С каждым днем Брайан отдалялась все сильнее, он это чувствовал. Так что же такого было в ее взгляде в ту ночь? Нужно выяснить, потому что без ответа на этот вопрос Шейд не знает, в какую сторону идти, к Брайан или подальше от нее.

В дверь постучали, Шейд выругался. Ему нужен еще час. Тогда можно напечатать фотографию и получить ответ. Решив, что это веский аргумент, он проигнорировал стук.

— Эй, Шейд! Теперь моя очередь!

— Приходи через час.

— Через час?! — Брайан снова постучала. — Я тут сейчас растаю от жары. Ты и так сидишь там на двадцать минут дольше, чем мы договорились.

Дверь распахнулась, и Брайан ощутила, как ее окатило волной недовольства. Воевать она не хотела, поэтому просто изогнула бровь и вошла. Шейд хочет дуться? Да пожалуйста! Только пусть забирает свое плохое настроение с собой. Она спокойно достала камеру и поставила рядом с ней бумажный стакан, в котором плескался напиток со льдом.

— Ну, как дела?

— Я не закончил!

Пожав плечами, Брайан стала вытаскивать из сумки катушки с непроявленной пленкой.

— Завтра закончишь.

Шейд не хотел ждать до завтра, он не готов был ждать ни минуты.

— Дай мне столько времени, сколько я попросил, и завтра можешь работать здесь весь день.

Брайан стала наливать воду в неглубокий пластиковый лоток.

— Извини, Шейд. Я совсем изжарилась. Если сейчас не начну работать, смогу только дойти до отеля и завалиться спать. Тогда потеряю полдня и выбьюсь из графика. У тебя что-то важное?

Он засунул руки в карманы.

— Нет, просто хотел закончить.

— А мне нужно начать. — Брайан проверяла температуру воды в лотке и потому отвечала рассеянно.

Какое-то время Шейд наблюдал за тем, как она раскладывает свои вещи и уверенно переставляет пузырьки с реагентами. Вокруг ее лица прядки волос завились от влажности. Приступив к работе, Брайан разулась. Шейд почувствовал любовь к ней, желание, смущение и прикоснулся к ее плечу.

— Брайан…

— М-м-м?

Сделав пару шагов вперед, он остановился.

— Когда ты закончишь?

В ее голосе слышались раздражение и удивление.

— Шейд, ты прекратишь выгонять меня отсюда?

— Я просто собирался встретить тебя вечером.

Брайан замерла и посмотрела через плечо на Шейда.

— Зачем?

— Не хочу, чтобы ты возвращалась затемно одна.

— Ради всего святого! — Рассердившись, она повернулась всем корпусом. — Ты хоть представляешь, сколько раз я ездила в Нью-Йорк одна? И потом я разве похожа на глупенькую?

— Нет.

Он сказал это так, что Брайан прищурилась.

— Послушай…

— Я собирался встретить тебя, — повторил Шейд и прикоснулся к ее щеке. — Пожалуйста, пойди мне навстречу.

Шумно выдохнув, Брайан попыталась изобразить раздражение, но потом накрыла руку Шейда своей ладонью.

— Хорошо. В восемь — восемь тридцать.

— Договорились. Можем купить какой-нибудь еды на обратном пути.

— Давай. Думаю, сможем найти вариант, который устроит обоих. — Брайан улыбнулась и убрала руку, боясь, что поддастся искушению и притянет Шейда к себе. — А теперь иди и поснимай что-нибудь. Мне нужно работать.

Шейд взял сумку с камерой и направился к выходу.

— Если не закончишь к восьми тридцати, заплатишь за ужин!

Брайан решительно заперла за ним дверь.

За работой время пролетело незаметно. Все получалось само собой. Почти в полной темноте, под светом красной лампы Брайан двигалась уверенно, в четком ритме. Когда первая пленка была проявлена и подвешена для просушки, она перешла ко второй, потом к третьей. Наконец можно было включать обычный свет. Брайан выгнула спину, расправила плечи и немного расслабилась.

Рассеянно оглядевшись, заметила напиток, про который совсем забыла, и осторожно сделала глоток. Лед давно растаял, газировка стала теплой и водянистой на вкус.

Проявка пленок требовала точности, и это нравилось Брайан. Осталось дождаться пробных отпечатков. Тогда ее творческое начало будет удовлетворено. Она взглянула на часы и поняла, что до возвращения Шейда еще осталось немного времени. Значит, можно повозиться с негативами. Правда, закончить она все равно не успеет и в результате окажется в таком же положении, что и Шейд. Тогда она, подгоняемая любопытством, стала рассматривать его фотографии.

