один шрам. Ясно, есть и другие.

— Ты очень приземленный, — сказала она наконец. — Даже твой образ мыслей основан на физической силе. Ты никогда не расслабляешься. Ты как… — Она ненадолго задумалась и потом выпалила: — Как боксер на ринге, напряжен даже между раундами и все время ждешь, когда ударят в гонг.

— Такова жизнь, разве нет? — Шейд понял, что водит пальцем по шее Брайан. — Один долгий матч. Короткая передышка — и ты снова сражаешься.

— Никогда не рассматривала под таким углом. Мне казалось, жизнь — это приключение, — медленно проговорила Брайан. — И когда у меня заканчиваются силы, я могу сесть и наблюдать за тем, как другие идут вперед. Может, поэтому мне и захотелось стать фотографом. Он умеет выхватывать маленькие частички жизни и сохранять их. Подумай об этом, Шейд.

Она немного подвинулась и повернулась к нему лицом.

— Подумай обо всех людях, которых мы встречали, о тех местах, где побывали. А ведь мы проехали только половину пути. Вспомни ковбоев с родео, — на этих словах ее глаза загорелись, — им нужен прессованный табак, необъезженная лошадь и клочок неба над головой. А фермер? Тот, что ездил на тракторе в самую жару, с потом и кровью обрабатывал собственную землю? Дети, игравшие в классики, старики, копавшиеся в огородах или игравшие в шашки в парках. Вот это жизнь! А еще женщины с малышами на руках, загорающие девушки на пляже, дети, плещущиеся в резиновом бассейне на заднем дворе.

Шейд прикоснулся к ее щеке.

— Ты правда так считаешь?

Брайан задумалась. Все это звучало как-то упрощенно. Она не знала. Может, это утопия? Нахмурившись, она стала наблюдать за поднимавшимся от воды паром.

— Я считаю, нужно брать от жизни все хорошее, красивое и хранить. Конечно, плохое тоже встречается, но не каждый день. Эта женщина сегодня, — не понимая, почему ей так хочется рассказать об этом Шейду, Брайан снова прислонилась к нему, — из дома напротив заправки. Ее двор сожгло солнце, краска с забора давно слезла. А ее руки, на них явные признаки артрита. И она поливала анютины глазки. Может, она прожила в том маленьком домике всю жизнь, может, не знает, как пахнет кожаный салон новой машины, и что такое летать первым классом, может, она никогда не ходила в дорогие магазины. Но она поливала свои анютины глазки. Она посадила их, полола клумбу, ухаживала за ней, потому что клумба приносила ей удовольствие. Может, ей больше ничего и не надо от жизни.

— Цветы растут не везде.

— Да нет же, везде. Стоит только захотеть.

Похоже на правду. Шейду хотелось поверить ей. Он бессознательно прижался щекой к ее волосам, мокрым от пара, теплым и мягким. Брайан действовала на него успокаивающе. Просто находиться рядом с ней, просто слушать было достаточно, в Шейде что-то шевельнулось. Но он напомнил себе о тех правилах, которые установили. «Полегче, — сказал он, — не относись к этому так уж серьезно».

— Ты всегда ведешь философские диспуты в ванной?

Нотки юмора редко звучали в его голосе и оттого были особенно дороги Брайан. Она улыбнулась.

— Думаю, если ты немножко порассуждаешь, тебе тоже станет легче. А теперь моя спинка.

Шейд взял кусок мыла и разорвал упаковку.

— Можешь завтра первой идти в темную комнату.

— М-м-м. — Брайан наклонилась вперед и потянулась, пока Шейд намыливал ее шею. До завтра еще долго, и беспокоиться о нем не хотелось. — Хорошо.

— Тогда она в твоем распоряжении с восьми утра до двенадцати.

Время не понравилось Брайан, она хотела возмутиться, но воздержалась. Какие-то вещи изменить все равно нельзя.

— Что ты… — Она оборвала вопрос и застонала, почувствовав, как Шейд провел мылом по талии и поднялся по груди к шее. — Мне нравится, когда обо мне заботятся.

Голос Брайан звучал сонно, но, когда Шейд провел мыльным пальцем по соску, она задрожала. Тогда он, рисуя ладонями круги, стал постепенно спускаться все ниже и ниже. В конце концов Брайан поняла, что расслабиться не удастся. Она резко повернулась, Шейд оказался под ней. Она поцеловала его и стала скользить руками по его телу. Не успел он сосредоточиться, как тут же достиг пика.

— Брайан…

— Мне нравится прикасаться к тебе.

Она стала целовать его. Начала с губ и постепенно спустилась к груди, наслаждаясь вкусом мокрой кожи. Прислушалась к биению сердца Шейда и прижалась щекой к его мокрой груди, просто для того, чтобы понять, каково это. Шейд задрожал, Брайан замерла на мгновение. Когда он последний раз позволял ласкать себя? В этот раз она не позволит ему отказаться.

— Шейд, — она заскользила руками там, где вздумается, — пойдем со мной в кровать.

Прежде чем он успел ответить, она встала, улыбнулась и, пока с нее сбегала вода, начала вытаскивать шпильки из волос. Когда они рассыпались, откинула их назад и взяла полотенце. Казалось, говорить больше не нужно.