«Впечатляет», — подумала она. Впрочем, от Шейда иного и ожидать было нельзя. Ей на глаза попался большого размера портрет пожилого мужчины в бейсбольной кепке. Брайан решила, что попросит у Шейда копию. Этот снимок не похож на его обычные работы. Колби редко фокусировался на отдельном человеке и позволял эмоциям свободно проявляться. Утверждал, что не умеет сочувствовать, и сделал такой кадр. Покачав головой, Брайан стала изучать другие фотографии. Интересно, Шейд действительно верил в то, что не умеет сочувствовать, или просто хотел, чтобы другие верили?

Неожиданно она увидела себя и остановилась в изумлении. Брайан, конечно, помнила, как Шейд ее фотографировал, меняя ракурсы и объективы. Это удивило тогда, и в ней проснулось желание. А как Шейд к ней прикасался! Она все прекрасно помнила, так что фотографии ее вроде бы не должны были удивить. И все же Брайан испытала шок.

Дрожащей рукой взяла лупу и стала рассматривать маленький квадратик негатива. Она выглядела на нем такой… податливой. Нервно сглотнув, снова подняла увеличительное стекло. Она выглядела… мягкой. Может, это разыгралось воображение, может, сказалось мастерство фотографа, но ей показалось, что она выглядит влюбленной.

Брайан медленно отложила лупу и выпрямилась. Все дело в мастерстве фотографа, уверяла она себя. Удачный ракурс, игра света и тени. То, что запечатлено на пленку, далеко не всегда истина. Чаще иллюзия, нечто неуловимое на грани обмана.

Женщина знает, что она любит. Женщина знает, что она отдала свое сердце. Брайан снова и снова повторяла себе одно и то же, она не могла не заметить серьезное чувство.

Прислушавшись к тишине, она на мгновение закрыла глаза. Что ускользнуло от нее? Долго еще она собирается утверждать, что не испытывает влечения к Шейду, не хочет быть рядом с ним? Их связала любовь. Они стали одним целым, единым и неделимым.

Брайан снова посмотрела на свои негативы. Один из них упорно старалась не замечать. Этот случайно сделанный кадр пугал ее, потому что мог открыть то, что она пыталась спрятать. Но теперь, признавшись в любви, Брайан решилась взглянуть на него.

На негативе кожа Шейда была темной, а волосы светлыми. В уголке белел кусочек реки, в его руках светились весла. Но Брайан видела все четко.

На худом жестком лице Колби выделялся чувственный рот. Взгляд был, как всегда, напряженным, хотя поза казалась расслабленной. Наверное, этот человек никогда не даст своему разуму отдохнуть. Брайан знала, что он не терпит ошибок, ни чужих, ни собственных, придерживается довольно странных представлений о жизни, часто заглушает эмоции, а порой и вовсе отрицает их существование. С другими людьми общается на тех условиях, которые выдвигает сам.

Этого мужчину Брайан понимала и любила невзирая ни на что.

Она уже испытывала нечто подобное раньше, но тогда это чувство казалось ей более разумным. Сейчас же Брайан думала, что ничего не знает о любви. Один раз серьезные отношения уже развалились. Где гарантия, что на этот раз все получится, да еще и с таким мужчиной, как Колби?

Брайан полюбила его. И решила, как мудрая и сильная женщина, что должна его отпустить.

«Правило номер один, — напомнила себе она, приводя темную комнату в порядок, — никаких сложностей». Брайан повторяла эти два слова снова и снова до тех пор, пока не пришел Шейд. Когда она открывала ему дверь, короткая фраза уже глубоко засела в голову.


Они добрались до последнего пункта маршрута. Путешествие закончилось. Лето тоже. Оно, к сожалению, не вечно. Брайан знала, что еще какое-то время будет стоять хорошая погода, цвести цветы, но как пустая школа символизировала начало лета, День труда символизировал его конец.

Пикники на морском берегу, вечеринки на пляже, костры, горячий песок и холодная вода — в этом заключалась суть Кейп-Кода. Там играли в волейбол, орало радио. Подростки доводили до совершенства загар, чтобы похвастаться им в школе, семьи с детьми в последнем отчаянном порыве купались, потому что вот-вот должна была начаться осень. На задних дворах дымились угли для барбекю, бейсбол стойко держался за стадионы, не желая уступать место футбольным матчам. Солнце жарило вовсю, будто чувствуя, что его время подходит к концу.

Все это вполне устраивало Брайан. Она хотела, чтобы последние выходные лета вобрали в себя все, чем оно запомнилось, и прошли под знаком тепла, страсти и алкоголя. Она хотела, чтобы ее последние выходные с Шейдом запомнились. Скрывая свою любовь за пустой страстью, Брайан наслаждалась. Долгие жаркие дни перетекали в не менее долгие и не менее жаркие ночи, и она упивалась ими.

В сексе появилось что-то безумное, желания обострились до предела, но Брайан списывала изменения в своем поведении на жару. Шейд же, напротив, становился все мягче и мягче.

Он заметил перемену в ней. Еще в тот день, когда пришел встречать ее после работы в темной комнате. Заметил, но ничего не сказал. Когда он смотрел на нее, видел, что с ней что-то не так. А Брайан нервничала редко, и потому не знала, что это очень заметно со стороны.

В темной комнате она приняла решение, которое считала наиболее удачным для себя и для него. А Шейд, наблюдая за тем, как проступает на фотобумаге портрет Брайан, тоже кое-что решил, только на день позже.

Во время путешествия на восток они стали любовниками. Теперь Колби хотел сопровождать Брайан обратно в Лос-Анджелес, чтобы доказать ей, что она та самая женщина, с которой он хочет провести всю жизнь.

Он решил сначала действовать мягко, хотя и не был уверен в том, что ему это удастся. Надавить он всегда успеет, это у него хорошо получается.

— Ну и денек! — После нескольких часов хождений, наблюдений и фотосъемки Брайан забралась в фургон. Его двери были широко открыты, в салон врывался свежий ветерок. — Не могу поверить, что видела такое количество полуголых людей! — Выгнув спину, она улыбнулась Шейду. На ней был блестящий красный купальник и просторная белая рубаха, открывавшая одно плечо.

— Ты сама не сильно от них отличаешься.

Брайан лениво задрала вверх ногу и стала ее рассматривать.

— Приятно, что работа не помешала мне загореть. — Она зевнула и потянулась. — Солнце будет высоко еще несколько часов. Почему бы тебе не надеть что-нибудь более откровенное и не прогуляться со мной на пляж? — Она встала и обняла Шейда за шею. — Искупаемся, освежимся, — поцеловала его, поддразнивая, — потом вернемся сюда и сделаем так, чтобы нам опять стало жарко.

— Последняя часть мне нравится больше всего. — Поцелуй стал более глубоким и страстным. Шейд почувствовал, как Брайан вздохнула. — Почему бы тебе не искупаться сейчас? Мне нужно кое-что сделать.

Прижавшись головой к его плечу, Брайан замерла. Она хотела проводить с ним каждую минуту. На следующий день она собиралась сказать, что вернется в Лос-Анджелес на самолете, и уже сделала все необходимые для этого приготовления. У них осталась всего одна ночь, но пока об этом знала только Брайан.

— Хорошо. — Она заставила себя улыбнуться, отдалившись от него. — Не могу устоять перед искушением искупаться, когда мы так близко к пляжу. Вернусь через пару часов.

— Удачи! — Шейд чмокнул Брайан в щеку и отвернулся. Если бы он оглянулся, то увидел бы, что она на мгновение помедлила, собираясь вернуться, потом передумала.


В воздухе уже чувствовалась вечерняя прохлада, когда Брайан пошла обратно к фургону. Ей было зябко — явный признак того, что лето подходит к концу. На пляже один за другим загорались костры. Откуда-то издалека ветер принес несколько неуверенных и неумело взятых гитарных аккордов. «Ночь обещает быть шумной», — подумала Брайан, миновав еще две компании по пути к фургону.

На мгновение она остановилась, посмотрела на воду и отбросила волосы назад. Коса намокла от купания и расплелась. Брайан на автомате подумала о том, что нужно взять в машине шампунь и сходить в душ. Это можно сделать перед тем, как съесть холодный бутерброд. А через несколько часов, когда пляж осветится огнями и заорет музыка, она вернется туда с Шейдом, чтобы еще поснимать.

Больше они никогда не будут работать вместе. Брайан открыла дверь фургона.

Его салон заливал мягкий приглушенный свет. Повсюду свечи и ткани. Между скамеек на маленьком складном столике лежала белоснежная скатерть и горели еще две красных свечи в стеклянных подсвечниках. Красные тканевые салфетки были сложены треугольниками. В узкой стеклянной вазе стояла роза. По радио играла какая-то тихая мягкая музыка. Брайан смутилась, увидев все это.